Анна Гурова - Дракон мелового периода

– Художник-соцреалист? – напрягши память, предположила я. – Вхутемасозец? «Рабочий и колхозница», и все такое?

– Позор! Корин – первый в истории мастер реальности, наделенный Даром спонтанного превращения вещества. С него началось все современное Чистое Творчество. Но повторяю: он был не ученый и даже не теоретик искусства. Он был обычный – вернее, необычный – самоучка. И никакой книги он, разумеется, написать не мог. Не говоря уже о том, что крестьянский сын Корин вообще вряд ли умел писать. Существует одно-единственное свидетельство, что эта книга действительно была написана. В мемуарах некоего чекиста говорится, что Корин незадолго до смерти показывал ему какие-то записи, которы выглядели полнейшим бредом на мистико-религиозной основе. Чекист посоветовал Корину не маяться дурью и выкинуть записки, что Корин и сделал.

– Но зачем же он так поступил? – разволновалась я. – Может, этот чекист просто ничего не понял! Надо было сохранить книгу для потомства...

– Вот так и появилась легенда о загадочной Книге Корина. – покивал Хохланд. – Люди, которые мыслят так, как вы, до сих пор не оставляют попыток ее разыскать. Иногда – примерно раз в три года – даже появляются люди, которые ее уже нашли.

– А мой текст случайно не может быть отрывком из Книги Корина? – затаив дыхание, спросила я.

– Этот – вполне может. – небрежным жестом возвращая мне лист, съязвил Хохланд. – Еще вопросы?

– Кто такой «истинный целитель»?

– Понятие встречается у Парацельса применительно к самому себе. Если коротко, истинный целитель – это средневековый мастер реальности, способный проводить Великое превращение. Еще что-то?

Я сделала паузу, думая, как бы поаккуратнее формулировать вопрос о сером мире, который давно жег мне язык.

– В каких случаях невозможно заниматься Чистым Творчеством?

– Не понял, простите?

– Ну, существуют такие места, где нельзя за ниматься Чистым Творчеством?

– А, вот это уже конкретнее. Да, бывают.

Я затаила дыхание. Неужели тайна раскрывается так просто?

– Интересные у вас вопросы. – заметил Хохланд, наблюдая за мной с иронической усмешкой. – От своих студенток я такого точно не слышал. Все их интересы ограничиваются рамками программы, вас же кидает в абсолютно неожиданные сферы. Иногда мне кажется, что Тонечка относительно вас не совсем ошиблась.

Я проигнорировала нежданный комплимент – все мои интересы были в тот момент сконцентрированы на заданном вопросе.

– Теобальд Леопольдович, вы не ответили...

– Во-первых, вы неточно сформулировали вопрос. Речь идет не о "месте " в любом смысле этого слова – географическом или метафизическом, – но об особом виде материи. Материи, которая не способна подвергаться превращениям. Наука наук уделяет этому вопросу не очень много внимания. – как всегда издалека начал Хохланд. – Но существование подобной материи известно и описано в таких трудах, как... Ладно, неважно. Итак, в классической алхимии есть понятие «terra damnata» – «проклятая материя». Это шлак, который остается после извлечения духа из камня, о чем мы говорили двадцать минут назад. Он не поддается превращениям, лишен каких бы то ни было полезных свойств, кои в латентном состоянии присущи любому другому веществу. Как философский камень является шагом к гармонии и совершенству, так эта материя – шаг к хаосу. По сути «терра дамната» – это мертвая, пустая материя.

Я внимательно слушала и кивала, прикидывая, как все это можно приплести к серому миру.

– А как с ней бороться?

– Что? – Хохланд посмотрел на меня так, как будто я сболтнула невероятную глупость. – Как можно бороться со шлаком? Зачем?

– Ну не бороться – управлять.

– В смысле превращать? Никак.

– Но если она не поддается превращениям, то мы, мастера реальности, там совершенно беспомощны!

– Во-первых, вы пока еще не мастер реальности. – поставил меня на место Хохланд. – А во-вторых, где это «там»? «Терра дамната» в чистом виде в мире не встречается.

«Похоже, это все-таки не то». – чувствуя глубокое разочарование, подумала я.

– А не может быть целого мира из «проклятой материи»? – сделала я последнюю попытку, – ну чисто теоретически?

– Ну, это сомнительно.

– Понятно. – мрачно буркнула я.

В общем, Хохланд мне ничем особо не помог. Что ж, в глубине души я этого и ожидала. Если бы существовал такой премудрый дедушка, к которому можно приходить и получать готовые ответы на все жизненно важные вопросы, это было бы слишком хорошо для человечества.

Хохланд поднялся с кресла, давая понять, что разговор закончен. Я, скорчившись на своем табурете, быстро дописывала в тетради о проклятой материи.

– А знаете что, Ангелина. – неожиданно сказал Хохланд. – Посидите минутку здесь. У меня для вас есть сюрприз.

14. Нападение.

Профессор вышел, закрыв за собой дверь. Слушая, как постепенно затихают шаги в коридоре, я с подозрением подумала: «Какой еще сюрприз?» – случайно перевела взгляд на винтовую лестницу, ведущую в лабораторию, и поняла, что это мой шанс. «Я только гляну», – успокоила я свою совесть, сорвалась с места и полезла наверх по скрипящей лестнице. Добравшись до верха секунд за десять, я просунула голову в круглое отверстие в потолке.

И оказалась на улице. Только не той, которая была снаружи, а в каком-то мрачном лесу. мои руки опирались на влажную колючую землю, над головой нависали еловые лапы. Под деревьями царили сумерки. В лицо дунул холодный ветер пахнущий мхом, на голову посыпались ледяные капли.

«Круто. – озираясь, подумала я. – Это что, домен Хохланда? Так я и предполагала! Климат тут, мягко говоря, неважный. Но все равно...»

Я уже собралась вылезти из люка целиком, когда издалека донесся тоскливый одинокий колокольный ззон. Это безобидный звук пробудил во мне такие неприятные воспоминания, что мне сразу расхотелось продолжать знакомство с профессорским доменом. К тому же время, с тревогой вспомнила я. Сейчас вернется Хохланд и устроит мне выволочку. Я шагнула вниз... и не смогла двинуться с места. Похоже, я застряла, хотя как такое могло случиться? Я снова попыталась вернуться в кабинет – с тем же результатом. Мне словно сопротивлялся сам воздух. Я ощущала себя воздушным шариком, который пытается нырнуть. Что за дрянь такая? Защита от дурака, что ли? Скорее надо убраться отсюда, пока не пришел дед. Я выдохнула и, с огромным трудом преодолевая сопротивление среды, рванулась вниз.

На этот раз мне повезло. Я вылетела из люка, упала на перила лестницы – вопреки словам Хохланда, они не развалились даже от такого натиска – и покатилась с треском, стуком и хрипом. Докатившись донизу, я уронила табурет, рассыпала все содержимое моей сумки ц растянулась на полу. В этот момент в кабинет вошел Хохланд. Он так удивился, что даже не выказал признаков гнева.