Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1
Арп с остервенением водил точильным камнем по лезвию. Шак заглянул ему через плечо. Руки у брата были в крови. Капало из порезанного пальца. А это — позор. И примета плохая. Мужчина, порезавший палец собственным мечом, на три дня отлучался от очага и горячей пищи. Соратники ему потом еще долго поминали оплошность.
Шак решил потихоньку, пока Арп его не заметил, уйти. Брату предстояло ночное дежурство. В темноте никто не заметит раны. Случись такое, обязательно устроят следствие. Свидетельствовать против брата ему не хотелось.
— Побежал, докладывать? — ровно спросил Арп, когда Шак на цыпочках пошел прочь.
— Ты знал, что я рядом?
— Что тебе надо?
Что? Да просто узнать, почему тот ходит чернее тучи. Однако задавать вопросы взрослому мужчине, было не принято. Младший стоял перед братом, переминаясь с ноги на ногу, и не знал с чего начать. Но у того, похоже, так наболело, что он сам выдал:
— Я ее не отдам!
— Кого? — опешил Шак.
— Кару. Три дня назад в клан пробрался какой-то слизняк и заявил, что знает, как справиться с Кабанами.
— И я знаю, — понуро ответил Шак. — Перерезать их всех. Только силенок у нас маловато. Черные лошади сами запросились в союз, а как только мы согласились, исчезли.
— И они и Куницы.
— Что! Куницы тоже?
— Да. Лягушка шел по их землям. Ни Черных, ни других соседей на месте нет. Стоят пустые крепости. Заходи и владей. Они ушли в герцогский домен. Куда еще?!
— А при чем тут Кара?
— Лягушка ее забирает. Ее продали в обмен на поддержку южан.
Внутри у Шака легонько тренькнуло. Не один месяц старшины ломали головы и копья над вопросом, с кем заключить альянс. А тут сами грозные и весьма замкнутые соседи предложили помощь. Это был, пожалуй, единственный шанс для их клана.
Лягушки владели ядами, змеи — только им одним известным оружием, которое поражало на расстоянии. И за такую поддержку они просили всего-навсего девушку?!
Шак вскинулся. Скулы на лице Арпа отвердели. Глаза горели белым огнем. На большом пальце появился еще один порез.
— Золото лягушка тоже забирает, — криво усмехнулся брат. — Но Кара — обязательное условие.
— Зачем им лошадь?
— Не знаю! — заорал Арп.
Потребуй девушку чужой конь — понятно. О! По спине продрало холодком. Лягушки и змеи слыли извращенцами. Что если они приносят своим пращурам жертвы? Неужели самая красивая девушка Серых лошадей пойдет на заклание? А с другой стороны — все останутся жить. Кабаны не получат их земли и их самих…
Шак попятился. Арп еще что-то кричал, а младший брат уже решился. Клан — важнее. Так учили. Так было правильно.
Он не понял, почему вдруг замолчал брат, почему у него побелели губы; сообразил, только когда натолкнулся спиной на живое тело.
Их окружили. Мужчины стояли молча плечом к плечу. У всех в руках оружие. Мастера войны незаметно подкрались к двум юношам и решили все за них.
У крайнего, Вара, облупилась позолоченная тесьма на безрукавке. Нух жевал. Напротив, в кольце, стояла мать. Братья знали, она будет последней, кто разомкнет окружение.
Если начнется драка, — вдруг дошло до Шака, — мать станет убивать сыновей наравне с остальными.
Звякнуло, это Арп бросил меч на землю. Шак обернулся. Брат стоял, опустив голову. Изрезанные руки бессильно повисли.
Их начали теснить, пока не зажали плечами.
Кару отдали на следующий день. Лягушка увез ее и почти все золото клана.
Братья провели в глухом застенке без воды и пищи неделю. Вход в тюрьму попросту заложили камнями. Арп все это время пролежал в углу. Шак сначала метался, потом ослабел и лег рядом. Их выпустили только, когда от южан пришло известие, что лягушка добрался до своих. Змеи и лягушки готовы были, выступить против общего противника.
Арп поступил также как много лет назад Ранг: дождался, пока стихнет шум, и, пользуясь своим умением путать следы, ушел. В клане его объявили предателем. Шака допрашивали. Мать бесилась и призывала на его голову все кары. Признайся, куда ушел брат!? Но Арп ему ничего не сказал, даже не намекнул. Просто исчез.
Однажды случайно, еще до нападения Кабанов, Шак стал свидетелем…
Они бежали по полю. На них не было одежды. Они думали, их никто не видит. Кара летел над ковылями. Мелькали длинные загорелые ноги. Тяжелые пепельные волосы развевались по ветру гривой. Она набегу подпрыгнула. Волосы взлетели волной, открыв на мгновение спину и ягодицы. Арп несся следом, догнал, подхватил с прыжка и закружил, прижимая к себе. Они смеялись. Смеялось полуденное солнце. Волновалась высокая струистая трава. С девушкой на руках Арп опустился на колени. Они исчезли в траве, а Шак, хоронясь за кустами, пополз домой.
