Децема (СИ) - Мари Явь

Погребальная церемония проходила под тихий ропот многолюдной толпы: проститься с Олафером пришли не только из Децемы, но и из других кланов. Информационный центр без роздыху отвечал на сообщения-соболезнования.

Для Децемы настали черные дни. Тихие дни. Решивший выразить своё лицемерное сочувствие Гай поклялся не нападать на Децему на время траура.

— Он определил на тот свет половину моего спецподразделения, а мне все равно жалко не своих людей, а вашего старика. Серьезно, очень жалко, — говорил он. — Но не так, как всех вас. Без Олафера вы скоро загнетесь. Присмотрел уже кого-нибудь на его место?

— Ты убил Эльзу, — прохрипел я в ответ.

— Да-да, знаю, но это было необходимо. Не думай только, что я тебя ненавижу. Я и вполовину не испытываю к тебе той злости, какую испытывал к тому же Индре, например. Именно поэтому я не стал убивать тебя, а лишь покалечил твое бывшее тело.

— Я тебе этого не прощу.

— Даже не вздумай, — согласился Стокрылый.

Может, он в тот раз хотел добавить еще что-нибудь по его мнению остроумное, но я сбросил вызов.

После убийства Эльзы, я каждое утро и вечер, словно совершая какой-то молитвенный ритуал, примерял к виску бластер. Слушал чечетку своего сердца, ритм которой ускорялся по мере того, как я мысленно детализировал обстоятельства своей кончины: от боли до того, как лягут мазки крови на дорогой ковер и стены.

После того как главный особняк распотрошили подчиненные Тиона, я стал жить в уцелевшем летнем домике. Здесь нехитрый интерьер изобиловал светлыми тонами, так что контраст был бы — что надо. Порой мне казалось, что, нажав на спусковой крючок, я сделаю своему клану огромное одолжение.

Особенно Дису. Вот кто вздохнул бы свободно. Потому что, не доверяя моей шаткой психике, он с некоторых пор играл роль моей тени. А все это началось с того момента, как однажды он застукал меня за этой забавой.

Стоит мне всерьез о чем-то задуматься, как я перестаю замечать происходящее, хоть бы весь мир с ног на голову перевернулся. Тогда я тоже не заметил, как Десница вошел в мою комнату, когда я методично пытал инстинкт самосохранения. Я сидел на кровати, спиной к двери. Весь ссутулился, но рука моя не дрожала. В глубине души я знал, что это просто игра, но Дис этого знать не мог.

Это был первый раз, когда я видел его слетевшим с катушек. Он ударил меня. Даже сейчас, вспоминая об этом, я думаю, что все это мне приснилось. Отобрав оружие, он отвесил мне такую оплеуху, что я слетел с кровати.

Конечно, первые секунды я жутко испугался, если не сказать больше — взбесился. Он ведь ни черта не понимал! Не знал, каково это — быть таким, как я, в окружении таких, как он! А теперь, когда я загибался под грузом совести, когда спать не мог… будь он моим другом, сам бы меня прикончил!

Когда я поднялся на ноги и взглянул на него, Дис тяжело дышал. В его глазах я прочитал, что он уже сто раз успел пожалеть о содеянном. А еще, что это не он меня не понимал, а я — его. Мои потери нельзя было соизмерять с его потерями.

Мне стало жутко стыдно, и я, как дитя какое, низко опустил голову. Поднял ее лишь когда Десница, забрав предварительно возлежавшую на подставке саблю, подошел ко мне и вложил прохладную рукоять в мою ладонь. Отступив на шаг, он закатал рукав рубашки до локтя на своей здоровой руке, вытянул её перед собой и опустился на колени.

Честно признаться, до меня дошло не сразу, что бы это могло всё значить.

— Главное — хорошо размахнуться, — сказал Дис. — Центр перкуссии у этого лезвия там, где заканчиваются долы.

— Ага, и тебя с добрым утром, — пробормотал я, пряча лезвие в ножнах. — Пойду, навещу Раска. Ты видел его спину? Этот козел Гай испортил ему татуировку к чертям.

То утро было самым бодрящим из пережитых мной. Но не самым запоминающимся.

А самым запоминающимся стало для меня следующее утро. Прошедшие дни забрали с собой траурную неразговорчивость и остудили лишающий разума гнев. Выдержанная скорбь сплотила клан. Децема заточила когти и ощетинилась.

