Чёрный фимиам (СИ) - Алена Харитонова
Он стоял в центре круга и смотрел на противника. Думал: если бы не то, каким он стал в Миаджане, каким его там сделали, смог бы он победить этого громилу? Устоял бы, встреться они на арене Килха или Вирге? Сила решает не всё. Ему приходилось убивать тех, кто мог бы легко сломать этого здоровяка через колено. Наверное, справился бы и с ним. Может быть. Или нет.
Противник поигрывал буграми мышц, поводил здоровенными плечами. Сингур сосредоточенно ждал, когда дадут разрешение на схватку. Ждал и чувствовал сотни обращенных на себя взглядов. Их было слишком много. Любопытные, насмешливые, опасливые, пренебрежительные. Липкие. Казалось, они отпечатываются на коже.
А потом разводной проорал о начале боя, и всё сразу отступило.
Железный Лоб упал, оказавшись не таким уж железным. Кто-то бы сказал, что это нечестно. Сингур знавал таких. Они быстро погибали, не успев понять, что на арене не бывает чести. Ты или победишь, или погибнешь. Его товарища — такого же здорового, как сегодняшний противник, — убил кривоногий карлик. Только потому, что ткнул трезубцем в спину. Кто будет остерегаться жалкого уродца? В этом нет чести! И уродец выжил, пока его противник добывал честь, сражаясь одновременно с тремя куда более грозными бойцами. Вот только смерть подкралась сзади и ударила. Потому что для смерти не существует такой глупости, как какое-то там благородство. Она просто берёт, что хочет. В этот раз не повезло Железному Лбу.
Дрянная смерть. Будет долго мучиться. Но Сингуру хорошо заплатили.
Он забрал свой выигрыш, хотя считарь замешкался. Не хотел отдавать деньги. По глазам было видно. К счастью, передумал. Оставалось надеяться, что Пэйту тоже удастся получить причитающееся. А ещё, что он прислушается-таки к совету, который дал ему давешний попутчик — купить пять лошадей и бежать из города.
Кошель с деньгами победитель спрятал за пазуху и торопливо направился с площади. Теперь перед его глазами развернулось разноцветье путей: красные, чёрные, багровые, оранжевые нити. Пёстрая паутина. Да, в этот раз его хотели взять всерьёз: перед каждым выходом с площади стояло по два-три бойца и не меньше десятка — в толпе.
Он мог бы пройти их, не задерживаясь, но это было глупо — оставлять за собой кровавый след и злить тех, кто следил за порядком в городе.
Разноцветье путей мерцало и переливалось. Золотые искры взвились и полетели по ветру, маня за собой. Сингур перешёл на бег.
Площадь окружали богатые белые дома с широкими балконами, прямоугольными террасами и черепичными крышами. В тени арки, куда уходила дорога, стояли двое с мечами. Победитель побежал в их сторону, а когда они поспешили ему наперерез, резко повернул влево — к одному из зданий. Взбежал по перилам лестницы, подпрыгнул, вцепился в балкон, подтянулся и забрался на второй этаж. Снизу с восторгом загомонила толпа, в спину что-то орали. Сингур снова подпрыгнул, зацепился за парапет, опять подтянулся и оказался на крыше.
Золотые искры летели и летели вперёд, а он нёсся за ними, иногда чувствуя, как под ногами крошится и сыплется вниз черепица. Он перепрыгивал с крыши на крышу, перемахивал с балкона на балкон. Голос толпы отдалялся, а потом и вовсе затих. Лишь тогда беглец осторожно спустился на мостовую тенистой совершенно пустой улочки и застыл.
Многоцветье погасло! Мгновенно и полностью, будто внезапная слепота поразила удачливого победителя. Он стоял посреди незнакомого города и впервые не знал, куда идти. Не видел дорогу! Сердце глухо стукнуло о ребра. Раз, другой, третий. А потом в горячем знойном воздухе загорелась одна-единственная изумрудная нить. Волны тёплого сияния плыли вперёд, и Сингур побежал туда, куда они его манили.
Он не запыхался и не устал, в крови бурлила сила, сердце билось ровно, отсчитывая стремительно уходящие дни жизни. Сколько он отдал за сегодняшнюю победу? Год? Полгода? Какая, в сущности, разница! Может, завтра он упадёт и умрёт. Может, это случится через месяц. Может, через три. Исход известен — смерть. Но она в конечном итоге ожидает каждого. И кто знает, что лучше — знать, когда всё закончится, или жить в неведении.
Мелькали дома. Одни лестницы сменяли другие. Он бежал какими-то безлюдными улочками — иногда грязными, иногда чистыми. Но не встретил ни одного человека, пока в полумраке очередной арки чуть не столкнулся с женщиной в тёмно-синем покрывале.
Она испуганно вскрикнула, когда он вылетел на неё из-за поворота, чуть не сбив с ног. Сингур успел схватить незнакомку за плечо и не дал упасть. Он больше не знал, куда бежать дальше. Последняя его путеводная нить — зеленое сияние — погасла.
Глава 9
Женщина откинула с лица покрывало и сердито сказала:
— Ты совсем без ум жить? Куда так бежать?!
А Сингур с удивлением узнал ту самую шлюху из дома удовольствий, за которую заплатил как за хорошего коня:
— Ты?
Она изумлённо моргнула зелёными глазищами, а в следующую секунду жёсткая рука стиснула нежную чёрную шею.
— Колдуешь? — с тихой угрозой в голосе спросил мужчина, вжимая девку в стену.
Но та вместо того, чтобы испугаться, ответила сдавленно:
— За колдовство — смерть. Я любить жить. Ты не там меня хватать.
И вдруг мягко взяла другую его руку и положила себе на грудь.
Сингур в удивлении разжал пальцы на шее.
Шлюха обещающе улыбнулась:
— Идти со мной?
Он пристально смотрел на неё — и теперь снова видел слабое зелёное мерцание, окутывающее девку. Лёгкое, как марево.
— Идём.
В крови по-прежнему кипел фимиам. Все чувства были обострены до предела.
Шлюха, имени которой собеседник не помнил, взяла его за руку, выглянула из тенистой арки, торопливо огляделась и повлекла к увитой диким виноградом калитке небольшого дома, заросшего зеленью по самую крышу. Пошарила справа от входа, отодвинула засов и втолкнула спутника в крохотный дворик. Здесь, уже не опасаясь быть замеченной, достала из-под камня ключ, отперла входную дверь и кивнула, приглашая мужчину войти.
Сингур пригнулся, чтобы не удариться головой о низкий проём. Девка зашла следом, затворила тяжёлую дверь, задвинула засов и повернулась.
А потом случилось то, чего её спутник совершенно не ожидал. Она двинулась на него и зашипела, как кошка:
— Так много сила и такой большой дурак! Против небо идти? Кто идти против небо, тот навсегда
