Лана Ежова - Поцелованная Смертью (СИ)

— Давид проверит, не оставил ли последствий “Сон Мнемозины”, — объяснил появление целителя Бранд, доставая из пакета забытую Аней вчера обувь.

Нежданный посетитель светло улыбнулся огневичке.

— Я помою руки и, если ты не против, сразу приступлю к осмотру.

Когда за целителем закрылась дверь, Данилевская пытливо уставилась на экс-гонщика.

— Что? — Юрген насмешливо вскинул светлые брови.

— Ничего.

Смутившись, Анна поспешила уйти в комнату. Приводя диван, на котором ночью не спала, а вертелась с боку на бок, в порядок, лихорадочно думала, что за театр абсурда дает ей персональное представление?! Что вообще происходит?

Она ничего не понимала! Бранд не только не наказал целителя, а и позволил ему явиться сюда? И для чего?! Чтобы убедиться, что наброшенное им же заклинание не причинило ей вреда! А главное, — прозревшая магичка даже застыла с подушкой в руках — Давид общался с ней, как будто ничего не случилось!

Юрген преспокойно гремел посудой на кухне, не обращая внимания на то, что гость уже вышел из ванной. Выходит, всецело ему доверял, несмотря на вчерашнее?

— Устраивайся удобно, придется несколько минут не шевелиться. Но я постараюсь управиться быстро, — деловито молвил целитель.

Когда пациентка исполнила его просьбу, протянул руки, пахнущие мылом с ароматом лаванды, к ее голове, но касаться не стал.

Держа на коленях подушку, стихийница, замерев, недоверчиво рассматривала сосредоточенное лицо бывшего возлюбленного.

Безмятежное, спокойное и чуточку отрешенное… Ей не показалось. Этого гада вина за содеянное совсем не мучила! Словно вчера между ними ничего и не произошло!

Правая рука нестерпимо зачесалась, но не к знакомству, как утверждала народная примета, а от острого желания врезать по наглой морде бывшего любовника, еще несколько часов назад твердившего, что не может жить без нее, а сейчас отстраненного и словно бы чужого…

Чужого?! От догадки, вспыхнувшей сверхновой в мозгу, ее бросило в жар, а ладонь перестала чесаться. Юрген стер Давиду память — таковым было наказание…

— Все в порядке, отмирай, — вынес вердикт целитель, открывая свои льдисто-голубые глаза. — Если это возможно, скажи, что тебе навеяло заклинание?

— В смысле?

— Наведенный мной “Сон Мнемозины”, кроме забытых воспоминаний, вытаскивает сокрытое и подавленное — страхи, сожаления, обиды… Все то, что ослабевает человека. Что тебе снилось, Аня?

Она молчала, не зная, что и думать. Исходя из того, что маг помнил об авторстве заклинания, воспоминания остались при нем. Вдобавок он имел наглость интересоваться, к чему привело его колдовство!

Мужчина, вздохнув, присел рядом и быстро заговорил:

— Я прошу прощения за “Сон Мнемозины”. Я был неправ, стремясь вернуть старые отношения, не учитывая твои желания. Прости, если сможешь. А если не сможешь, знай, что я готов исправить, как-то компенсировать свой неприглядный проступок, только скажи как. Молю Ночь, чтобы ты не держала на меня зла и не ждала подвоха в дальнейшем. Прости, Аня…

Резко поднявшись, он отправился к Бранду, а магичка округлившимися глазами смотрела ему вслед.

Вот так просто?.. Просто покаялся в своей неправоте, просто извинился. И просто ушел? Притом, что вчера готов был совершить преступление, лишь бы она осталась с ним рядом? После всех лет он, наконец, избавился от болезненной зависимости?

Зарывшись пальцами в черные пряди, помотала головой, словно надеясь, что скачущие мысли сами разбредутся по местам. Не помогло. Сумбур продолжал править бал.

Провожать Давида она вышла. И в очередной раз была поражена его прощальной улыбкой — легкой, беззаботной и теплой. Мужчина-скальпель, как в шутку называла его Юля за сдержанность и холодность, куда-то исчез, оставив молодого врачевателя, к которому она пришла одиннадцать лет назад на консультацию.

— Безумно хочу есть. Составишь компанию?

Задумавшись, девушка машинально кивнула. Понимающая улыбка лишь на миг промелькнула на мужских губах, и Данилевская решила, что та ей почудилась.

Определенно Бранд что-то сделал с целителем, и она обязана выяснить, что именно. Желудок напомнил о себе смущающим урчанием, и планы пришлось подкорректировать: узнает, но не сию минуту, а после позднего завтрака.

Когда настало время чая, вопрос готов почти сорвался с губ, как Юрген опередил ее:

— Надеюсь, ты простишь Давида. Он искренне сожалеет, что перешел черту дозволенного, и больше никогда не побеспокоит тебя.

— Отчего такие изменения? Что ты сделал?

— Ничего особенного, поговорил откровенно.

Магичка недоверчиво прищурилась. Что же такого он сказал, раз целителя будто подменили? И почему она не могла подобрать нужных слов, хотя старалась неоднократно?

— Кстати, у меня для тебя подарок. Где же он? — Бранд похлопал по карманам джинсов, ища презент. — О, вот он, нашел.

На ладонь экс-гонщика легла подвеска для браслета — серебристое солнце с человеческим улыбчивым лицом.

— В честь чего?

— Разве для подарков нужен повод? — удивился блондин и попросил: — Можно я сам его прикреплю?

Девушка протянула руку, на которой носила браслет с амулетами.

— Пока это обычное украшение, — предупредил даритель, — я еще думаю, какое заклинание в него вплести.

— Для меня оно ценно уже само по себе. Спасибо, Юрген!

Пока Аня разглядывала подвеску, дракон с грустью смотрел на нее.

*

Ярко зеленели омытые дождем деревья. Чистое синее небо отражалось в подсыхающих лужах. Проказливый ветер гонял тополиный пух, воздух пронизывали звонкие голоса расшалившихся на детской площадки малышни.

Катя сидела на автомобильной покрышке, вкопанной наполовину в землю, и делала вид, что читает с телефона книгу. На самом деле Петрашова занималась тем, что вызывало у нее легкое смущение. Легкое, потому что два часа на солнцепеке притупят любые чувства. Она собралась, как это называют в иностранных фильмах, вторгнуться в частную жизнь. Ощущая себя матерым сталкером — не проводником по Зоне, подвергшейся радиоактивному влиянию, нет, а психически неадекватным индивидуумом, упорно преследующим объект своего интереса, — она выслеживала Ивана Сенченко.

Отыскать его дом, на удивление, оказалось просто. Пришлось внимательно просмотреть старый репортаж коллеги корреспондента, в котором говорилось о нападении неизвестных на журналиста прямо у его дома. На одном из кадров мелькнуло название улицы и номер здания. Дело оставалось за малым — дождаться, когда Сенченко выйдет на улицу. И она ждала, рассудив, что утро выходного — лучшее время для слежки.