Александр Прозоров - Северный круг

Увы, толпы индейцев, казавшиеся поначалу бесконечными, неожиданно быстро стали иссякать. На американской земле появлялись все новые колонисты из старого мира, а вслед за ними – церковь, охотники на колдунов, опытные европейские бойцы. И Пустынник, однажды уже испытавший прикосновение ласковых рук Святой Инквизиции, решил более не пользоваться простыми, но слишком заметными методами. Хотя по сей день, читая где-нибудь про то, как жителей какого-нибудь селения в Белоруссии, Вьетнаме или Сербии загнали в дом и сожгли живьем, он тут же представлял себе стоящего рядом мага – то ли в форме, то ли в скромном гражданском костюме, – купающегося в выхлестывающих на него потоках живой энергии. И с тоской вспоминал беззаботные времена ковбойской юности.

– Великий бог, как ты прекрасна, – покачал он головой, глядя на жующую картошку женщину. – Как жаль, что я так много времени потратил на работу и дачу, вместо того чтобы носить тебя на руках.

– Толенька… – Она остановилась, протянула вперед руку и накрыла своей ладонью пальцы Пустынника. – Ну, почему ты не говорил мне этого раньше?

– Прости, Марина, – смущенно улыбнулся он. – Я думал, ты и сама это знаешь.

Научившись впитывать и ощущать энергию, Пустынник заметил, что некоторые из смертных буквально лучатся ею. Они вырабатывают чистейшую и живительную энергию в огромных, просто невероятных количествах. Так много, что даже не замечают, если у них забирается большая ее часть. И нужен им для этого сущий пустяк: влюбленность, признание таланта, ощущение достатка. И как только они начинают ощущать себя счастливыми – энергия бьет из них через край. Для потомка стариного дворянского рода это стало не только привычным способом питания, но и утонченным развлечением: находить молодых девиц или азартных изобретателей, непризнаных поэтов или художников и начинать потакать их мечтам, тратить деньги и время, наблюдая, как, сперва не веря в удачу, а потом все более и более набирая уверенность, преображаются смертные, как взлетают на вершину счастья… Новые люди, новые судьбы, новые идеи, как сделать их счастливыми, чтобы потом пропитываться теплом их сочной ауры.

– А надо ли тебе завтра ходить на работу, хорошая моя? – ласково поинтересовался он. – Денег у нас вроде и так хватает.

– Что ты говоришь?! – даже испугалась женщина. – Где сейчас новую работу найти? Нам, что, лишние триста тысяч не нужны?

– Зачем? – хмыкнул Пустынник. – Всех денег не заработать. А чтобы потратить то, что есть, тоже нужно немало свободного времени. Бросай эту мороку, у тебя и с домом всегда хлопот хватает.

– Ты серьезно? – уже не так решительно переспросила она.

– Конечно, – кивнул маг. – Хватит тебе все на себе волочь. Пора жить за мной, как за каменной стеной. Так ведь у людей положено?

– Толенька… – Она обогнула стол и прижалась к Пустыннику. – Ты самый-самый лучший на свете.

И маг с наслаждением втянул в себе волну чистейшей жизненной энергии.

Он отключил смертных только за полчаса до полуночи: они настолько испереживались, узнав о свалившемся богатстве, что, наверное, не заснули бы вообще, не закрой он им глаза древним римским заклятьем. Уложив размякшие тела в постели, Пустынник снял со стены прямоугольное зеркало, отнес на кухню и поставил на стол, прислонив к стене. Сверившись с часами, положил на стол кладбищенские монеты, выстроил перед зеркалом три свечи, зажег их и выключил свет.

Четверть до полуночи – часы мрака, мгновения перемены одного дня на другой, мига безвременья и пустоты. Когда еще можно заглянуть в прошлое, как не в полночь? Особенно, если тебе помогут глаза мертвых, обитателей мира теней, царства небесного,[20] хранилища бессмертных душ.

Пустынник задернул окно, сел перед столом, закрыв глаза и сосредоточиваясь, а затем вдруг вперил взгляд в темноту между отраженными в стекле огоньками.

– Ouvrez les portes, arrкtez les heures, coutez ma voix et rien except lui!

Некоторое время не происходило ничего – пока вдруг тьма зеркала не дрогнула, соединив в единое целое огни свечей в реальном мире и в отражении. Тотчас кухня наполнилась ледяным холодом, колыхнулись занавески от несуществующего ветерка.

– Ouvrez les portes, arrкtez les heures, coutez ma voix et rien except lui! – повторил заклинание колдун и перешел на язык, более понятный местным умершим: – Пятаки могильные, закройте огнем святым глаза живых, откройте глаза мертвых!

Маг схватил крайние свечи, стремительно их перевернул, с силой втыкая язычки пламени в кладбищенские монеты, выждал несколько секунд, а потом, подняв горячие монеты за прилипшие к ним свечи, наложил их на свои веки и резко качнулся вперед, как бы ныряя в зеркало и одновременно воссоздавая в себе образ потерянной в Питере кошки с нефритовыми глазами.

Поначалу вокруг была темнота. Потом он начал различать крашеные стены, линолеум пола, два заваленных папками стола и даже печатную машинку на подоконнике. В кабинете было пусто, за окном сгустилась темнота – которая вдруг прорезалась тонким огненным шнуром. Пустынник усилием воли остановил течение времени, устремился вдоль нити пламени, пока не замер перед распахнутым окном, разглядывая лицо человека в комнате. Оглянулся, внутренне расслабляясь. Окно, из которого смотрела на мир кошка из черного дерева, вспухло ослепительным шаром, выбрасывая наружу стекла, рамы, какие-то обгорающие по краям лохмотья. И где-то там, в жутком пекле, навеки исчезало таинственное Око, которое некогда обнаружил лорд Корнарвон в гробнице Тутанхамона и уже спустя два месяца утерял его во второразрядной каирской гостинице. Вместе с жизнью.

Маг снял монеты с глаз, проморгался, возвращаясь в реальный мир, потушил третью свечу и положил зеркало стеклом вниз. Отдернул занавеску, глядя на снующие по улице маленькие автомобильчики и торопящихся прохожих. Смертные. Тысячи двуногих муравьишек, воображающих себя хозяевами судьбы и не ведающих, что вовсе не живут, а всего лишь копят в норках и кладовых пищу для господ, сумевших перешагнуть на более высокую ступень развития.

– Значит, это был Испанец, – задумчиво произнес маг. – Ну, что же. Когда меня грабят Великие, приходится лишь запомнить это на будущее. Но когда в разбой влезает всякая шпана, то не наказать негодяев просто неприлично, не будь я последним из славного рода де Тахо. Око отобрали Испанец и тот молодой колдун, запах которого я не забуду до самой его смерти. Посмотрим, принесет ли им это удачу.

Глава третья

Швеция, поселок Эстергетланде

(в 30 километрах к юго-западу от Линчепинга).