Тот день обещал быть напряженным. Пытаясь собраться с мыслями перед советом, я прогуливался по базе. Путаные размышления завели меня в итоге во внутренний двор главного особняка, там я замер минут на пять, уставившись в землю, на которой чернели пятна крови. Как раз там, где погибла Эльза.

Пока совесть пережевывала мое сердце, я смиренно стоял и слушал, как в голове нарастает шум. Который, как выяснилось через минуту, шёл не из моей головы, а со стороны КПП.

— Вот же шустрый, ублюдок!

— Да стреляйте уже!

— Не стрелять! Опять разнесете особняк, и босс вам бошки открутит!

— Сообщите о ЧП Тартару!

— Не, зовите Десницу!

На нас снова напали, причем враг был настолько безумным, что ломанулся в главные ворота, при этом проигрывая численностью. На базу Децемы вторгся один единственный человек.

Я еще даже не успел подумать о том, что было бы неплохо взглянуть на ЧП, когда само ЧП ворвалось во внутренний двор, на секунду остановилось и вихрем метнулось в мою сторону.

Тут действительно необходима была тяжелая артиллерия в виде Бартла или Диса, потому что наведавшийся к нам гость был как пить дать из Тионов. Взъерошенное ветром золото волос, неоново-голубые глаза. На вторженце были лишь грязные клеёнчатые штаны вроде тех, которые носят местные медики. Его взгляд был диким и дезориентированным, словно парень прибежал сюда прямиком из морга. Забыв не только про одежду, но и про оружие.

Но последний вопрос он быстро решил. Оказавшись за моей спиной, он выхватил из моих ножен саблю. Через секунду подтянулось подкрепление, замирая в паре метров от меня.

— Никому не шевелиться! — Я так понял, что это и меня касается, потому что лезвие сабли вытянулось слева от моей головы, чертовски близко. — Я же сказал, что пришел с миром!

— Засунь себе свой мир в задницу! — крикнул кто-то смелый.

— Тионы — лживые выродки, все до одного!

— Мы тоже с миром Гаю твою голову вышлем, паскуда!

— То-то он обрадуется возвращению братика.

Я не удивился. Едва этот человек возник передо мной, я уже тогда догадался, что своим визитом нас почтил Чери. У этого Стокрылого урода Гая шла какая-то несправедливая полоса везения: успешное нападение на Децему, возвращение младшего брата из заключения. Страшно подумать, что будет дальше.

— Спокойно, — призвал я своих подчиненных к молчанию, кося взглядом на оружие. — Если ты, правда, пришел только поговорить, мы выслушаем тебя, Чери. Но сначала верни мне саблю.

Он не ответил и саблю мне не вернул. Обвив правой рукой, Чери прижал меня к себе, после чего уткнулся в мою макушку.

— Ты не застрелился, — бормотал он как заклинание, — не застрелился. Я так боялся опоздать.

Сей весьма смущающий момент выбрал для своего появления Дис. Расступившаяся толпа опасливо переводила взгляд с Десницы на прилипшего ко мне Чери. Трудно себе представить, какие мысли вызвала у моего заместителя эта сцена, но, судя по тому, как он сжал в здоровой руке кастет, это были мечты об убийстве.

— Погоди… — остановил я его. — Эй, парень… ты чё делаешь?

Чери поднял голову, но меня не отпустил. Я понял, что их с Десницей взгляды скрестились.

— На этом самом месте Алекс едва не погиб. Когда эти ублюдки пришли за ним, угрожали ему, тебя не было поблизости, — заявил он. — Какой из тебя паршивый телохранитель, Дис. С этих самых пор я буду защищать Алекса, а ты просто стой в сторонке и не отсвечивай.

Все знали, что Чери никогда не был слабаком, но бросать вызов Дису, упрекать его в недогляде, называть бесполезным, претендовать на его место… даже со стороны лучшего фехтовальщика Эндакапея это было самоубийством.

— Эльза? — догадка потрясла меня. — Иди ты к черту! Я не верю в это! Эльза была правшой!

Чери вздохнул.

— Когда нас только перевели в Битерси, ты с первого взгляда по уши втрескался в сисястую-Соню, старшеклассницу, блондинку. Она занималась в драмкружке, куда и ты записался. И однажды на репетиции…