Братья Бри - Слёзы Шороша
– Если ты всё видишь, дорогой наш Фэдэф, скажи, что нам делать, – с усмешкой в глазах сказал Трэгэрт. – Или ты, Дугуан, может быть, поведаешь нам, в какие хитрые игры мы должны играть с этими убийцами людей. Всё это выдумки. Мои воины показали себя героями и не будут прятаться. Если понадобится, мы соберём ещё такое же войско.
– Не забывайся, Трэгэрт, – перебил его Гордрог. – Не твои воины – воины Дорлифа. Ты настаиваешь на своём?
– Да. Я предлагаю выступить сейчас же, несмотря на ночь. Направление – лес Шивун и дальше – озеро Лефенд. Как только мы увидим горбатых тварей, спешимся и атакуем всеми силами, чтобы им впредь неповадно было с людьми тягаться.
– А ты не боишься загнать войско в ловушку, Трэгэрт? – возразил ему Дугуан. – Горбунов и при дневном свете легко спутать с камнями, а ночь вовсе скроет их от наших глаз.
– Думаю, ваши следопыты не поддадутся уловкам ночи.
– Нельзя рисковать людьми, – сказал Марурам. – Прав Дугуан: в открытом бою они сильнее нас, и ночь скорее союзник зверей, а не людей.
– Вы забыли о шёпоте, который приказал каменным горбунам атаковать и который заставил их, и не только их, прекратить битву, – напомнил Фэдэф.
– Ты думаешь, они разумны? – спросил его Марурам.
– Не знаю, насколько они разумны, но у меня нет сомнений в том, что они подчиняются единой воле. И воля эта явила нам силу и ум.
– Сегодня ты герой, Фэдэф. Но из уст твоих я слышу бред, – вновь не преминул поддеть Фэдэфа Трэгэрт. – Лучше скажи нам то, чего до сих пор так и не сказал: что же мы должны делать?
– Пока Трэгэрт что-то говорил, глаза мои смотрели на Дугуана, и они увидели подсказку. И теперь я знаю, что делать.
Дугуан улыбнулся:
– Кажется, я догадываюсь, о чём ты сказал, Фэдэф.
– Дугуан, прошу тебя: пусть Трэгэрт узнает это из твоих уст, тогда, возможно, это не покажется ему бредом. И ещё об одном я должен сказать вам, уважаемые члены Совета, я обещал Лэтотэлу. Он охотится с ферлингами и хорошо знает, на что они годны. Он сказал, что сегодня, пока шла битва, они выказывали злость и жажду охотиться. Только клетки удерживали их. Не сомневаюсь, что они могут помочь нам, – сказав это, Фэдэф вышел из дома.
На ступеньке крыльца стояла девушка. По цвету её волос и накидке Фэдэф понял, что она из лесовиков. Девушка подняла голову.
– Здравствуй, Фэдэф, – сказала она мягким голосом. – Я ведь не ошиблась, тебя зовут Фэдэф?
Его глаза выразили удивление.
– Нет, не ошиблась.
– Я жду отца. Ты не знаешь, когда закончится совет?
– Думаю, скоро. А ты, значит, дочь Дугуана. Как тебя зовут?
– Лелеан.
– Лелеан, – непроизвольно повторил Фэдэф понравившееся ему имя. В его голове промелькнуло, что оно подходит этому лицу. – Лелеан, тебе не страшно идти через лес в такой поздний час?
– Я пришла с отрядом воинов. Ещё сорок человек встанут на защиту Дорлифа.
– А обратно?
– Обратно с факелом, – усмехнувшись, сказала Лелеан. – Тропа знакома мне: я уже два раза приходила в Дорлиф на встречу Нового Света.
– Я тебя не видел на празднике. Откуда же ты меня знаешь?
– Про тебя сегодня все говорят. Знаешь, что говорят?
Фэдэф опустил голову.
– Что ты самый молодой и самый искусный воин. Ещё раньше среди наших шли разговоры, что ты предсказал нашествие каменных горбунов. А эти мечи тебе подарил Тагуар.
– Ты всё про меня знаешь, а я про тебя ничего. Хотя нет. Знаю теперь, что тебя зовут Лелеан. Это имя – твоё.
– Как это? – Лелеан захотелось услышать, как Фэдэф объяснит это.
– Это имя твоё, – повторил Фэдэф. – Когда ты, со своей душой и со своим лицом, появилась на свет, оно заметило тебя и прыгнуло на уста твоего отца. Он хотел дать тебе имя, и оно соскочило с его уст. «Лелеан», – прозвучало в воздухе.
– А где оно было раньше, до меня?
– Летало. Ждало тебя.
