Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

14

Массивные напольные часы ударили полночь. Гулкий торжественный звон эхом прокатился по каминному залу и растаял в глубине коридоров. Я зевнул и переступил с ноги на ногу. Спать хотелось отчаянно. На мягкую кушетку, что стояла в дальнем углу, я старался не смотреть. Интересно, как все эти придворные ухитряются веселиться до рассвета?

Светловолосый парень, томившийся у двери напротив, похоже, испытывал те же чувства. Он грустно посмотрел на меня и вздохнул. Разговаривать на посту запрещалось, но переглядываться – сколько угодно.

Первый день я опасался, что встречу в карауле кого-нибудь из тех, кто знает Грейана Марса в лицо, но сейчас совершенно успокоился. По странному стечению обстоятельств состав караулов перемешался, и я сильно сомневался, что это произошло случайно. Никто, впрочем, моего имени и не спрашивал, жетона на груди было вполне достаточно.

Я снова шевельнулся. В конце концов, все не так уж плохо. Я во Дворце, и каждый час приближает меня к очередным двадцати монетам. Охранять эту самую Книгу Ветров даже проще, чем я предполагал. Лежит она себе спокойненько в библиотеке и лежит. Здесь, совсем близко, достаточно пройти сотню шагов и подняться по лестнице в Янтарный зал. И, скорее всего, будет лежать там еще долго.

Я ободряюще улыбнулся напарнику, тот кивнул в ответ. Имени его я не знал, да и видел впервые, но, может быть, нам еще придется встречаться…

В глубине коридора послышался шум и отборная брань. Мы разом положили руки на мечи.

– Демоны всех побери! Могу я выпить за любимую Царицу или нет?

Из распахнутой двери, ведущей в анфиладу гостевых комнат, появился раскрасневшийся толстяк в расстегнутом до живота кафтане. Его дорогая, расшитая золотом накидка была заляпана жирными пятнами, редкие волосы на голове всклокочены.

– Нет, ответьте мне, могу или не могу?

Толстяк широко взмахнул зажатым в кулаке окороком. Ароматный жир брызнул во все стороны, забрызгав старинные гобелены.

– Вы, уроды, пошли вон! Пить за здоровье Царицы – священный долг каждого дворянина!

Сначала я решил, что толстяк обращается к нам, и уже стал прикидывать, не дать ли ублюдку по жирной роже, но тут послышался торопливый топот. Следом за толстяком в коридор выскочили двое слуг и повисли на разбушевавшемся госте.

– Свободу Каффу ре Сазу, подлые твари! Да здравствует великая Имнесфея! – С неожиданным проворством толстяк вырвался из рук слуг и, пошатываясь, двинулся к нам. – Доблестные гвардейцы! Именем Царицы, я требую… требую… еще вина я требую!

Запыхавшиеся слуги снова набросились на толстяка, завязалась новая потасовка.

– Ради небес… помогите его усмирить! Он разбил уже три бесценные вазы и… разодрал портьеру! – один из слуг, пыхтя от натуги, поднял на нас умоляющий взгляд.

– Милорд Кафф, здесь нет вина… а вам следует отдохнуть, – поколебавшись, мой напарник шагнул толстяку навстречу. Вообще-то по уставу мы не должны были ввязываться в это дело, но перебравший дворянин разошелся не на шутку. В конце концов, вазы во Дворце и впрямь дорогие.

Толстяк остановился и набычился, размышляя. Слуги сочли момент подходящим и вцепились в него с удвоенной энтузиазмом. Доблестный Кафф ре Саз решил отступать дальше по коридору, но на пути его оказался гвардеец. Схватка была неравной. Против трех противников толстяк устоять не мог. Упав на четвереньки, он еще пытался ползти, но в конце концов распластался под тяжестью тел и теперь только яростно сопел.

Из-за потасовки первое мгновение атаки я пропустил. Когда толстяк был повержен и я поднял глаза, стены под потолком уже светились изумрудным. Очертания потолочных фресок смазались и потеряли резкость. Я моргнул, пытаясь стряхнуть наваждение, но ничего не изменилось. А потом в воздухе вдруг похолодало, и по полу, сочась из всех щелей, пополз зеленый туман.

Откуда-то из глубины комнат донесся пронзительный женский визг. Мое сердце тоскливо сжалось. Еще не успев осознать, что происходит, я бросился к библиотеке. У самой лестницы я на мгновение обернулся. Изумрудные, будто подсвеченные изнутри хлопья тумана были даже красивы. Почти скрытые ими слуги и толстяк лежали на полу неподвижно. Мой напарник стоял на коленях и судорожно пытался удержать свою расползающуюся плоть. Когда у него отвалилась часть лица, я перестал смотреть и побежал по ступеням.

15

В лаборатории было сумрачно. Масляный фонарь без дела стоял в углу, горело только несколько свечей. Дрожащее пламя отражалось на поверхности магического шара, пока еще мутного, подернутого молочно-белой пеленой. Из темноты выступали очертания массивных столов, заваленных сосудами и древними фолиантами, и залитый кровью алтарь с распятым на цепях телом. Цепи и узкие каменные ступени покрывал иней. Здесь, в подземельях, было холодно. Так же как и в любой лаборатории, где творил Маглос. Холод придавал некромантическим заклинаниям дополнительную силу.

Маглос вгляделся в светящиеся мертвенно-призрачным светом руны, тщательно выписанные вокруг начертанной на полу пентаграммы, в последний раз окинул лабораторию взглядом, оттягивая сладкий момент, с которого начнется его восхождение на вершину власти. Все было готово. Он улыбнулся, представляя, как вытянется лицо Ааритайна ре Сайнселла, когда через портал на город обрушатся кошмарные существа Нереальности. И никто не сможет остановить хаос разрушения! Царица Ветров вот-вот умрет, а те мелкие колдуны, что еще остались в городе, без Книги Ветров – ничто. Только он, Маглос, Великий Колдун, сможет управлять Нереальностью, а Книга Ветров, что окажется в его руках очень скоро, даст ему полную власть над Калунтой. Повелителю Берегов не следовало вести себя так заносчиво. Как пренебрежительно он разговаривал! И как испугался, когда Маглос явился в его покои через магический портал! Этот жадный недоумок в парчовой мантии зря надеется дожить до рассвета. Хотя… пожалуй, убивать его не следует. Можно придумать что-нибудь поинтереснее. Маглос хихикнул. Например, отправить в измерения Нереальности. Живым. Или бросить в яму с пауками-кровососами. Или просто, ослепив и отрезав язык, вышвырнуть где-нибудь в зловонных портовых закоулках. Над этим стоит позже подумать. Всегда найдется подходящий вариант.

Человек в цепях шевельнулся. Отложив магический шар, Маглос подошел к алтарю. Человек поднял на него налитые кровью глаза, попытался что-то сказать. Из горла, проткнутого украшенным рунами жертвенным кольцом, вырвался только хриплый стон.

– Молчи, уважаемый учитель! Я знаю, как больно тебе говорить. Когда-то я сам был на твоем месте. Сколько времени прошло с тех пор, как я побывал на алтаре в твоей лаборатории? Наверное, уже добрая сотня лет, не меньше, а? А может быть, и двести. Но я все помню, Наруолрен.