Михаил Багнюк - Алмазные горы. Души нижних миров

– Это Хельга-то послушная и уступчивая? – развеселился вампир. – Да если бы все было так, как ты говоришь, Шторм сам свернул бы голову этой искусительнице, чтобы ее душу демоны сожрали. Потому что скорее мир перевернется, чем Хельга обретет хоть одно из качеств, положенных нормальной девушке.

– Эй, вы, полегче там с оценками! – возмутилась Хризастелия чисто из женской солидарности. – Вот найдем Хельгу, я ей все про вас, засранцев, расскажу!

– Осталась самая малость – найти это ходячее недоразумение, – озвучил Дарвингиль мысль, которая промелькнула у всех троих.

К поместью Расты мы с Зарой подъехали ближе к ночи. Нас встретил престарелый слуга, который с поклоном принял поводья Зары и повел ее в конюшню.

– Долго же ты добиралась. – Новая хозяйка поместья стояла у парадного входа, поджидая меня.

– Ты меня ждешь? – удивленно спросила я.

– Да, уже дней пять.

– Магистр Луций предупредил?

– Нет, – покачала головой Раста, пропуская меня внутрь дома. – Я, когда уезжала, кое-какие штучки у него в кабинете оставила. Стараюсь быть в курсе событий.

За ужином я рассказала Расте о причинах, которые заставили меня искать ее помощи. И о снах, и о Юстинне, и о той бойне. В общем, обо всем, что знала сама, исключение составили лишь сведения о Братстве.

– Луций не обманул, я могу попробовать помочь. Только это не совсем то, к чему ты привыкла, – выслушав меня, сказала Раста.

– Говори яснее.

– Я в ходе одного своего эксперимента столкнулась с результатами, которых получиться просто не могло. Они были словно выведены чьей-то рукой.

– Я все равно не понимаю. Я никогда не занималась наукой.

– Допустим, ты выливаешь стакан воды на пол с высоты трех локтей. – Раста продемонстрировала. – Представь, что вода не стекла на пол, повинуясь силе притяжения, а зависла в воздухе или вернулась обратно в перевернутый стакан, без твоего участия.

– Значит, поучаствовал кто-то другой, – сделала я единственный возможный вывод.

– Вот и я так решила, – подтвердила Раста. – И начала искать того, кто это мог быть и зачем ему вмешиваться.

– И что, получилось?

– Получилось, только совсем не то, на что я рассчитывала. Я обнаружила существ, которые намного могущественнее всех магов и чародеев, вместе взятых, – решила удивить меня Раста. – Они практически бессмертны, им подвластны материя, время и пространство. Выше их только Создатель Миров.

Я сразу вспомнила о Шторме – видимо, Раста успела с ним познакомиться.

– И что он тебе сказал? Разрешил дальше экспериментировать? – спросила я.

– Почему «он»? Это она. Я называю ее Бесконечность. То, что тебе нужно, ей вполне по силам, вот только захочет ли она помогать тебе? Она ничего не станет делать просто так.

– Я постараюсь убедить ее.

– Сначала убеди меня.

Половина ночи прошла в дебатах и диспутах на тему «надо – не надо». А ближе к полудню следующего дня Раста разбудила меня, озвучив свое решение.

– Я помогу тебе встретиться с Бесконечностью только потому, что мне и самой любопытно, что из этого выйдет, – хладнокровно констатировала она, переварив поток моих ночных аргументов.

Я кивнула. Раста посмотрела на меня с интересом, как вивисектор смотрит на подопытного кролика, который вдруг заговорил и выразил надежду на положительный исход эксперимента.

«Пусть так. Я и есть твой подопытный кролик, Раста, – подумала Хельга, усмехнувшись про себя. – Тебя искушает жажда познания, меня мучают демоны безысходности. Они превращают мое здоровое, сильное тело в переплетение страданий с пустотой».

Я быстро оделась, и мы спустились в лабораторию. Ванночки, колбы, реторты, коробки и прочие необходимые мелочи заполняли просторное помещение огромного подвала, который бывшая послушница приспособила под свои научные цели.

Раста погрузила меня в ароматный раствор. Алые, сиреневые, лиловые лепестки закружились в водовороте, эпицентром которого была я. Один из нежнейших шелковых лепестков прилип к моим губам. Маки… Дальше сознание уже оказалось неспособным анализировать… Сон… сон… сон… Сквозь него, как через кувшин, я услышала голос Расты:

– Отрекись от своего «я»!

«Я… я… я…» – пульсировало где-то на периферии моего разума.

– Ты мне мешаешь. Твой эгоцентризм удерживает сознание в теле! – Раста пыталась убедить меня в том, в чем убедить невозможно.

– Откажись от своего имени, от своего тела – это бремя!

«Бремя… время… мя… я…»

Пузырьков становилось все больше, единственное, за что цеплялось сознание, – это мое неотъемлемое «я». Раста наконец осознала или, скорее, ее осенило.

– Отрекись! – приказала она, избегая местоимений. Только приказ: «Отрекись!»

«Есть… есь… ись… высь… и…»

Больше не было ни тепла, ни холода, ни даже ароматов. Только звуки. Тихий настойчивый голос флейты и гулкие шаги. Сколько времени длилось это гармоничное сочетание ритма и мелодии, определить было невозможно, да и не нужно. Здесь не было времени. Здесь был источник начала начал. Здесь был абсолют. Точка отсчета, заключенная в круг, пока не выйдешь из которого, не включается таймер. Шаги приближались. Так звучать могут только нефритовые плиты. Услышав однажды этот звук, не перепутаешь его уже ни с чем.

Наконец появилась рождающая этот мелодичный гул – высокая, атлетически сложенная темноволосая женщина. Созерцать ее необыкновенно приятно. Потолка нет. Есть хрустальный свод, через который проникает свет голубоватых звезд. Верхняя часть стен – из бледно-зеленого нефрита, спускаясь к полу, цвет его гуще и темнее, как июньская трава в короткое время сумерек. Пол выложен мозаикой. На возвышении белый трон, украшенный мозаичным панно. Переливы самоцветов так искусно подобраны, что создается впечатление непрерывной кисти художника. Хозяйка, чуткая к скольжениям мыслей, с удовлетворением провела рукой по причудливому узору.

– Флоринская мозаика, – пояснила она, усаживаясь на троне. – Вечная красота.

Она сидела весьма необычным образом, словно мы находились в интимном будуаре и встреча обещала быть долгой. Красавица поджала ноги, укрыла их леопардовым пледом и, положив локоть на подлокотник, поддерживала голову рукой. Чуть позже опустила одну ногу в высокой сандалии и стала слегка покачивать ею. Смуглая кожа красиво переливалась, подчеркивая игру мышц голени.

Бесконечность безлика, беспола и бестелесна… Она может явиться к вам в любом образе. Может измениться в любое мгновение и изменить пространство вокруг. Но то, как она явилась сейчас, было невероятно красиво. Сознание наслаждалось каждой деталью: изгибом фиолетового лепестка на панно, мерцанием звезд в преломлении хрустального купола, прожилками на нефритовых стенах, игрой солнца и тени на леопардовых шкурах.