* * *Телега переваливалась на ухабах. Апостол кинул поводья на облучок. Лошади шли сами. А куда им деваться? С обеих сторон всхрапывали чужие кони. Воняло овчиной, потом, мочой. Конвоиры изредка переговаривались. На восточном краю неба высунулся огрызок луны. Его зацепило волнистое облачное перо.
В телеге молчали. Только Санька изредка скребся. Цыпа, поди, вовсе заснула. За спиной цокала копытами пара собаки.
Ну, что, Эд, выберемся мы из очередной передряги, как думаешь?
Сначала поредел придорожный лес. Потом небо загородила каменная стена. Забор, так забор! Но если сильно захочешь уйти, и это не преграда.
Повозки встали. Проскрипел и лег надо рвом замковый мост. Когда по нему проезжали, Шак скосился вниз. Хм. Для человек — не очень. А ему: где вплавь, где перепрыгнуть — одолеет.
— Сиди смирно! — рявкнул над ухом ближний стражник и надвинулся лошадью. Но животное подкачало: дернулось, всхрапнуло и чуть не кинуло седока в ров.
— Сдурел, Чалый! — заругался всадник.
О, и тут Чалый. Давай, братишка, помогай.
Конь уперся. Как его ни понужали, идти не хотел. Шак обернулся: и вправду оба в ров свалятся. Прости, брат, зря я тебя потревожил. Служи свою службу.
Лошадь тут же успокоилась.
Телеги и конвой втягивались в замковый двор.
Шак вырос среди камня. На его родине, в центральном Аллоре, крепости строили из огромных гранитных блоков. Дома — тоже каменные. Только материал для них брали более легкий: тесали песчаник или ракушечник. Когда он впервые увидел деревянный дом, поразился. Разве в таком осаду высидишь? Да любой чужак, походя, его спалит. Но жить в них оказалось куда как приятнее. Тепло, уютно, мягко. Запах смолы или листвы…
Посторонние, несвоевременные мысли нахлынули именно из-за того, что унылая каменная громада донжона едва просматривалась за прилепившимся к нему деревянным дворцом высотой в три этажа. Главное здание и множество надстроек под остроконечными крышами переплетались балкончиками, лесенками и переходами. Крыльцо — ступенек двадцать. А над ним на резных столбиках веселый навес с ажурным деревянным кружевом. В таком доме самому бы жить. Ворота — на семь замков, и длинногривую красавицу в жены…
Как и в любой крепости, почти все свободное пространство двора было занято службами. Шак поискал плаху или виселицу, не нашел. Уже неплохо. Значит, казнят редко. И Законного колдуна не видно. А ведь именно он обязан встречать чужаков и проверять на вшивость.
На мощеную площадь перед крыльцом сбегались люди. По виду — обычные крестьяне: рубахи, поддевки, безрукавки мехом наружу, опорки. В руках у многих — факела.
Свет мешал, как следует осмотреться. Но и сквозь блики, Шак заметил лучников на крыше. Не сорвался бы Эд. Случись такое, их тут всех перестреляют. Санька еще… Шак глянул. Кот скрючился за бортиком телеги. Глаза светились. Когти по вершку. Апостол посмотрел на крыльцо и самому захотелось уменьшиться, стать простым тихим мереном, а лучше вообще колодой.
Там стоял Сам.
Е-мое! Таких Шаку встречать еще не приходилось. Не мужик — амбар! Плечи — валунами. Ручищи как бревна. Массивная голова сидела на короткой мощной шее. Рыжая масть даже в темноте играла красной искрой. У коня задергались уши.
Медведь!
Такого не то что задирать, просто встретить на узкой дорожке неохота. А если случится, уползай в кустики и жди, пока Его Матерое Сиятельство мимо прочапает.
Сюзерен навис глыбой. Народ сбегался, мельтешил. Заполыхала, прибавляя света, жаровня. Стража покрикивала на все стороны.
А Шак сидел и про себя беседовал с Дайреном, на которого и оборачиваться не надо — так понятно — весь скрутился в убийственную пружину. Ну, попрешь ты, Эдди, на Сиятельную Стену, а она тебя и не заметит. Летит комар, бум лбом в камень. Комару — крышка. Стенке — мокрое пятнышко.
Глава 4
Саня
Медведь!
Неудержимо потянуло, кинуться среди двора на спину, подставляя слабый живот. Я — свой! Моя — твоя — мир. Я хороший!!! От пяток вверх по ногам поползли мурашки. Болезненно сжалась нежная дырочка в заднице. Вот он страх. В чистом виде. Потому как — медведь. И будь ты хоть трижды кот, против него — мелкий пакостник
