Семья волшебников. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр

Дальнозеркало погасло, и Майно остался ошалело смотреть прямо перед собой. На него таращились лысая Астрид, Вероника и полсотни крыс.

А еще Лахджа, Снежок, Тифон, Матти и Ихалайнен.

— Вы все слышали? — спросил волшебник.

— Мы молчали, — сказал Снежок. — Где у нас аквариум? Рыбу надо выловить.

— Обсуждать не будем? — уточнил Майно.

— Что тут обсуждать⁈ — возмутился белый кот.

— Мы станем ректором! — аж залаял от восторга Тифон.

— Кто это мы?.. — презрительно фыркнул Снежок. — Я стану ректором.

— Ты?.. — вскинул брови Майно.

— Ты, дорогой, ты, — сказала Лахджа. — И мы. Мы семья, так что твои успехи — это наши успехи. А наши успехи — это мои успехи.

— Но…

— Так, дети, папа с мамой на пару часиков отлучатся… мы ж успеем?..

Успеем. Я помчусь быстрее звука.

Сборы пролетели в мгновение ока. Никто не собирался заставлять ждать председателя ученого совета и еще пятерых президентов. Майно не помнил точно, сколько сейчас среди лауреатов премии Бриара адептов Униониса, но там точно есть и другие, кроме него и Сарразена. Минимум трое.

Мы не допустим! Мы достойней всех!

Никто даже не понял, чья это была реплика — мыслечат гремел от криков. Помалкивал только лишенный амбиций Токсин, да обладающий лишь зачатками разума кошель — остальные вопили на все лады. Даже обычно тихая рыба загорелась этой внезапной возможностью.

— Мы вернемся очень скоро! — крикнула Лахджа, когда все фамиллиары попрыгали в кошель, а сама она уселась на коня за спиной мужа. — Не шалите, из дома ни шагу, следите за Лурией! Астрид, когда вернусь, я тебе всы-ы-ы…

Сервелат взял мгновенный старт, и голос демоницы поглотил ветер. Конь-фамиллиар сразу унесся в небеса и там разогнался так, что облака словно растянулись в длину. Дома и деревья превратились в смазанные черточки, Сервелат летел так, как еще никогда прежде.

Но все-таки телепортироваться он не умел, даже так путь обещал занять некоторое время, и через пару минут Лахджа недоуменно моргнула. Она удивилась тому, что они все так без раздумий рванули из дома, даже не попросив кого-нибудь посидеть с детьми, даже не вызвав няньку. Обычно переживать причин не было, дома всегда оставался кто-то из фамиллиаров, но сейчас там никого…

Астрид, конечно, уже девять, она вполне способна о себе позаботиться, но Веронике только четыре с половиной, и она запросто может что-нибудь выкинуть. У нее там целая стая крыс… что это были за крысы?..

Ну а Лурии и вовсе полгода… почему Лахджа не взяла ее с собой?..

— Слушай, а что страшного случится, если мы прилетим не сегодня, а завтра? — спросила она. — И почему мы детей с собой не взяли? А если такая дикая спешка — может, нам просто дружбосетью туда призваться?

— Что-то я тоже не понял, — почесал в затылке Майно. — Вообще-то, можно было, но… так, подожди, странно это как-то все. У меня башка как в тумане, я… я сейчас позеркалю Локателли…

Он натянул поводья, немного сбавляя скорость, достал из кошеля дальнозеркало и размашисто начертил кривую стрелку — повторить предыдущий вызов. Стекло засветилось… и из него донесся хохот. Громовой, торжествующий смех… и черная воронка. Она вырвалась из дальнозеркала, окутала волшебника, демоницу и волшебного коня, повлекла, потащила…

…А потом они все рухнули посреди цветочной поляны.

Но всего одну секунду она была цветочной. Прежде, чем кто-то что-то сообразил, отовсюду, из-под земли, и прямо из воздуха хлынули колючие лозы!

Первым опутало Сервелата. Коня мгновенно пронзило шипами, захлестнуло и вздернуло, как пушинку.

— Вератор!.. — гаркнул Майно, вскидывая руку…

Что-то свистнуло. Словно выпущенная стрела. Колючка бритвенной остроты мелькнула быстрее молнии… и волшебник увидел, как падает на землю отрезанный палец с Перстнем Дружбы.

А потом лозы сомкнулись. В кожу вонзились шипы. Защитный плащ из демонических волос заклубился, несколько секунд вьюжил, сопротивлялся этому бешеному натиску, но потом его прорвало, он лопнул в нескольких местах, а изо рта Майно брызнула кровь.

