Олег Филимонов - Уходя, гасите всех!

При осмотре выяснилось, что картечь хоть и пробила шкуру, но сразу под ней и застряла, не нанеся существу почти никакого ущерба. Этого я объяснить никак не мог, разве только присущей твари магией… Получается, что если у волколаков фантастическая регенерация, которую, впрочем, можно блокировать серебром, то упырю и рану‑то нанести проблематично… заговоренный клинок не в счет. В голове вертелось что‑то о пользе осиновых колов, но так вроде с вампирами обращаться положено…

— А ты что скажешь, Когорша? Как таких убивать‑то? — пнув труп ногой, обратился я к домовому.

— Известно как: одолень–травою их надо, и огня они не любят, — без запинки ответствовал тот.

— Вот как?! Интересно… Скажи, а кровь они пьют? — я все же решил уточнить на счет кулинарных пристрастий подобных тварей.

— Зачем? — удивился когорша. — Они все целиком съедают.

— Понятненько… — пробормотал я. Не сказать, что новость меня утешила, но некоторая ясность появилась.

Что такое одолень–трава, мы выяснили достаточно быстро — домовой просто сводил меня к озеру и указал на белую кувшинку. Значит, придется собирать и уточнить у когорши как ее использовать.

Оттащив труп существа в лес, там я его и бросил, даже прикапывать не стал — пусть зверушки полакомятся. А потом навалились обычные заботы — о хлебе насущном. Надо было готовить запасы на зиму.

Ответственность за сбор даров природы я повесил на домового. Озадачив натаскать побольше ягод, грибов и орехов. По рассказам Когорши, племя домовых к зиме готовилось плотно, поэтому для него подобное занятие было делом привычным. Облаченный высоким доверием Когорша гордо выступил в сторону леса, сжимая в лапках плетеное лукошко и вырезанный мной из дерева комбайн для сбора ягод — по сути, совок с гребенкой — смотрелось это презабавно.

Кроме самой заготовки хомячьего запаса, меня беспокоил вопрос его хранения и тара под это. Надо было поднапрячься, наделать еще корзин и докопать погреб…

Запасы пополнялись с потрясающей скоростью, подозреваю, что со сбором орехов домовой не заморачивался, а попросту грабил беличьи кладовые, и в этом, да и остальном тоже, ему активно помогали родичи. Это, конечно, хорошо, что они помогают, но в долгу я оставаться не привык, поэтому отправил в лес гостинцев — копченой рыбы.

С рыбалкой, почти не требуя моего участия, отлично справлялись поставленные в реке верши. Так что пришлось даже строить коптильню, но это дело элементарное. Прямо в береге реки я прокопал канавку, накрыл ее дерном, а в дальнем конце установил берестяной короб, вернее трубу — вот и копти себе на здоровье. А с племенем лесных когоршей у нас организовалось нечто вроде меновой торговли, и мой домовой челноком сновал между избушкой и чащей. Кстати, продвинутый ягодный комбайн до глубины души потряс лесных жителей, и у меня появились заказы.

Идущие непрерывным потоком грибы мы сушили над печкой, а ягоды и лещину прямо в корзинах составляли в погреб. Орехам все нипочем, клюква и брусника тоже долго не портятся, а потом я планировал замочить их в меду… который еще только предстояло раздобыть… Однако, если дело будет идти прежними темпами, то эдакой запас мне просто некуда будет девать, да и не съесть его ни в жизнь. Хотя… Голодной зимой тем же когоршам отправлю. Малость одичавшие в местных условиях домовые занимали нишу где‑то между мелкими хищниками, запасливыми грызунами и всеядным зверьем, и особо не бедствовали, но и у них случались трудные времена…

Охотился я недалеко от дома, а так как здорово наловчился управляться с пращей, без добычи не возвращался. Правда, утки, глухари и тетерева начинали надоедать — есть у птичьего мяса такая особенность, — так что я всячески изощрялся в их приготовлении, приправляя кроме ягод грибами, кислицей и диким луком, которого отыскал аж два вида — мышиный и черемшу. Кроме того, задумал вводить в рацион другие растительные продукты: выбрав время, соорудил на озере плотик и отправился на сбор урожая…

Чуть ли не в первый день я обратил внимание на некое расплодившееся в озере растение — чилим. Он легко узнаваем — рогатенький такой. Раньше водяного ореха везде была пропасть, заготавливали возами и… повывели «чертов орех» к чертовой матери, так что он повсюду стал редкостью. Но только не здесь…

Попутно с чилимом, я решил запастись рогозом и стрелолистом, раз уж все равно с озера урожай снимаю. У первого в пищу идут корни, а у второго клубни и говорят, они очень неплохи на вкус. Корни лопуха я здесь уже пробовал, но впечатления они на меня не произвели, а по вкусу были сродни петрушке. А вот употребления в пищу крапивы, одуванчиков и прочей… сныти я не сторонник. Может, витаминов в них и достаточно, но толку ноль. Правда, крапиву хорошо добавлять в щи из щавеля, но где я здесь возьму остальные ингредиенты? Скажем, со щавелем проблем не будет, растет он тут, а вот чем заменить картошку, яйца и сметану? Хотя, может, заместо картошки как раз клубни стрелолиста и сойдут… Так что надо будет исследовать водные растения. Вот вкусовые качества и питательность чилима, сомнений у меня не вызывали — довелось, будучи в Казахстане, откушать.

Кувшинкой тоже стоило заняться, правда, не с гастрономической точки зрения, а в целях повышения боеготовности. Если уж она, как выяснилось, и есть та самая мифическая одолень–трава. Нет, муку из кувшинки тоже делают, и хлеб пекут, но уж больно много с этим возни — надо долго избавляться от горечи. На муку я рогоз попробую пустить, ну или тростник — посмотрим, что лучше окажется. А водяной лилией будем исключительно упырей пугать. Так, в мирных заботах, и проходили дни…

Пострадавшее в схватке с упырем плечо зажило на удивление быстро и неудобств почти не доставляло, хотя руку я все же старался беречь и сильно не нагружал. А общая помятость организма перестала беспокоить меня уже на следующий день после эпической битвы. Определенно что‑то во мне менялось, просто здоровым образом жизни это не объяснишь.

За это время я наконец‑то доделал лук. Из двух сохнущих в шаблонах заготовок, выбрал ту, что получше — вторую чуть–чуть повело. При желании это можно поправить, но зачем — одна заготовка вполне приличная, а другую оставлю на всякий случай. В глиняном горшочке я целый день вываривал сухожилия лося, а затем, размягчив в получившемся клею еще порцию сухожилий, налепил их на спинку лука. На следующий день все это дело подсохло, сухожилия стянулись, и лук еще больше выгнуло в обратную сторону — оно и хорошо! Оставалось только кое–где подстругать, чтобы лук сгибался равномерно, и отшлифовать изделие. Что я и сделал, а потом занялся тетивой.

Тетиву я скрутил из лавсановых прядей, перед этим распустив кусок стропы. А петли на концах сделал сменными — если они перетрутся в местах соприкосновения с луком, заменить их будет гораздо проще, чем менять тетиву целиком.