Галина Долгова - Рокировка. Мат

— Все пытаешься докопаться до правды, Элэйш? Хорошо. — Хан вдруг устало потер лоб и как-то тоскливо произнес: — Ты не сможешь. Никто не сможет. Чтобы справиться с этой энергией, надо быть к ней… привычным. Или хотя бы ранее получить ее облучение. Причем поначалу небольшими дозами. Сила квардингов для лайканов, да и людей — губительна. Это связано с их способностями. Вспомни, что… кхм… постоянного общения с чистокровными квардингами никто не выдерживал больше пары дней, потому что начинался распад организма, и требовалась пара суток на восстановление. А тут, представь, постоянное воздействие.

— А ты? Ты же…

— И я не могу, — резко отрезал Хан, заставив магистра вздрогнуть. — Я лайкан с человеческой четвертью. Все.

— А я? — осторожно произнесла я, прерывая их непонятный спор. — Я ведь уже облучалась. Причем… трижды, — подсчитав, сколько раз я проходила через квардингские обряды, кивнула сама себе. И это как минимум. — Да и в Храме жила почти месяц.

— Хан?

— Нет!

— Хан, у нас нет выхода! — настойчиво выкрикнул Элэйш. — Мы должны попробовать. Вдруг получится?

— Она умрет! — раздался ответный крик, и на секунду повисла тишина. Мы замерли, не сводя глаз с мечущегося по Храму лайкана. — Не проси, Элэйш… я не смогу… — он смотрел на мага почти безумным взглядом. — Если она… я… мне проще умереть здесь и сейчас, чем смотреть, как она «сгорит».

— Так подстрахуй ее! Прекрати придумывать невесть что! Ты можешь! Ты сильнее, чем думаешь! Позволь себе быть самим собой! — Элэйш тоже орал, стоя напротив лайкана и тряся его за грудки.

Меня вдруг заколотило. Я не герой, не альтруист и не мазохист. Сейчас, в данный момент, мне было безумно страшно и… обидно. Я только начала жить! И мне нравилось то, кем я стала, то, что меня окружало, и то, где я находилась. Но, похоже, судьба действительно решила надо мной поиздеваться и отнять все именно тогда, когда я наконец-то поверила в будущее. Наверное, именно это отчаянное желание выжить любой ценой и подтолкнуло меня произнести следующие слова:

— Хан, — тихо, словно боясь, что меня услышат, прошептала я, но меня услышали, и черные глаза впились прямо в меня, — я хочу жить. И я сделаю все, чтобы мой второй шанс оказался удачнее первого. И я не хочу умирать сейчас, зная, что могла попытаться все исправить. Прошу… давай попробуем. Какая разница — умереть сейчас или через пару часов?

— Ты не понимаешь… — Хан медленно придвинулся ко мне, не обращая внимания на Элэйша, — тебе будет мучительно больно…

— Тогда ты убьешь меня сам, — твердо произнесла я, — но зато я смогу дать вам время, чтобы эвакуировать сотни невинных жителей, детей, а может, даже спасти и меня. В конце концов, мы еще даже не пытались! А вдруг получится?

— Мия… — хриплый шепот, пальцы, скользнувшие по моему лицу, и яростный поцелуй выплеснули на меня все его отчаянье и ярость, — я ведь только что нашел тебя…

— Хан, — мне в голову вдруг пришла сумасшедшая идея, — если все получится и мы выживем, я дам тебе шанс. Так что если ты всерьез нес тот бред и я действительно твоя пара — или кто там еще, — то мы будем вместе.

— Хорошо, — отчаянно выдохнул он, — если все получится, ты станешь моей женой.

— Хан! Я сказала дам шанс, а не…

— А если нет, — он словно и не слышал меня, — то я уйду за тобой. Меня больше ничто не удержит в этом мире. Идем, — и он сам потянул меня в глубь пентаграммы. — Замри.

Короткие, рваные приказы, будто лайкану каждое слово давалось с трудом. На его лбу засверкали маленькие бисеринки пота, а сам он рванул ворот рубахи, словно ему стало жарко.

Опустившись на колени, Хан забормотал что-то на непонятном языке, попутно начиная резать собственную ладонь. Густая темная кровь нехотя выступила на смуглой коже, но Харас этого даже не заметил.

— Мия, дай руки, — велел он.

Мне ничего не оставалось, как послушаться и протянуть вперед ладони. Резкая вспышка боли обожгла руки, заставив вздрогнуть.

— Терпи, сама напросилась.

Голос был мрачным, но не издевательским. Похоже, Хан и сам был не в восторге от происходящего. Впрочем, мое недовольство оказалось сильнее, особенно после того, как лайкан, изрезав мне ладони, начал наносить символы все выше и выше, разрисовывая локти, плечи, ключицы, верхнюю часть груди, шею и даже виски. Боль уже слилась в один сплошной поток, и я перестала чувствовать, где и что на данный момент режет мне Харас. Слезы катились потоком, слегка охлаждая лицо, но затем становилось еще хуже. Я уже кричала, не в силах сдержаться. А потом пришел огонь. Он появлялся там, где капля крови герцога попадала на открытую рану. Удивительно, но его кровь сейчас мерцала черным цветом. Разве так бывает?..

— Соедини ладони с этими символами, — сквозь нарастающий в ушах гул я с трудом расслышала голос Хана. — Да вот так… и не отпускай. Что бы ни происходило, иначе умрешь!

Элэйш, быстро найди пару кристаллов и каменную пыль! И нужно зелье… ты знаешь!

— Да где я тебе их тут возьму?!

— Где хочешь! У тебя двадцать минут! И зажги огонь! Много огня!

Их крики доносились издалека, вообще меня не затрагивая. Я полностью погрузилась в боль, отрешилась от мира, сосредоточившись на себе и терзающем меня огне. Мое тело горело, разрушалось, казалось, что я просто рассыпаюсь по кусочкам. Словно я попала в эпицентр взрыва ядерной бомбы, и вся ударная волна проходит сквозь меня. Боже, я такой всепоглощающей боли в жизни не испытывала. Голос сел, и теперь вместо крика лишь тихонько скулила, мечтая только о том, чтобы все это скорее закончилось… Огонь полностью испепелил мое тело, оставив обнаженным мучающийся разум и сгорающую в лаве боли душу.

— Все! Все, Мия! Ты меня слышишь? Девочка моя…

Я не сразу поняла, чей голос меня зовет. И даже не поняла, что зовут именно меня. Лишь спустя какое-то время пришло ощущение ударов по щекам, а затем — холодных струек воды на губах. Тяжело сглотнув, устало открыла глаза, встретившись с напряженными глазами Хана.

— Пить… — Хриплый шепот вышел настолько тихим, что я испугалась, что лайкан не услышит. Но он, словно поняв мой страх, быстро кивнул, а через миг моих губ касалась небольшая фляга.

Прохладная вода опалила горло, принося облегчение и очищая разум. Сделав несколько глотков, проморгалась и наконец-то смогла приподняться с пола.

— А?.. — договорить не смогла.

Повсюду, куда достигал взгляд, горел огонь. Прямо на полу были рассыпаны какие-то порошки, мох и ветки, которые пылали и отгорали, оставляя после себя странный фиолетовый пепел. И это было единственным освещением в Храме. Все символы погасли, кроме двух, медленно затухающих на моих ладонях.