Вихрь Бездны (СИ) - Ольга Ружникова
Впрочем, там уже мама возьмет тебя на руки.
— Великий!.. — Горе застилает глаза и уши. Не дает разобрать имя того, в честь кого убивают! — Прими их души!..
Души!.. Не будет ни Суда, ни Светлого Ирия. Впереди нет даже Бездны Вечного Льда и Пламени. Только змея. И пища для…
Трещат… рвутся кровавые веревки. Окровавленный кулак врезается в чужую маску. Шипящий факел ложится в руку, летит в чешуйчатую морду. Разгоняет запредельный кошмар кровавого капища!..
3
Качается тень… нет, просто темный потолок.
Блики дрожащих свечей, бледное лицо, ореол непослушных смоляных кудрей. Жанна.
Рунос — в ее спальне.
А свечи дрожат — потому что принцесса бешено трясет любовника, пытаясь разбудить. А потолок и вовсе неподвижен. Это их тени мечутся.
— Рунос, Рунос, ты плачешь…
Этого еще не хватало! Нашел место…
— Прошу прощения, моя принцесса! — Теперь главное — суметь криво усмехнуться.
— Ерунда! — она цедит слова сквозь зубы, тянется к графину на столике. Наливает себе, ему…
Разбавленное вино поможет вряд ли. Но за другим идти далеко. Зубы не стучат о мидантийский хрусталь — уже хорошо.
Жанна смотрит в упор. Пристально и выжидающе — как никогда. Слишком пристально и выжидающе, чтобы позволить отмолчаться.
— И кто из нас чей целитель? — первой нарушила молчание она. Абсолютно неаристократично откидывая с высокого лба буйную гриву.
Принцесса отхлебнула полбокала залпом. А в голосе скользнула тень прежнего лукавства.
Нет… про тени сейчас не надо!
Жанна, Жанна… Ты — лучшая из своей семьи. Почему именно тебя случайный каприз закинул в постель придворного целителя? Того, кто никогда не излечит самого себя…
— Я уже попросил прощения… — усмехнулся Рунос.
— А я тебя уже простила! — отрезала принцесса, наливая по новой.
Жанну сейчас следует притянуть к себе и целовать. Пока ее глаза не затуманит дымка страсти. Пока принцесса не забудет все вопросы. Потом она о них вспомнит, но у него уже появится ответ…
Рунос вновь усмехнулся — уже вполне искренне. Как привык в этом дворце. На любовную сцену нет времени.
— Жанна, мне сейчас придется уехать. На всю оставшуюся ночь.
— Что произошло? — девушка больше не улыбается. Даже криво.
Встревожена? За свой покой или — неожиданно! — за Руноса?
Возможно, капризная принцесса действительно видит в нем больше, чем личного врача и удобного любовника, что всегда под рукой. Возможно, даже что-то чувствует к нему.
Но если и так, Жанна — взбалмошная восемнадцатилетняя девчонка из гнуснейшей семьи. Сестра двоих пурпуророжденных мерзавцев и племянница третьего. И притом — в неплохих отношениях с первыми двумя. Рунос доверяет ей как родному отцу — то есть не доверяет совсем.
Но сейчас деваться некуда.
Целитель взял себя в руки:
— Жанна, произошло, но не со мной. Сейчас в опасности несколько человек. Если их убьют — неприятности будут у всех. Возможно, даже у тебя. — Рунос шутливо щелкнул любовницу по изящному носику, разряжая обстановку.
— Ты видел их во сне?
— Да.
Не только обреченных, но и саму опасность. Но вот об этом говорить нельзя. Нельзя подставить весь Эвитан под угрозу отлучения. И позволить во избежание этого перебить семьи тех, кто там окажется.
Рунос всегда одевался быстро. Над этим посмеивалась не только Жанна, но и ее приспешницы. Но сейчас накатило прежде, чем он застегнул плащ.
Целитель рухнул на одно колено, отчаянно пытаясь не улететь в беспамятство. Сквозь темную муть перед глазами пляшут крупные цветы напольного ковра. Синие, зеленые, красные, опять синие…
Будь прокляты все мерзавцы на свете! Но особенно, вдвойне, втройне, вдесятеро — те, кто при этом еще и самонадеянные кретины! Эти идиоты не просто разжигают костер под пороховым складом. Они еще и склад поставили у кратера толком не затухшего вулкана!
Теплая рука обвила плечи, горячее тело поддержало, прильнуло крепче. Голос чем-то похож на материнский…
— Тише, тише, любимый… Что с тобой?
Это — сон. Руносу лишь снятся пронзительно-черные скалы — древние как жизнь и смерть.
Не произноси, молчи, нельзя! Смертный, не зови! Их нельзя призывать — ни по какой причине, ни с какими намерениями!
Целитель видит всё это, но он — не там! И не успеет. Черный чешуйчатый мрак уже заворочался в зеве пещеры…
А тот юный, что звал о помощи неведомо кого, — тот, кого Рунос не видит, но чувствует… Тот неведомый не может найти вход в гибельный провал. Потому что на месте прежнего лаза давно чернеет каменная глыба. А новый — лишь в сотне шагов от отчаянного незнакомца. И он — не кошка, чтобы видеть в темноте.
А Рунос не в силах даже удержать видение — не то что помочь!
Толчок крови в висках. Кто⁈ Кто там еще? Неважно…
Сознание и древний лес уплывают в Бездну…
Нет! Не сейчас…
Как чисты мысли юного… Держи последний дар! Пещеру и мрак в ней. Теперь ты знаешь!
Глава 4
Глава четвертая.
Эвитан, окрестности Лютены.
1
Веревок больше нет. Бессильными змеями опали на серые камни пола. А Диего уже пытается превратить недавние путы в подобие аркана…
Он прав: нужно что-то делать — иначе свихнешься от ожидания! Но вязать арканы Эйда не умеет. Равно как и разгрызать веревки, драться, взламывать шпилькой замки… Правильно говорила мать: бестолочь.
— Так, он открывает дверь. Я ставлю ему подножку. Когда грохнется — ты наваливаешься сверху и бьешь по шее… — шепотом объяснил свой гениальный план юный герцог Илладийский.
— Толку-то — он сразу встанет… — А вот собственный шепот просвистел в тишине слишком громко.
— Чтобы шею сломать — даже твоих сил хватит, — утешил Диего. — Главное — бей сильнее. А еще лучше — ногой! Или прыгни сверху — двумя.
— Думаешь, он будет один?
Мальчишка — молодец, хоть что-то делает. Хоть какой-то план придумал — пусть и самый дурацкий. А у Эйды и на это мозгов не хватает. Только критиковать.
— А аркан на что? — возмутился илладиец. — Я в это время швыряю на другого петлю и затягиваю. Я умею — мы коней ловили в ночном… Дальше я беру его в заложники. — Теперь Диего и вовсе едва слышно. — И требую оружие и немедленно выпустить нас…
Девушка вздохнула так глубоко, что закололо в груди. Живыми их не выпустят ни за что. Даже если у тринадцатилетнего подростка и выйдет захватить заложника — их попросту пристрелят вместе с этим несчастным. Не «Учитель» же — будь он проклят! — окажется за дверью вторым.
— А может, проще первого не убивать? Сразу в заложники…
— Не поверят в серьезность угрозы! —