Противостоять не получалось. Они оказались в средоточии демонической силы, в головах помутилось, а тернии вытягивали энергию, жизнь и волю к борьбе. Где-то истошно, болезненно вопил Снежок.

Его выпустила Лахджа. Она рванула край кошеля, и оттуда высыпали все фамиллиары, кроме рыбы. Тифон сразу вырос, опалил тернии из трех пастей, вцепился клыками, принялся рвать и терзать. Они осыпались пеплом и ошметками, но их не убывало. Они были повсюду, они смыкались плотной сферой… и везде раскрывались бутоны.

Их аромат дурманил, усыплял… надо сжечь их дотла!

Лахджа разбухла во все стороны. Из тела стали выметаться хитиновые клешни и лапы богомола. Они застучали, затрещали, срезая цветы, состригая шипастые стебли, прорубая путь наружу. Она дернула Сервелата, но тот истошно заржал — шипы вонзились глубже, вцепились в мясо крючьями.

Майно одолжил силы всех фамиллиаров разом и превратился в какой-то безумный смерч, воплощенное уничтожение. Все пылало в пламени Тифона, из рукава летел яд Токсина, а превратившийся в меховой шар Снежок залечивал раны быстрее, чем их успевали наносить. Рядом щелкал ножницами Ихалайнен, и тернии разрезало невидимыми лезвиями. От сидящей в кошеле рыбы бурным потоком лилась мана, текла питающая остальных энергия.

Коллективный волшебник Дегатти бешено сражался за свою жизнь.

Лахджа раздулась еще сильнее, не давая терниям смыкаться плотнее. Те не преминули вонзиться в туго натянутую плоть… и из нее вырвался едкий аэрозоль. Гербицид, которым Лахджа истребляла сорняки, когда приходило настроение повозиться в саду — но гораздо более концентрированный.

Тернии, осыпаясь и увядая, отпрянули.

— Ау, — раздался издевательский голос.

И тернии ускорились. Шипы засвистали тысячами. Волшебника и фамиллиаров осыпало градом ядовитых, дурманящих брызг. Попугай уже исчез среди тенет. Зеленое щупальце схватило и уволокло Ихалайнена. Болезненно заверещал Снежок, насаженный на…

— Не трогай КОТА!!!

Чей это был голос?.. Никто не понял.

Пал израненный, одурманенный Тифон. Остались только Лахджа да Майно со змеей на плечах и кошелем на поясе. И волшебнику становилось все тяжелей, потому что голову заполнили боль, страдания его фамиллиаров. Он чувствовал каждую их рану, как свою, и его трясло, шатало…

— Приди в себя! — заорала Лахджа.

Она рванулась к нему, прильнула к коже, начала окутывать живым скафандром… они еще не пробовали эту методику в полевых условиях, но…

— Нет, нет, нет, — раздался обеспокоенный голос. — Это испортит композицию…

Лахджу дернуло. Ее словно схватила ручища великана. Отшвырнула назад и с размаху насадила на шипы… о, в этот момент она узнала боль! Высшему демону сложно ее почувствовать, но здесь все было сотворено ради того, чтобы доставлять муки!

А из воздуха наконец-то проявился хозяин этого места. Трехметровый монстр, похожий на гориллу с гипертрофированными мышцами.

— Сорокопут! — выдохнул Майно.

Лахджа в отчаянии задергалась. Она видела этого урода. Он пару раз был среди гостей ее бывшего мужа. Но она не думала, что однажды сама окажется у него в гостях… угодит в тщательно подготовленную ловушку…

И это было последним, о чем она успела подумать. Перед глазами все поплыло, сознание померкло.

Лахджа провалилась в черную пустоту.

Сорокопут с удовольствием осмотрел коллаж из девяти живых компонентов. Сложнее всего оказалось извлечь из зачарованного кошеля фамиллиара-рыбу, но и она спустя время присоединилась к остальным.

Повелитель Терний поднял палец волшебника, на котором тускло мерцал Перстень Дружбы. Уже не первый Перстень Дружбы в его коллекции. Можно бросить в сундучок к остальным, а можно…

Он приставил палец к обрубку, и тот сразу же прирос. Волшебник содрогнулся, когда шипы глубже вонзились в плоть, но это были только судороги — сознание он давно потерял, погрузился в кошмарный мертвенный сон.