Ксения Татьмянина - Связующие нити (СИ)

— Я составлю тебе компанию?

Обычно Триса либо не было дома, либо он занимался своими делами в комнате, не присутствуя во время моего приготовления ужина, а теперь зачем‑то остался. Помогать не стал, — сел на табурет возле стола, откинулся спиной на стену, и наблюдал.

— Хочу на тебя насмотреться и снова уверовать, что ты есть.

Господи, сегодня же понедельник… как это страшно на самом деле, путешествовать во времени. Если я осознаю происшедшее со всех сторон и в полную силу, я сойду с ума только от страха.

— А когда я уезжала к родственникам и меня не было по целым неделям, всё же было нормально?

— Я знал, где ты, и я знал, что ты вернёшься.

— Тристан, мне и без того не по себе… в моей голове сейчас другой день, и за несколько часов я ещё не свыклась с новой истиной. Давай не будем об этом. Смотри на меня, сколько хочешь, но не напоминай.

— Ты права. Не буду. — Он улыбнулся одними губами и спросил о том, помню ли я, что проиграла спор?

Вельтон подарил мне сдвоенные выходные. Я узнала об этом тогда, когда мы с Тристаном вечером пришли на работу в Здание, но я взяла только один, сказав, что нет у меня никаких стрессов, и он, выходной, будет завтра, а не сегодня, раз я уж и так здесь. Время до обеда я провела со всеми, погружаясь в привычную атмосферу баек, которые травил Вельтон, боя часов, шуршания журналов Зарины и стикеров Пули, которая описывала нам вкус своего нового изобретенного блюда словами, а потом Нил отправился из‑за этого в магазин за обедом на полчаса раньше положенного. После трёх часов ночи я ушла в свою каморку, тихонько забрав с полки закрытое дело керамиста, и перечитала его. На иллюстрациях мне удачно попала картинка, изображающая ещё не распакованную посылку в руках, — с адресом школы. Я переписала адрес, разогнула скрепки и вытащила рисунок с куколкой Виолы. Когда я выносила из Здания рисунок поцелуя Триса и Анны, я не чувствовала угрызений совести, потому что он не был настоящим осколком воспоминания. А когда решилась вынести этот, то у меня пробежал внутренний холодок, — я нарушала правила, я крала его из дела и собиралась вынести.

На следующий день, когда я после мастерской отыскала эту школу, я пыталась сначала найти там самого Виктора, а потом стала упрашивать вахтера, а после — завуча помочь мне найти куклу. Я придумала целую историю, что якобы очень давно девочкой училась здесь, специально куколку на полке оставила, а когда она исчезла, постеснялась спросить у учителей. Вот такая вот глупость, такая вот сентиментальность, но я, уже взрослая тётка, стою тут перед ними, потому что мне взбрело в голову найти давно потерянную игрушку…

Обе женщины мотали головой, и если бы они ещё покрутили у виска пальцем, я бы не удивилась. В конце концов, завуч сказала, что все вещи в их фонде учтены. Что есть специальные каталоги с фотографиями и инвентарными номерами, она даст их мне только на десять минут под присмотр вахтёрши, но она более чем уверенна, что мою куклу в далёкие времена забрал кто‑то из детей, а не школа. Каталоги натурного фонда мне дали, и я действительно не нашла ничего. Всё же, попытка найти потерянное, была. Уйдя оттуда, поняла, что моя совесть всё равно на этом не успокоится. И данное слово будет ещё долго аукаться мне своим невыполненным обещанием.

Ещё через день, когда подготовительная группа ушла — как вылетела из пушки, облегчённо вздыхая об окончании занудного урока, я решила, что в конце учебного года устали мы все. Я стала собираться домой, как вдруг одна из абитуриенток вернулась и спросила:

— Леди Гретт, а у нас когда‑нибудь ещё будут творческие уроки?

— О поступлении нужно думать, — прозвучал мой хмурый ответ, и девушка исчезла.

Закрывая мастерскую, еле скрутила в себе желание пойти отыскать спрятанный портрет Триса и порвать его в клочья. Рисовать я, судя по всему, не буду, на это всё времени не находится, и чтоб меня больше не мучила художественная несостоятельность, нужно совсем распрощаться, даже с намёками. И ещё оттого, что я сегодня испытывала жгучую зависть к Тристану. К его чертам характера, к простому нраву, к его совершенству и человечности в недостатках, к его первозданности, о которой говорила Глена, чтоб ей провалиться! От чего он со мной? Да и не просто общается, или встречается время от времени, а живёт со мной? Терпит меня и днём, и ночью, и дома, и на работе? Неужели я ему не надоела? А леди Гелене? Как я ей не надоела своей пустой болтовней по понедельникам за одиннадцать лет?

Идя, практически на автомате, по городу, я решила больше не страдать, а докопаться до причин своей подавленности и разобраться либо с самими причинами, либо с отношением к ним.

Я не нашла куколку… но я же попыталась! Найти её невозможно, не ходить же по всем адресам выросших за пятнадцать лет учеников того года? Кто бы ещё дал мне эти адреса. Если это для меня непосильная ноша, то стоит ли мне плакать, если сдвинуть вагон без колёс нельзя?

Не вышло из меня художника… но я же попыталась! Нарисовала вот портрет, а больше никаких мыслей в голове. За то из меня вышел мастер, и это тоже не плохо. Каждый делает что‑то своё.

Не вышло из меня первозданной… и пытаться не хочу. Меня в психушку увезут, если я вздумаю по нашим сельхоз полям бегать. А главное — зачем, смысл в чём? Лезть в нашу речку, раздевшись догола? Вода либо холодная, либо цветёт, гадость в ней всякая плавает, тина, мало того неприятно, ещё болячку можно заработать… Это всё сказки, о настоящих и не настоящих, Трис тоже глупостей делать не станет, чтобы к природе на шаг ближе стать.

Работа с уроками надоела… у всех копится усталость, у всех есть спады жизненных сил. Скоро отпуск, отдых, и всё пройдет.

Что ещё? Я захватила памятью последние полгода, даже забегая далеко назад, но ничего ощутимого не нашла. Всё будет в порядке!

Глава 21.Зарина

К середине апреля, когда снега совсем не стало, было много солнца, и народ перешёл на ветровки и тканевые куртки, а обувь стали носить лёгкую, настроение у всех было приподнятое. В агентство все приходили улыбчивые, жизнерадостные, пахнущие с улицы теплом. Было не скучно, даже не смотря на отсутствие посетителей.

Как‑то я подсела к Зарине в кресло и заглянула в её новый журнал "Комнатные растения".:

— Что читаешь?

— Думаю, может, фиалки высадить дома.

— Почему фиалки?

— Не знаю, — та пожала плечом, — просто так.

— Приходи к нам с Трисом в гости, я и Пулю сейчас пойду приглашать, и Вельтона позовём.

Зарина приподняла на меня глаза. Она сидела в самом кресле, а я на подлокотнике, так что мне показалось, будто её голова словно вынырнула из поджатых плеч.