Ольга Дэв - Голос в моей голове

— Мурыся, — девушка одним гибким движением подхватила кошку на руки. Ласковая мурлыка продолжала издавать громкие звуки уже у нее на руках. — Проходи к костру, — обратилась она уже ко мне, поглаживая кошку.

— Я должен благодарить за это кошку или все‑таки тебя? — язвительно уточнил я.

— Обеих.

Девушка вздернула нос и, отвернувшись, направилась к костру, за которым пятеро молодых цыган что‑то с жаром объясняли Натару, не позволяя ему обернуться всякий раз, когда он хотел узнать, все ли со мной в порядке. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

Остальные костры полыхали не менее ярко, чем этот. За ближайшими из них сидели более зрелые члены табора, равнодушно, как казалось со стороны, встретившие меня взглядами. Если они доверили встречу 'гостей' девушке и молодым цыганам, то уверены в них не менее, чем в самих себе.

— О, Таура нового гостя привела, — радостно встретил нас 'сообщник' цыганки. Натар, обернувшись, облегченно вздохнул, а из глаз сидящих вокруг него цыган уходило беспокойство за свою сестру. — Садись, сейчас и тебя накормим! Как зовут?

— У него нет…

— Эрстин.

Одновременно произнесли мы с Натаром и удивленно уставились друг на друга. Он действительно думал, что у меня нет имени? Этому обучают в его хваленой Академии? А я все удивлялся, почему за все время общения он ни разу не поинтересовался, как меня зовут. Даже сделал предположение о том, что мое имя недостойно того, чтобы произноситься устами мага Жизни! Я опустился на бревно рядом с Натаром, в упор глядя на него. У него хватило совести покраснеть. А у цыган — тактично промолчать во время нашего безмолвного диалога.

— Эрстин? — Таура села как раз напротив меня. — Необычное имя.

— Счастливое? — я снял с плеча сумку и поставил рядом с собой и только потом взглянул на девушку. Сейчас, в свете костра ее волосы смотрелись еще светлее. А глаза оказались синими.

— Двуликое, — слегка улыбнувшись, парировала цыганка. — Как решит его владелец, таким оно и будет.

Цыгане непонимающе переглядывались между собой, пока один из них, самый молодой лет четырнадцати на вид не ткнул меня пальцем в лицо.

— А за что тебе трилистник влипили?

Тьма! Я забыл вернуть иллюзию!!! Идиот! Но этот идиот, тем не менее, сделал или попытался сделать каменное лицо, провести рукой по щеке, пряча клеймо за новой иллюзией, да еще и ответить.

— А ты разве не знаешь, за что в Дартолиссе дают трилистник?

— За убийство? — неуверенно спросил пацан.

— За убийство некроманта, — уточнил я.

— И наказывается оно смертью с пытками, — добавила Таура. — Рамиль, вам пора уже знать, что преступления в Дартолиссе наказываются по пятиуровневой системе. Перед наказанием на щеку ставится клеймо, которое исчезает после исполнения приговора. Один листок — полсотни плетей, два — легкая смерть, три — смерть с предварительными пытками, четыре — четвертование, пять — публичная казнь перед другими некромантами, выкрикивающими свои пожелания медленной смерти. Я правильно говорю?

В конце своей пламенной речи девушка взглянула на меня. Я кивнул. Для них хватит и этих сведений. Мои кровавые подробности вряд ли здесь уместны.

— Ничего себе! — восхищенно присвистнул другой цыган. — Круто у них решаются вопросы. И воровать, наверное, никого не тянет.

— Нет, конечно. Их воспитывают иначе.

— И откуда же такая красивая девушка знает столько о некромантах? — полюбопытствовал я.

— Добрые люди сообщили, — Таура улыбнулась, продолжая выглаживать кошку у себя на коленях.

Установилась неловкая пауза, которую попытался исправить все тот же четырнадцатилетний мальчишка.

— Э — э-э… Этот некромант, которого ты убил, наверное, был большой шишкой…

Попытался исправить, я повторяю. Теперь взгляды присутствующей за этим костром молодежи скрестились на мне.

— Большой, — подтвердил я. На моих коленях уже несколько минут стояла миска с горячей кашей, к которой я еще так и не притронулся. Странное ощущение… Я ни разу еще никому не рассказывал о себе. А им мне это удается еще и достаточно легко.

Цыгане решили, наконец, оставить меня в покое. Один из них сказал шутку, другой подхватил. Теперь в нашем кругу царил смех, хотя напряженность все же присутствовала.

Я попробовал кашу. Отправляя в рот ложку за ложкой, осматривал окружающих нас цыган. Чем руководствовались более старшие члены табора, оставляя нас с не самыми сильными своими представителями, я не знаю. Они обладают какой‑то неведомой мне магией? Сильнейшие одаренные здесь? Да, магия присутствовала, но какая‑то чужая. Похожа на дар богини Жизни, и одновременно чужая ей. Еще я отметил, что на шее каждого из них висит какое‑то украшение, которое было спрятано в складках рубашек. Наружу выглядывал лишь одинаковый у всех черный шнурок. Я нахмурился. Чтобы цыгане прятали свои драгоценности? Или это фигурка какого‑то бога или богини?

Все тот же молодой Рамиль, смеясь очередной шутке своего соседа, наклонился за упавшей у него ложкой. Невидимое украшение выскользнуло из‑за ворота его рубашки и свесилось вниз.

Ах, чтоб тебе лысый драйн…!!! Я отбросил в сторону миску и ложку, выхватывая спрятанный в рукаве еще на подходе к лагерю нож. Но меня опередили. Все шестеро, включая девушку, выхватили длинные кинжалы из висевших у них на боках ножен и направили их на меня. Натара все просто проигнорировали.

— Не шевелись, — посоветовала Таура. — Вас никто не собирался трогать. Особенно после того, как Мурыся отнеслась к тебе положительно.

— Зачем вы тогда прятали тотемы?

— Люди иногда неправильно относятся к викару.

— К кому?! — сзади недоуменно вмешался Натар.

Я мельком взглянул на него. Маг Жизни тоже уже стоял на ногах, судорожно сжимая рукоять своего меча, но не отваживаясь вытащить его из ножен. Этому мешал стоявший рядом с ним цыган, 'дружески' положивший ладонь ему на плечо.

— Мы все уберем оружие, и ты расскажешь своему спутнику о нас все, что сочтешь нужным, — предложила Таура. — Ты же прекрасно понимаешь, насколько смехотворны твои попытки. В таборе около сотни человек, способных постоять за себя.

Я осмотрел лагерь цыган. Так и есть. Если раньше сидевшие за другими кострами викару делали безучастный вид, лишь изредка поглядывая в нашу сторону, то сейчас все ощутимо подобрались и настороженно обхватили руками свои тотемы. До полной трансформации было достаточно лишь их желания. Одним движением кисти я спрятал нож в рукаве, но так, чтобы иметь возможность вновь им воспользоваться. Показал пустые ладони и вновь опустился на свое место.