Алёна Кручко - Полуночные тени

Пришлось мне прощаться с магом и с девчатами… ну ладно, увидимся еще, тогда расспрошу. А может, господин барон понятней расскажет. Надо только набраться храбрости спросить.

Во дворе ждал черный жеребец. Анегард сел в седло, протянул мне руки:

— Давай, Сьюз, смелей!

Кажется, подумала я, это становится моим законным местом. Ох, Сьюз, береги косу! Как бы кто ревнивый в нее не вцепился!

Впереди Гарник вез по уши довольного Ронни. Следом ехал Рольф. Был он еще изрядно бледен, однако в седле держался уверенно. Для него нашли в баронских конюшнях резвую крепенькую кобылу-четырехлетку под пару Огоньку и вручили во владение торжественно, перед всей челядью и стражей: старый барон счел, что храбрость деревенского парня заслуживает награды.

Их ждет дома хорошая встреча, думала я. И пересудов теперь надолго хватит, и от невест Рольфу совсем прохода не станет. А мне одного хотелось — чтобы моя жизнь потекла по-старому, будто и не было ничего. Позабыть о ночных кошмарах, выкинуть из памяти жуткую ночь на болоте… страшные полузвериные морды, в которых угадываются былые человеческие лица… жажду крови, боль и страх, и тоску, тоску… Проклятый тот сон! Нет, не ночь на болоте оказалась для меня самым страшным испытанием, не ледяные ладони почти мертвого Рольфа, не Анегард, подставляющий вену под укусы. Куда страшней — жалость. Душу рвет. Главарь с нетопыриными крыльями, похожая на Гвенду женщина, обозвавший меня слепой курицей мальчишка, — все они были раньше людьми. И те, кто готов был рвать на части Рольфа — тоже. Безумие кровавой жажды, отчаяние, удушливый туман чар, скрывающий клочок чужого леса — все, что осталось им от радостного людского мира.

Проклятый сон, швырнувший в их шкуру! Разве такое позабудешь?..

Анегард сказал, все страшное закончилось, не будет больше ни ночных кошмаров, ни пропавших детей. Но что-то во мне, какое-то мне самой непонятное чутье, говорило: прежняя жизнь ушла навсегда, и жалеть о ней так же глупо, как, например, мечтать стать баронессой.

А новое меня пугало.

Кони шли спокойно, озаренный солнцем лес медленно плыл назад, и не было в нем ни следа от ночных страхов. Рэнси носился кругами, то нырял в густые папоротники, то выпрыгивал на тропу едва не под самые копыта, взлаивал, звал побегать с ним. Анегард молчал, верно, задумался о чем-то. Да и ясно, о чем: похоже, от ночных соседей нам так просто не избавиться, назвались друзьями, так должны помочь. Значит, надо объяснять людям, как дальше жить… а может, ехать в столицу, у королевских магов просить совета… заботы посерьезней, чем объяснять бабушке, что за цацка на шее висит, кем подарена да почему взята!

Дорога показалась мне слишком короткой. Очень уж хорошо было ехать вот так, отложив страхи и тревоги на потом, посреди выпавшего вдруг островка безмятежности — быть может, слишком короткого. Чувствовать спиной тепло Анегарда, которого все трудней в мыслях называть бароном и его милостью. Забавляться весельем Рэнси, наслаждаться солнечным деньком и не думать о том, что будет дальше…

К чему думать о том, что не в твоих силах изменить? Чего и предугадать пока не можешь?

Анегард спешился у нашего домика. Сказал:

— Приглашай в дом, хозяюшка. Вашим в деревне Гарник все расскажет, а я кваску попью да обратно поеду.

Бабушка выбежала навстречу, ахнула:

— Наконец-то! Я уж заждалась, сердце не на месте! Заходите, ваша милость… а что ж господин капитан, неужто не отдохнет? А ты, Рольф, что-то совсем белесый, слезай-ка, гляну на тебя поближе. Охти ж, и пропажа нашлась… что, герой, готов домой явиться? Мамка с папкой тебя ждут, ой жду-ут!

— Здорова будь, Магдалена, — рассмеялся Гарник. — На обратном пути загляну, ты уж кваску твоего знаменитого на мою долю оставь!

Ронни прыснул, Рольф пробормотал смущенно:

— Не, я домой поеду. Тоже, небось, волнуются. Ниче, хорошо все…

Два коня с тремя седоками пошли дальше, а нас с Анегардом бабушка потащила в дом. Вокруг увивался Серый, Рэнси, не будь дурак, просочился на кухню, свалил на пол горшок с кашей и начал торопливо хватать — уж его ли, проглота, в замке не кормили?! Бабушка кинулась убирать, замахнулась на псеня веником, тот рыкнул, развернулся боком, прикрывая неправедную добычу…

— Бабуленька, — не выдержала я, — сядь ты, всех богов ради, спокойно! Пусть уж ест, потом подмету. Я с утра любопытством мучаюсь, так что сейчас квасу выставлю, и пусть господин барон нам с тобой рассказывает, каким чудом мы все живы остались и домой вернулись, и что за нелюдь теперь у нас в соседях, и как с такими соседями дальше жить.

Бабуля даже не села — упала на лавку. Я грохнула на стол кувшин с квасом, выставила кружки:

— Господин барон?

— Что с тобой делать, — вздохнул Анегард. Сел, взял кружку. Поставил обратно. — Рассказать надо, сам знаю. Вот как начать…

Сначала, хотела сказать я. Но — глянула в его лицо и осеклась. Молча села напротив.

— На легенду похоже, — глухо сказал Анегард. — Из тех, которые слушаешь и веришь — да, раньше такое случалось, ну так раньше и боги по земле ходили, и люди были другими. А чтоб теперь…

Он стал старше, подумала вдруг я. За каких-то несколько дней — как будто лет десять прошло.

— Жил в старые времена один барон, — Анегард покачал головой, усмехнулся грустно. — Времена не такие уж и старые. Я не понял точно — век, два… наверное, и архивные записи найти можно, если знать, что и где искать. В его родных местах наверняка еще помнят, вот только от наших краев далеко, не спросишь. Хотя оно и к лучшему, что далеко.

Рэнси пристроился рядом, положил голову мне на колени. Анегард замолчал, и я услышала тишину — такую полную, такую глубокую, будто весь мир замер и ждет чего-то. Говорят, в такие мгновения можно услышать, как скрипит колесо прялки, на которой Старуха прядет нити людских судеб…

— Он был обычный, — продолжал Анегард. — Не герой и не трус, не злой и не добрый; о таких легенды не слагают. Жил как все. Воевал за короля, женился, детей воспитывал. Правда, он умел ворожить и даже обучался у мага по молодости. Но, как подобает благородному, изучал только боевые чары, так что полноправным магом не стал. Обычный, да… вот только был он избранник, отмеченный печатью богини. Прядильщицы.

Могильным холодом повеяло от этих слов. Я поежилась. Избранник Воина станет великим воином, избраннику Хранителя стад будет удача в мирной жизни. Звездная дева подарит любовь, Жница — многочадие и долгую жизнь, а будет нужно — легкую смерть. Но что даст своему избраннику Хозяйка тьмы, та, во славу которой в темные и дикие времена приносили кровавые жертвы?