Марина Весенняя - Беглянка

— Анья, — позвал он снова. Ответа не было.

Он поднял ее, сажая в постели, но девушка совсем не держалась, упав на его грудь безвольной куклой. Он ждал хоть какой-то реакции, хоть всхлипа, хоть чего-нибудь. Нормальные женщины плачут, когда им плохо или больно. Хотя Эйдан и не хотел видеть слез своей бестии, но сейчас был бы рад и им. Но Анья только смотрела в окно. Он осторожно заплел ее волосы в косу и потянулся к бокалу с водой. Ему пришлось приоткрыть ее рот, чтобы влить в нее хоть чуть-чуть воды. Девушка послушно сглотнула, и Эйдан дал ей сделать еще глоток. Затем взял с подноса клубнику и поднес к самому рту девушки.

— Анья, немедленно прекрати этот цирк. Тебе надо поесть.

А в ответ тишина.

Эйдан помог Анье лечь обратно на ее место, а сам лег рядом, прижавшись к ее спине. Девушка была холодной, и он притянул её к себе ближе, обнимая за талию.

«Поздравляю тебя, тупой ублюдок. Ты хотел её сломать. Ты добился своего», — обратился он сам к себе, засыпая.

Шли дни, Анья не подавала признаков сознания. Она никак не реагировала на появления Эйдана по вечерам. Он несколько раз пытался проникнуть в ее сознание, но натыкался лишь на пустоту. Он боялся, что девушка просто лишилась рассудка. Боялся, потому что в этом случае он уже ничего не сможет исправить.

В одну из ночей Анья проснулась от порыва холодного воздуха, влетевшего в комнату и заставившим ставни на окне громко стукнуться о стену. Она была одна в комнате. Поднос с едой стоял рядом с кроватью, несколько фруктов были надкусаны, но Анья не помнила, чтобы она их ела. Девушка осторожно попробовала сесть на кровати, чтобы затем подойти к окну. Ее руки и ноги дрожали, но не от холода. Слабость одолевала ее тело.

— Лиса, — услышала она тихий шепот у окна, но в полной темноте она не могла разглядеть, кто звал ее истинным именем. — Лиса, — повторился шепот.

Анья попробовала встать на ноги, но чуть не упала, от падения спасла тумбочка рядом с кроватью, на которую она могла опереться.

— Мамен?

— Лиса, дочь моя, — послышался голос возле окна.

Теперь, чуть привыкнув к темноте, девушка смогла рассмотреть, что рядом с окном стояла темная фигура, лицо которой было скрыто палантином. Но это была ее мать, ее дорогая мамен, она точно это знала. Она верила, что мама придет за ней и поможет.

— Мамен, это ты, — прошептала Анья, боясь спугнуть свое видение, делая медленные шаги в сторону женщины. Анье казалось, что она уже должна была прикоснуться к ней, но рука скользнула по пустоте. — Мамен, что с тобой? Почему я не могу…

— Дочь моя, тебе не стоит скорбеть обо мне. Мое время настало, и я ушла. Тебе хватает своей боли.

— Но как? Когда, мамен? Почему…

— Я здесь, потому что ты позвала меня. Тебе нужна моя помощь?

— Да, мамен, — призналась Анья, глядя на черную фигуру. Она не могла поверить, что ее матери больше нет в их мире. — Я слаба. Я так слаба…

— Я помогу тебе, дочь моя.

— У меня нет сил, мамен. Я разбита, я не хочу жить…

— Это пройдет, дочь моя. Всегда проходит.

— Я не достойна…

— Не говори этого, Лиса. Ты моя дочь, моя кровь. И я помогу тебе. У меня есть дар.

— Но как? Тебя же нет здесь рядом, ты умерла…

— Да, я приняла Забвение. Но это не значит, что я покинула тебя, дочь моя. Много лет назад я помогла тебе, но это было ошибкой. Я лишила тебя возможности защититься, лишила тебя твоих сил. Теперь я верну их тебе. Ступай. Тебе пора вернуться домой.

— Спасибо, мамен, — прошептала Анья, погружаясь в нежное сияние фиалкового света.

По телу Аньи разливалась теплая волна. Девушка чувствовала, как ее тело наполняется, словно сосуд, горячей, текучей жидкостью — ее родной магией, чужая ложная аура отступала прочь, растворяясь в ночи. Мать принесла ей последний дар — она вернула ей ее магию и открыла истинную ауру. Все то, что в ней оставалось от фальшивой личины полукровки уходило, оставляя место для истинного человека и сильной волшебницы.

Эйдан вернулся в покои Аньи на рассвете. Он поднимался по лестнице с подносом в руках, размышляя, что стоит перенести девушку в одну из спален внизу, чтобы она перестала находиться в своей темнице, словно пленница. У Дайрела так же была надежда, что это поможет девушке прийти в себя. На подносе кроме привычных фруктов Эйдан нес цветы — так глупо и нелепо, но он хотел сделать что-то глупое и нелепое для своей маленькой девочки, порадовать ее, в надежде, что, может быть, запах цветов поможет ей проснуться из ее транса. Темные не дарили цветов. Это в Союзных Империях так делали, но ведь Анью он подобрал у Светлых, она должна оценить его жест.

Войдя в комнату на вершине башни, Эйдан обнаружил лишь пустую постель. Аньянки не было. Окно было открыто. Он выронил поднос из рук, фрукты покатились по полу. Эйдан в спешке подбежал к окну и посмотрел вниз. Следов Аньи не было, она не могла выпрыгнуть, и это стало на секунду облегчением для него. Пока он не понял, что она пропала. Опускаясь на кровать, Эйдан почти ничего не видел. Дыхание сбилось, мысли путались. Втянув носом воздух, он попытался уловить хоть какой-то след своей бестии, но ощутил лишь легкий аромат фиалок. Он не видел и не чувствовал ауры Аньянки. Было лишь что-то чужое, сильное и неизвестное. Дайрел упал на кровать всем телом, закрывая лицо руками, потому что знал. Он потерял ее, снова потерял. Теперь уже навсегда.

Глава 14

Голова Кристины раскалывалась от боли. Живот скрутило, девушку сильно тошнило. Она лежала на холодном неровном камне, но попытка сесть вызвала только очередной приступ тошноты. В глазах было темно. Пытаясь сфокусироваться, девушка заметила сырые каменные стены, где-то рядом горел мягкий свет.

— Черт, — Кристи после очередной попытки подняться слишком резко упала обратно на пол, ударившись затылком. — Нет, я вот как знала, что окажусь в подвале у маньяка. Вот как чувствовала.

Говорить было больно, так что девушка перешла на недовольный стон.

Где-то за спиной послышались шаги.

— Майк! Это ты? Скотина, дай я только доберусь до тебя, сверну тебе шею, мелкий паршивец.

Шаги на секунду замерли, затем поспешно стали удаляться. Кристина продолжала лежать, глядя в потолок. Девушка пыталась вспомнить, как она оказалась в этом подвале. Парень проводил ее в гостиную, где находилась странного вида пожилая женщина. Старушка сидела на большой софе, держа фарфоровую чашку с чаем в руках. На женщине было старомодное платье с длинным шлейфом, длинные седые волосы были заплетены в причудливые косы. Старушка походила на женщину, сошедшую со старинной картины.