Орсон Кард - Подмастерье Элвин

Вот этого говорить не следовало. Хэнк понял свой промах в ту же секунду, как слова слетели с его губ. Такие вопросы задавать ни в коем случае нельзя — тем более в присутствии ученика. Уши Миротворца Смита, разумеется, сразу налились кровью, и кузнец выпрямился во все шесть футов роста, сложив на груди похожие на ляжки быка руки и сжав кулаки, которые спокойно могли раздавить башку медведю.

— Мастер здесь я, — процедил он, — и когда я говорю, что мой подмастерье может исполнить работу, стало быть, так оно и есть, а если ты что-то имеешь против, то можешь забирать свою кобылу и тащить ее к другому кузнецу.

— Да ладно, коней попридержи, — только и смог выдавить Хэнк Лозоход.

— Я и держу. Держу, между прочим, твою лошадь, — указал Миротворец Смит. — По крайней мере, ее ногу. Между прочим, вес все равно немалый, а тут ты еще начинаешь расспрашивать, кто мастер в моей кузнице.

Любой человек, у которого мозги не совсем вытекли, скажет вам, что злить кузнеца, который должен подковать твою лошадь, все равно что стучать палкой по улью, перед тем как залезть туда за медом. Хэнку Лозоходу оставалось надеяться, что Миротворца будет легче успокоить, чем тех самых пчел.

— Ну конечно, конечно, — поспешно согласился Хэнк. — Я ж ничего не хотел сказать, просто удивился, что твой ученик так скор на язык.

— Это потому, что у него дар, — огрызнулся Миротворец Смит. — Этот мальчишка, Элвин, он видит, что творится внутри лошадиного копыта — куда надо забить гвоздь, чтоб держался, где можно поранить лошади ногу и так далее. Подковывать лошадей — это его дар. И если он говорит, что гвоздь не годится, я знаю, что этот гвоздь вгонять в копыто не следует, иначе лошадь либо озвереет от боли, либо начнет хромать.

Хэнк Лозоход извиняюще ухмыльнулся. Денек стоял жаркий, поэтому свары вспыхивали быстро.

— Я уважаю дар, кроющийся в человеке, — кивнул он. — И точно "так же ожидаю от других людей, чтобы они уважали мой дар.

— В таком случае я достаточно возился с твоей лошадью, — буркнул кузнец. — Давай, Элвин, подкуй ее.

Если б парнишка фыркнул, ухмыльнулся или бросил победный взгляд, Хэнк точно взбеленился бы. Но подмастерье Элвин молча сунул в рот гвозди, наклонился и поднял левое переднее копыто. Озорница не замедлила навалиться на него, но паренек был высок и легко выдержал ее вес — хотя на его лице не было и следа пробивающейся бороды, он являлся настоящим близнецом своего мастера, когда речь заходила о перекатывающихся под кожей мускулах. Не прошло минуты, как подкова была ловко прибита к копыту. Озорница даже не вздрогнула, не говоря уже о ее привычке пританцовывать на месте, пока ей ставят новые подковы. И сейчас, призадумавшись над этим, Хэнк вспомнил, что к этому копыту Озорница всегда относилась с особым трепетом, как будто что-то ей там мешало. Однако Хэнк так свыкся с привычками своей лошади, что прежде не задумывался ни о чем подобном.

Подмастерье отступил от Озорницы на шаг-другой, причем он не кривлялся и не ерничал. Он даже не усмехнулся, и все-таки Хэнк чувствовал какой-то необоснованный гнев на мальчишку.

— Сколько ему? — поинтересовался Хэнк.

— Четырнадцать, — ответил Миротворец Смит. — Он поступил ко мне в ученики, когда ему было одиннадцать.

— Немножко поздновато для подмастерья, а? — спросил Хэнк.

