Спецотдел (СИ) - Волковский Андрей
Он рассказал обо всём, добавив от себя только то, что позвал с собой стажёра. И поскольку стажёр официально приписан к Б-четыре, то он естественно воспринял слова старшего как приказ. Так что вся ответственность на нём, на Егоре.
Начальство ворчало и сомневалось, но заставить его поменять показания не смогло.
Утром позвонила Наташа.
— Как ты, Егор?
— Нормально. Ты сама как? Как дети?
— Кир теперь боится, что меня снова заберёт папа, — вздохнула Наташа. — Знаешь, Егор, я решила уехать.
— Куда⁈
— Меня сестра давно зовёт к себе, в Подмосковье. А я всё никак не могла решиться: тут же квартира, садик, соседи знакомые, ты… и столько мест, где мы с Женькой гуляли, на свидания ходили…
Она судорожно вздохнула и замолчала на несколько секунд.
Потом продолжила:
— А теперь я как проснулась. Пора уезжать. Давно пора. Я… неважно… опять я о себе да о себе.
Он хотел сказать, что всё нормально, но Наташа не дала себя перебить:
— Егор, спасибо, что был с нами. Спасибо, что спас меня. Ты настоящий друг, Егор. Уверена, Женя… настоящий Женя тобой гордится. И Пал Палыч, и Никита.
— Я… — все слова вылетели из головы, и Егор не знал, что сказать.
— Мы через две недели уезжаем. Ты, как выйдешь из больницы, заходи, ладно?
— Конечно. Наташ, ты уверена?..
— Да. Как никогда. Пора идти дальше. А Женя, он всегда со мной.
Наташа отключилась.
Егор озадаченно глядел на экран телефона. А в мессенджере один за другим всплывали сообщения от Б-четыре.
«Возвращайся скорее!»
«Мы уже скучаем!»
«Я тебе такую штуку покажу — она милейшая!!!»
«Можно приехать?»
«Мы ждём тебя».
Только между нами
11 марта
После смены Максима Кошкина поймала Аллочка. Коварно дождалась, когда остальные члены Б-четыре и стажёр, выйдут из кабинета, и не дала Максиму присоединиться к коллегам, оттеснив его от двери. Вид у Аллочки был одновременно решительный и в то же время как будто смущённый. Смущённой её Кошкин видел впервые в жизни, и потому слегка насторожился.
— Ты-то мне и нужен, Максим! — заявила она.
— Чем могу помочь? — вежливо осведомился Кошкин.
— У меня проблема… точнее не у меня… и возможно, даже не проблема, — сбивчиво заговорила женщина. — Я, знаешь ли, не до конца уверена, но… всё-таки он не на связь не выходит…
— Так, давайте по порядку. Что и у кого случилось?
— В общем пропал борзописец… — невнятно пробормотала Аллочка, словно стеснялась того, что говорит.
— Кто? Борзописец? Журналист? — озадаченно уточнил Кошкин.
— Да нет, Борзый Песец! — строго поправила Аллочка.
Потом вздохнула и попыталась объясниться более связанно.
— Понимаешь, я подписана на один канал про всякие паранормальные явления. Борзый Песец — это блогер. Он про городские легенды пишет, про мифических существ, про полтергейстов и всё такое. Бодро пишет, кстати сказать, живенько.
Максим мысленно развеселился: вот чего не ожидал, так это того, что секретарь начальника городского спецотдела увлекается мистическими историями.
— Так, Максим, я прекрасно вижу, о чём ты подумал! Ничего подобного. У Данилы на канале всякая ерунда, я знаю, — Аллочка строго воззрилась на Максима. — Но мама Данилы, Танюша Борзова, — моя старинная подруга. А сам он так-то мальчик хороший, хоть и с придурью. Видящий, кстати. Нет бы к нам пойти работать, а он сайты делает, каналы ведёт. Эх…
Она покачала головой и продолжила:
— Утром Даня сказал, что поедет в СНТ «Тюльпан» к месту силы. Ну знаешь, там родник, которому всё какую-то магию приписывают. Он утром, видимо, поехал, а днём должен был мать отвезти к стоматологу. И пропал. К маме не приехал, на телефонные звонки не отвечает. Танюша уже в полицию хотела идти, но что она там скажет? Что парень двадцати лет не перезвонил маме?
