Джеймс Клеменс - Ведьмин огонь

— У нас есть новости, новости! — сразу же замахал руками маленький. — Новости!

И поскольку аргументы в споре уже подходили к концу, все с живым интересом обернулись к новоприбывшим. Общий взрыв любопытства не миновал и Эррила.

— Ну, и что ты слышал, Симкин? — крикнул кто-то с места.

— Да не слышал, а видел ! — малыш по имени Симкин энергично затряс головой и стал проталкиваться через толпу, таща за собой горца. Наконец ему удалось вскарабкаться на сцену, и он с новым энтузиазмом замахал руками, подзывая товарища, с которым теперь сравнялся в росте. Тот подошел, Симкин торжествующе положил свою паучью лапку ему на плечо и победно оглядел собравшихся: — Этот парень сам видел дьявола.

Толпа зашепталась, заволновалась, зашумела, и всюду ко лбам полетели вскинутые большие пальцы.

— Хватит выдумывать, Симкин! — крикнул кто-то из благоразумных.

— Да это чистая правда!

— Ну, и что же он видел? Твою жену, что ли?! — Толпа разразилась хохотом, в котором, тем не менее, явственно звучала скрываемая нервозность.

— Да скажи им! — заверещал Симкин, толкая великана в плечо. — Давай, выйди и скажи! — Эррил заметил, как в глазах горца блеснул гнев; злить этих кочевников было всегда опасно.

Гигант прочистил горло звуком, подобным хрипу лающей на цепи собаки, и заговорил голосом, звучащим, как гулкое эхо в пещерах его родины:

— Он пролетел на рассвете над Тропой Слез, прямо рядом с моим домом. Бледный, как грибы, что растут на мертвых деревьях, и с крыльями, словно три взрослых мужчины. Глаза его отливали красным, все звери в страхе разбегались, а одна женщина из нашего рода разрешилась мертвым младенцем.

Никому и в голову не могло прийти, что горец лжет — это было ясно видно и по его лицу, и по той дрожи, которая невольно проскальзывала в его голосе. К тому же горцы были известны исключительной честностью, и толпа растерянно замерла после этих слов.

Эррил тоже остался сидеть с поднесенной ко рту ложкой. Неужели это не исчезло? После стольких лет? Он не видел этого уже сотни лет…

— И ты проделал весь этот путь, чтобы предупредить нас? — раздался чей-то участливый голос.

— Я проделал мой путь, чтобы убить его! — рокотом пронесся по залу ответ горца.

Эррил опустил ложку и неожиданно для себя услышал собственный голос:

— Было ли это чудовище похоже на заморенного голодом ребенка, с кожей прозрачной настолько, что через нее видны все внутренности?

Горец грузно повернулся в его сторону всем корпусом:

— Да, свет проходил через него, как нож, и выглядел он, словно больной.

— Ты знаешь, о ком он говорит? — прошептала Нилен в плечо Эррилу.

— Эй ты, жонглер!, — заговорило сразу несколько голосов. — Что ты знаешь об этой твари, выкладывай!

Все глаза уставились на Эррила, и он тысячу раз проклял свой поспешный язык. Но выхода не было, надо было держать ответ:

— Это означает мор и смерть, — нехотя признался он. — У вас нет надежды.

Толпа всколыхнулась, и только горец продолжал стоять неподвижно среди беснующихся людей. Он не сводил с Эррила сузившихся от ненависти глаз, и Эррил знал, что его слова не удивили и не испугали великана: этих жителей гор с их кровью, ледяной, как вершины, и нервами, прочными, как их дома из гранита, не так-то легко вывести из себя. И угроза смерти не могла поколебать их решимости. Эррил отвернулся.

— Что это за чудовище? — снова прошептала Нилен, дергая его за рукав. И голос его прозвучал, как пролетевший ветер: это скалтум — один из лордов ужаса Гульготы.

— Сссолнце восссходит, — скалтум приземлился в кордегардии гарнизона прямо перед Дизмарумом и покачал крыльями, которых блестели капли дождя. В комнате послышался отчетливый стук костей: — Всссе ли готово… шссс?

Дизмарум невольно сделал шаг назад, от скалтума исходил непереносимый запах гниющего мяса и какой-то отвратительной слизи:

— Рокингем разносит весть о девчонке по всей долине, и скоро она будет здесь. Ей больше некуда деться.

— Молисссь, молисссь об этом. Черное сердце жаждет ее… шссс. И не подведи его еще раз.

Дизмарум быстро склонил голову и направился к выходу, прикрытому люком. Он с трудом поднял люк и выглянул на улицу. Утренний свет, едва различимый его глазами, заливал лестницу, окружая его, светлым облаком. Дизмарум тайком ухмыльнулся, почувствовав, как скалтум немедленно отступил в тень. Как и все миньоны Тёмного Лорда, он мог переносить свет, но всегда предпочитал держаться от него подальше. Их прозрачная кожа темнела от соприкосновения с солнечными лучами, и это каким-то образом осложняло их жизнь.

Провидец открыл дверь шире, чем нужно, заставляя скалтума убраться в глубь кордегардии. Это была не месть, но что-то близкое; ненависть старика к этим крылатым тварям не исчезла с течением многих столетий.

Но в конце концов чудовище злобно зашипело и.остановилось. Довольный и этим, Дизмарум прикрыл дверь. Что ж, пока сила не на его стороне, но если предоставится хотя бы малейшая возможность… А уж он знал, что можно сделать со скалтумом.

Держась рукой за отсыревшую каменную стену, провидец стал подниматься по лестнице, которую ярко освещали факелы, но Дизмарум был так стар, что через несколько ступеней силы почти оставили его. Пару раз старику пришлось остановиться v. передохнуть, и во время этих передышек, прикрыв глаза и тяжело дыша, он все пытался представить себя молодым с острыми зоркими глазами, с легким телом, с черными кудрями… Но это почти не удавалось; казалось, он всегда был таким согбенным, измученным жизнью стариком. Да и был ли он и вправду когда-либо молод?

Во время последней передышки сверху спустился солдат, который был вынужден вжаться в стену, чтобы пройти:

— Прошу прощения.

Дизмарум увидел, что в руках у солдата корзина с едой для узников, томящихся внизу; от нее пахло несвежим мясом и плесенью, и даже его старые глаза разглядели личинок, расползающихся по плетеным прутьям.

Молодой солдат заметил отвращение, изобразившееся на лице старика, и заговорил, почему-то высоко подняв корзину:

— К счастью, сейчас внизу только один узник, и я ненавижу свою обязанность.

Дизмарум кивнул и стал подниматься дальше, с трудом налегая на посох и раздумывая, кому несет жалкую трапезу молодой солдат. Насколько он знал, в лабиринтах подземелья сейчас находился только скалтум — но тот не насытится содержанием небольшой корзины. Солдат же все спускался, насвистывая, и только когда Дизмарум уже входил в главный зал, снизу донесся отчаянный крик несчастного, и все смолкло.

Старик вздохнул. Может быть, поев, скалтум подобреет. Затем перешагнул порог и остановился, решив во что бы то ни стало не подходить ближе.