Морин Джонсон - Имя Звезды

— А где Джаза? — поинтересовался Эндрю.

— У Клаудии или… где-то еще. Толком не знаю.

Джером посмотрел на меня. Полагаю, он уже успел сложить два и два на предмет, что «мы переходили через площадь как раз тогда, когда произошло убийство». Посмотрел на мой нетронутый гамбургер и, кажется, сообразил — не что там конкретно произошло, а что произошло нечто нехорошее.

Джаза подошла через несколько минут.

— Порядок? — спросил Джером.

— Все нормально, — сказала она с деланой небрежностью. — Все совершенно нормально.

Через полчаса нас повели под конвоем обратно, сначала девочек. Снаружи все еще продолжался полицейский парад. К двум передвижным лабораториям судебно-медицинской экспертизы, простоявшим тут почти все утро, добавилась третья, полицейские в длинных клеенчатых плащах — их было человек тридцать — прочесывали лужайку, рассыпавшись цепью, шагая как по команде, внимательно осматривая землю.

Когда мы подошли к Готорну, выяснилось, что снаружи, посреди дороги, стоит полицейский. Он был высоким, ужасно молодым с виду, в темных очках. Лицо у него было длинное и худое, с высокими скулами и глубокими впадинами под ними. Хотя на нем был люминесцентный зеленый жилет и высокий полицейский шлем и у него имелись все остальные причиндалы с надписью «Полиция», он был совсем не похож на полицейского. Черные волосы были длинноваты, лицо слишком нежное, поза какая-то застенчивая.

— Мисс Дево? — Имя мое он произнес элегантно, как человек, владеющий французским и знающий, куда нужно ставить ударение. Собственно, он произнес его куда лучше, чем я, уж это-то точно. Голос у него оказался удивительно глубоким.

— Угу, — ответила я. С момента утреннего пробуждения я некоторым образом растеряла речевые навыки.

Он, похоже, вовсе не обратил внимания на мой ответ. Он прекрасно знал, кто я такая, и тут же перешел к делу:

— А вы — Джулиана Бентон? Ее подруга?

— Да, — ответила Джаза тишайшим из своих тихих голосов.

— Вы обе были здесь вчера в два часа ночи?

— Да, — ответили мы хором.

— Вы видели мужчину? — он обращался ко мне.

— Да, я уже рассказала…

— А вы — нет. — Он повернулся к Джазе. Это не было вопросом. — Вы уверены в этом?

— Нет, я… нет.

— Хотя он находился прямо перед вами?

— Я… Нет. Я… Нет…

Джаза совсем смешалась. Этот юноша разговаривал с ней так, будто хотел завалить на экзамене.

— Я попрошу вас обеих, — продолжал он, — не говорить ни с кем из журналистов. Будут приставать — поворачивайтесь спиной. Не сообщайте им своих имен. Не повторяйте ничего из того, что сегодня утром рассказали инспектору. Если понадобится помощь, звоните по этому номеру.

Он протянул мне листок бумаги, на котором был записан телефон.

— Понадобится помощь — звоните в любое время, хоть днем, хоть ночью, — добавил он. — Кроме того, если еще раз увидите этого мужчину, даже если вам только покажется, что вы его видите, звоните немедленно.

Он повернулся и ушел. Мы с Джазой тут же рванули внутрь, промчались по лестнице и влетели в комнату. Я захлопнула дверь.

— Что произошло? — спросила я.

— Они меня забрали и… стали спрашивать, что мы делали… я им сказала, как мы выбрались из корпуса и залезли на крышу… это им было совершенно все равно… Они хотели знать про этого мужчину… но я не видела никакого мужчину… Не понимаю, как я могла его не видеть, но я его не видела, а им нужно было знать только про это, а мне было нечего им сказать, так что… Боже мой.

Она хлопнулась на кровать. Я села рядом.

— Все нормально, — сказала я. — Ты все сделала хорошо. Нас обещали не наказывать.

— Да плевать мне на это! Я все не могу понять, почему я его не видела. И кто был этот тип? Полицейский? Не похож он на полицейского. Ему лет не больше нашего. Разве бывают полицейские нашего возраста? Наверное, бывают, но… он не похож на полицейского, правда? Хотя, наверное… Не знаю, бывают ли типичные полицейские, но все-таки. Он ведь не похож на полицейского, правда?

Нет, он не был похож на полицейского. Полицейские обычно бывают… не такие. И да, он казался очень молодым. А кроме того, каким-то слишком ухоженным — дорогие дизайнерские очки, гладкая бледная кожа.

Джаза взяла у меня листок бумаги и принялась рассматривать.

— Номер мобильника, — сказала она. — А разве на карточках у полицейских не пишут номера всяких там коммутаторов, а? И вообще, если у тебя что-то случилось, нужно ведь набирать девять-девять-девять, да? Я уверена, что он журналист. Наверняка журналист. А переодеваться полицейским противозаконно.

Муторное чувство стало от всего этого только сильнее.

Я принялась ходить по комнате.

— Мне кажется, тебе нужно еще раз сходить в библиотеку и рассказать о том, что сейчас случилось, — сказала Джаза.

— Мне туда сейчас совсем не хочется.

Несколько минут мы подулись, каждая в своем углу, а потом Джаза решительно поднялась.

— Если Клаудия что-нибудь заподозрит — ну, что мы выходили из корпуса, — она, скорее всего, расскажет Шарлотте. Шарлотта у нее в любимчиках.

— И что? Шарлотта-то не знает, что мы выходили.

— Зато она знает про решетку в окне туалета. Пошли.

Мы снова спустились вниз, и Джаза проследовала к туалет — подозреваю, по ее понятиям, она шла крадучись. Со стороны выглядело скорее по-кроличьи — короткие перебежки и нервные взгляды по сторонам. Джаза нырнула в туалет и, убедившись, что там пусто, направилась прямиком к окну, открыла его, потрясла решетку. Она была накрепко прикручена на место.

Джаза не выпускала прутьев, пока костяшки пальцев не побелели, а потом закрыла окно.

— Ненавижу ее, — сказала она.

Даже я не рискнула бы обвинить Шарлотту в том, что это она доложила про решетку. Но Джазе необходимо было обвинить Шарлотту. Это требовалось ей для душевного равновесия. Раз уж мы сюда притащились, нужно было кого-то обвинить, а я тихонько порадовалась, что этим кем-то оказалась не я.

— Будем пить чай, — произнесла Джаза ровным голосом. — И не станем расстраиваться по этому поводу. Я сейчас заварю чай.

С этими словами она зашагала наверх. Взяла две кружки с полки у нее над столом, два пакетика из банки, где хранились особые пакетики. Я оставила ее за этим делом, набросила поверх одежды халат и подошла к окну. Шеренга из полицейских продолжала маршировать по лужайке. Они растянулись из конца в конец на расстоянии не больше полуметра друг от друга. Обходили только тот участок, где стояла белая палатка, — вокруг нее землю обыскивали другие люди. Похоже, они в буквальном смысле прочесывали каждый сантиметр.