— Да, он опоздал на год — из-за той войны с краснокожими и французами. Он ведь с Воббской реки…

— Да, туго им тогда пришлось, — кивнул Хэнк. — Мне-то повезло, я сидел в Ирракве. Копал ямы под ветряные мельницы вдоль железной дороги, которую они тогда строили. Четырнадцать, говоришь? Высокий паренек, наверное, наврал он тебе насчет возраста…

Если парню и не понравилось, что его за глаза обозвали вруном, он этого ничем не показал. Однако его безразличие еще больше взбесило Хэнка Лозохода. Мальчишка был словно заноза в заднице — любая его реакция только злила Хэнка.

— Да нет, — фыркнул кузнец. — Уж мы-то его возраст знаем. Он родился в Хатраке четырнадцать лет назад, когда его семья ехала на запад. Вон там, на холме, похоронен его старший брат. Хотя мальчуган выглядит не по годам рослым, что скажешь?

Точно так же они могли обсуждать лошадь. Но подмастерье Элвин, казалось, ничуть не возражал. Он молча стоял на месте и смотрел сквозь мужчин, будто они были сделаны из стекла.

— Так, значит, у тебя еще четыре года из тех, что он должен отработать по контракту? — уточнил Хэнк.

— Немножко больше. Он должен работать на меня почти до девятнадцати лет.

— Ну, если он так хорош, как ты говоришь, думаю, он выкупит себя пораньше и отправится искать работу по стране. — Хэнк кинул взгляд на мальчика, но тот, такое впечатление, остался полностью равнодушен к высказанной Лозоходом мысли.

— Вряд ли, — пожал плечами Миротворец Смит. — Он неплохо разбирается в лошадях, но работать с горном у него кишка тонка. Подковать лошадь может любой кузнец, но только настоящий мастер сумеет сделать плуг или, скажем, обод для колеса, и в этом дар ставить подковы не поможет. Чтобы доказать, что я достоин стать кузнецом, в конце своего ученичества я выковал якорь! А ведь в то время я жил в Неттикуте, а там ковать якоря не больно-то умели…

Озорница фыркнула и переступила с ноги на ногу, однако не так, как обычно танцуют кони, когда новые подковы беспокоят их. Что ни говори, работа была сделана на славу. Но даже это подхлестнуло гнев, который Хэнк испытывал к мальчишке. Он понятия не имел, с чего так злится. Паренек поставил Озорнице хорошую подкову — причем подковал ногу, которая могла охрометь, попади лошадь в руки другому кузнецу. Мальчишка хорошо показал себя. Так почему ж в Хэнке бурлит такая ярость, которая только растет, что бы ни сказал и ни сделал паренек?

Хэнк передернул плечами, отгоняя неприятные мысли.

— Что ж, работа исполнена справно, — кивнул он. — Теперь моя очередь платить.

— Мы оба знаем, что вырыть добрый колодец стоит больше, чем подковать лошадь, — возразил кузнец. — Так что, если тебе еще что потребуется, знай, я в долгу перед тобой и не замедлю расплатиться.

— Я еще вернусь, Миротворец Смит. Моей кобыле пригодятся добрые подковы. — А поскольку Хэнк Лозоход был истинным христианином и испытывал некоторый стыд перед мальчиком, которого ни за что ни про что возненавидел, он и парнишку не забыл похвалить. — И надеюсь, к тому времени контракт паренька не истечет, ведь у него и в самом деле дар.

Юноша словно не слышал адресованной ему похвалы, а кузнец только усмехнулся:

— Не ты один обещаешь вернуться.

Тут Хэнк Лозоход понял нечто такое, что в другом случае мог упустить из виду. Дар парнишки ставить подковы очень выгоден для дела, а Миротворец Смит вовсе не тот человек, который выпустит такого работника из своих когтей раньше времени — ведь он зарабатывает себе славу тем, что под рукой его подмастерья еще ни одна лошадь не охромела. От жадюги мастера всего лишь требуется объявить, что мальчишка не научился управляться с горном или еще с чем, и, пользуясь этим предлогом, он может держать ученика до самого последнего дня истечения контракта. А тем временем паренек сделает ему славу лучшего кузнеца в западном Гайо. Деньги рекой потекут в карман Миротворца Смита, а подмастерье останется ни с чем — ни денег ему, ни свободы.