Ведьмино Варево (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Занятно, что студент сам схватился за познание окружающей реальности через закономерности, не отдавая при этом до конца себе отчет, почему и зачем так делает. Для него это было естественным, единственным способом хоть как-то компенсировать недостаток знаний, даже самых элементарных. К своему стыду, Ничка далеко не сразу обратила внимание на эти попытки, а обратив — поначалу не придала значения.

Все ее знание, ведение, могущество есть сумма затверженных истин об окружающем мире. Заучи сотни и тысячи наговоров — может повезет составить новые, пытаясь наугад переставлять совместимые элементы. Запиши все рецепты, а понадобится новый — ну найди похожий и попробуй изменить, пробуя разные сочетания. И так во всем. Путь к Силе лежал через десятки и сотни проб и ошибок с неизбежной борьбой с последствиями этих ошибок.

Но если вместо простого перебора и проб перейти к их анализу, поиску закономерностей, к пониманию, что и как работает, то не требовалось запоминать всё, не требовалось идти путем проб и ошибок. Знание закономерностей давало возможность составить ритмику наговора или рецепт зелья практически сразу и успешно. Легко заменять одни слова другими и использовать подручные ингредиенты вместо редких и отсутствующих. И это работало не только с ведовством! Люди, духи, нечисть, деревья и травы, погода, наконец — все подчинялись своей природе. Нужно было только её понять.

Вот в чем продвинулись жители мира Степана — так в этом понимании всего. Та же погода: великий круговорот воды в земле, на земле и в небе, работающий на солнечном тепле. Помыслить о таких масштабах с трудом получалось — а вот парень говорил как о чем-то простом и общеизвестном. И через разговор поминал мир мельчайших, даже глазом невидимых животных, населяющих не только воду, воздух и землю, но и внутренность людей — мыслить такими масштабами сразу мог только чужак, и теперь немного Ница. Почему летит птица? Форма крыла и тела. Почему не тонет тяжеленное бревно? Оказывается, разность плотности воды и древесины.

И так далее, далее и далее. Нет, знали они тоже не все, но вот сейчас уже подбирались, например, к причинам старения. А ведь отодвинуть старость человеческую даже великим духам не под силу! Жизнь продлить — в какой-то мере да, но не более того.

Куница поняла главное — вопрос встал теперь так: что делать дальше?

Десятки тысяч людей в течении сотен лет двигали науку мира Степана — и продолжают делать это прямо сейчас. Получилось это в том числе и потому, что эти люди придумали, как сделать плоды своих исследований общедоступными. Создали общеобразовательные школы, где новым поколениям передается базовая квинтэссенция всех знаний, и высшие профессиональные училища, позволяющие очень хорошо узнать какой-то аспект.

Устроить такую же школу? Ница, пусть и из лесу вышла, настолько наивной не была даже в самом раннем детстве. Этот камень ей не просто не по силам, не нужен он никому — ни князю, ни ведающим, ни пахарям. Да и поймут-то её объяснения единицы, такие же лесные ведающие, как она — на счет княжеских ведунов есть закономерные сомнения. Если кто-то из коллег вообще будет слушать её.

Н-да, её теперешнюю — и слушать? Самой смешно. Зато вот Великую Ведьму — очень даже будут слушать! Соверши великие деяния, и твой авторитет все сделает за тебя! Даст власть, прикуёт к тебе внимание, заставит слушать каждое слово, слетающее с твоих уст! Насмотревшись на мать, Куничка хотела чего-то такого. Величия! Остаться в историях и памяти людей. Ну и зачем, спрашивается?

Вот теперь же ей нужно было пробиться на пьедестал. С новым способом получения знаний она точно могла с этим справиться. Но если не будет переоткрывать все основания сама, а сможет воспользоваться информацией, принесенной чужаком — все получится значительно быстрее!

Проблема заключалась в том, что Степан сам не мог научить тому, что знал. Он даже не мог четко сказать, чего знает, а что нет. Информация из него вываливалась в ответ на внешние раздражители, сама собой. Следовало просто оставаться рядом и подбирать драгоценные крупицы.?