Телефон Максима тренькнул.
«Тебя ждать?» — Егор.
«Нет».
— Он каждый день в девять утра записывает кружок — так это называется? — ну, снимает себя в реальном времени, показывает, где он и что делает и подписчикам предлагает делиться кружочками. В четыре у него выходит текст про какое-нибудь мифическое существо или городскую легенду, а вечером снова видео с планами. Текст сегодня вышел, а кружок вечером нет… А ведь Данила и в больнице кружки свои снимал, когда ногу сломал, и когда с температурой под сорок дома пластом валялся. В общем, я беспокоюсь, Максим!
— Давно он канал ведёт?
Вдруг парню просто надоело?
— Третий год. И каждый день — повторяю: каждый! — пишет свои кружочки. В общем я беспокоюсь, — повторила Аллочка. — Можешь съездить в то СНТ, Максим?
— Да, конечно, — согласился Кошкин. — Вы меня одного выловили, потому что это… м-м-м, конфиденциально?
— Да, дорогой мой. Никому не слова! Это только между нами! Вдруг Данила всё-таки просто загулял? Или без связи остался? В общем не хочу, чтобы неловко вышло.
— Понял.
Максим попросил и тут же получил ссылку на канал Борзого Песца «Истина прямо тут».
О, живенько тут! И комментариев куча, и реакций всяких разных. А подписчиков сколько? Нехило: почти сто тысяч.
Утром Борзый Песец действительно собирался ехать в СНТ «Тюльпан»: рассказывал, как долго туда добираться и какие классные фотки сделает у родника.
У Песца-Данилы были стильные очки, светлые волосы, выбивающиеся из-под ярко-жёлтой шапки с тремя металлическими кольцами и вышитым глазом, жёлто-белый шарф с двумя значками — «X-files» и перо на фоне свитка. Говорил парень чётко и чуть иронично, смотрел в камеру уверенно, и, наверное, поэтому не выглядел в своём прикиде смешно.
— Я съезжу, — сказал Максим, пряча телефон, — проверю, но если там что-то серьёзное, вызову ночных.
— Конечно, — кивнула Аллочка. — Если получится, не упоминай меня: и Даня сердиться будет, и вообще несолидно.
Кошкин кивнул, но про себя вздохнул: главное, чтоб этот Даня был жив и здоров и мог сердиться, остальное — мелочи.
— Хорошо, скажу, в случае чего, что это я на канал подписан и сам решил проверить.
— Спасибо, дорогой ты мой! — расцвела Аллочка. — Вот не зря я тебя считаю самым миленьким в дневной смене!
Максим смущённо кашлянул и заявил, что ему пора ехать.
— И своим не проболтайся! — напутствовала его на прощание секретарь Антона Иваныча.
— Понял вас.
Через полчаса Кошкин расплатился с таксистом и вышел из машины на окраине СНТ, с сожалением подумав, что так и не успел перекусить по пути. Что ж, сначала работа, потом ужин.
Вдоль заборов белели рыхлые сугробы, а расчищенные съезды вели только к трём домам. Оно и понятно: тут в основном дачи, так что зимой здесь почти никто не живёт.
Чтобы попасть к роднику, надо пройти через весь посёлок по центральной улице, потом, насколько помнил Максим, через мост и налево.
Он зашагал по обледеневшей после дневной оттепели дороге.
Возле одного из домов с расчищенной дорожкой Максим невольно замедлил шаг: защитных знаков на заборе перед этим домом было больше, чем на двери спецотделовского архива. Но ничего запрещённого или действительно подозрительного вроде бы не видно, так что ладно, идём дальше.
Вскоре Кошкин пересёк мостик и обнаружил тропинку: видимо, на выходных к роднику приезжали страждущие и любопытствующие.
Человека он заметил издали. Тот методично приседал примерно в метре от родника.
— Эй, — окликнул Максим, — вы в порядке?
Невозможно глупый вопрос, но на большее его фантазии не хватило.
Человек тут же вскочил на ноги и замахал руками, явно делая знак «Стой!»
Кошкин на всякий случай остановился, и человек снова замахал руками.
На этот раз он рисовал знак.
Стандартный поиск засветился в воздухе и полетел направо.