Уже седьмицу она придумывала, как это сделать. Сейчас они связаны взаимными обязательствами дружинничества. Но что дальше? Создать семью, назвав мужем? Родить ему детей, привязав домом? Достойная плата в глазах других. А для чужака? Подло. Союз должен быть равно-полезным, чтобы стать прочным. Набраться наглости и предложить наставничество в ведовстве, которое парня явно интересует не намного меньше, чем сиськи? От опальной вчерашней ученицы, потерявшей книгу… м-да.

К счастью, она проговорилась во время вчерашнего разговора на мельнице, и вопрос решился сам собой. В очередной раз не учла обычаев выходца из другого мира, хотя казалось бы должна была привыкнуть уже. Для студента она до сих пор оставалась чудотворицей, способной сотворить то, что не может никто. И по барабану на внутренние ранги. Что ж, все хорошо, что хорошо кончается…

…Куница, подставившая солнцу лицо и позволившая себе довольную улыбку, даже не подозревала, насколько далеко зашли изменения в ней самой. Она уже даже мыслила частично понятиями чужого языка, подхваченными от попаданца. А еще она не то, чтобы забыла, но задвинула в дальний угол своего разума обстоятельства встречи со Степаном, которого Великий Дух Полночного леса зачем-то перетащил и сделал своим эмиссаром. Не просто так. И до сих пор ни разу не вмешался…

Сколь не думай о высоком — а брюхо набивать надобно. Вот и сейчас Куница, только что витающая в небесах любомудрия, мигом спустилась на землю и устремилась за хозяйкой дома, давшего дружине приют. Ведь у той в руках был кувшин парного молока, а под локтем зажата завернутая в рушник только что испеченная краюха хлеба. И двое засонь, разумеется, тут же вскочили. Как жрать, так всегда первые!

В каждой деревне хозяева выбранного на постой жилья пытались кормить гостей отдельно и первыми — уважить, значит. Всякий раз дружинникам приходилось отнекиваться, причем чем дальше, тем дольше. Чем больше жизнь походная да дела ратные становились для друзей-товарищей привычным ремеслом, тем больше опасливого уважения вызывали они и у простых ратаев (1), и у набольших, вроде старост, справных корчмарей да кузнецов. Лишь княжеские ведуны держались надменно, да вот мельник не разобрал, с кем имеет дело, совсем глаза жиром заплыли. Впрочем, он же через то и пострадал кошельком.

И тем не менее, Куница всегда добивалась, чтобы гостей принимали как своих. Благо, столы в деревенских домах длинные да широкие, а места на лавках и подавно предостаточно. И если взрослые еще день-два продолжали дичиться пришлых, больше молчали, то детишкам роток на замок при всем желании не закрыть.

— Слы, слы! — один из сыновей ворвался в хату в таком возбуждении, что аж про приличия забыл. — В село станичное, значит, сама княжна из Кремля с малой дружиной пришла! И сразу давай про Растреклятое урочище распрашивать. Проводника ищет да помощников собирает! Воевать его пойдет!!!

Нарушителю немудрящего селянского вежества прилетело сначала от заневестившейся старшей сестры, а потом еще и от матери — повезло, отец семейства куда-то далеко еще по темну ушел. Да только проку наказывать? Как стыдить, если остальные дети подхватили новость и начали на все лады её обсуждать?

— Врёшь, поди?

— Так сказывали ж, старшенькая князюшки нашего, заявила мол: поляницей (2) стать желаю, да по праву рождения уделом править! А поход учинил отец её — мол, испытание это.

— Урочище очистить — подвиг какой знатный! Бают, костей там немеряно — стольких место проклятущее сгубило!

— Вот бы одним глазком… — мечтательно протянул из своего угла наказанный.

— И думать не смей!!! — даже не крикнула, скорее испуганно взвизгнула мать семейства. — Все тяте твоему доскажу, вот уж он тебя-то за мысли дурные плетью и на горох!