Лелеан улыбнулась – Фэдэф остановил свой взгляд на её губах и какое-то время не мог оторвать его. Увидев, что Лелеан заметила это, он отвёл глаза в сторону и сказал, чтобы не молчать в смущении:
– Больше я о тебе ничего не знаю.
– Обо мне не говорят у каждого костра… Тебе было страшно?
– Мне не было страшно: они убили моего брата, и я очень разозлился. А теперь я должен идти. До свидания, Лелеан.
Лелеан замялась, потом ответила:
– До свидания, Фэдэф.
Сделав несколько шагов, Фэдэф обернулся: Лелеан стояла на том же месте и смотрела на него. Он подошёл к ней.
– Лелеан, я хочу задать тебе вопрос.
– Какой?
– Палерард – что это значит?
Теперь Лелеан отвела глаза. Снова посмотрела на Фэдэфа. Она изменилась в лице: на него упала тень отстранённости. А потом оно стало каким-то грустным.
– Что с тобой, Лелеан?
– Фэдэф, я не хочу обидеть тебя. Не спрашивай об этом никого из наших. Лесовику будет неприятно смутить тебя молчанием, но всё равно ты не получишь ответа. И я не могу сказать тебе, что означает это слово. Я не должна.
– Прости, я не знал, что это… – Фэдэф не нашёл подходящего слова. – Прости мне моё любопытство… Я должен идти.
– Фэдэф, – остановила его Лелеан. – Ты сказал, что я про тебя всё знаю, а ты про меня ничего… Узнаешь. Мы же не последний раз видимся? Правда?..
Глава седьмая
Шёпот Кадухара
…Неожиданно темнота прошептала. В ночной тишине этот шёпот оказался оглушительным. По эту сторону ото рва до самого Дорлифа всё вздрогнуло. Зловещий шёпот уравнял всех: и тех, кто в напряжении, подобно натянутой тетиве, ждал разрыва во времени, и тех, кто ушёл в себя, в свои грёзы, и, если бы это было подвластно им, они бы остановили время и не возвращались оттуда. Вслед за шёпотом, напрягшим воздух, неслыханный дикий тысячеголосый рёв разорвал его в клочья, и ни боязнь позора, ни крепость панцирей не сдержали охватившую многих воинов дрожь. Затем раздался треск настила и хвороста в глубине рва: они пошли. Началось.
– Огонь! – выкрикнул Дугуан, и его огненные локоны, которые прятала ночь, вспыхнули вместе с его стрелой.
Сонмище подожжённых стрел осветило небо. Через мгновения полыхала, казалось, вся вражеская сторона: и ров, и поле за рвом, усеянное телами павших в первой битве горбунов, которые ночью дорлифяне облили смолой. Пламя, что вырвалось словно из-под земли, заревело и завизжало. Горбунов, которым всё же удалось перебраться через ловушку, встретили оружием Фэдэф, Рэгогэр и две сотни лучших воинов из дорлифян и лесовиков…
Сила огня оказалась сильнее воли, которая заставляла горбунов наступать, и они встали. Но они не смирились с этим. И порыв их не угас: они вбивали свои передние лапы в землю и, сопя, взрывали её, они вставали на дыбы, широко раскрывая пасти и показывая клыки, их взгляды были сильнее, чем их тела, которые поддавались огню, и по-прежнему выражали непоколебимость. Ещё трижды раздавался повелевающий шёпот, и трижды каменные горбуны шли на людей, и трижды проигрывали схватку с огнём и останавливались. Воины подкармливали жгуче-языкастое чудище хворостом, подогревая его пыл, а для горбунов не жалели стрел. Но не стрелы и не чудище вынудили их повернуться спинами к Дорлифу, спрятать головы и бежать. Долго ещё будут дорлифяне задавать себе и друг другу безответный вопрос: чей шёпот заставлял повиноваться воинственных тварей и повергал людей в оторопь?
– Пустить ферлингов! – скомандовал Дугуан.
Лэтотэл снял покрывала с клеток, открыл дверки и крикнул, то ли человеческим, то ли птичьим голосом:
– Фьють! Фьють!
Четыре ферлинга стремительно и шумно выскочили из клеток и взметнулись надо рвом. Ещё с десяток охотников прокричали «Фьють!» Ферлинги быстро настигли горбунов. Падая на них, птицы вонзали свои когти в их спины, а клювами пробивали горбы. Инстинкт заставлял горбунов драться. Они начинали метаться из стороны в сторону, вставали на задние лапы, пытаясь передними схватить нападавших. Они делали всё, чтобы сбросить с себя цепких птиц, и одновременно высовывали свои головы, чтобы поймать задир глазами и пустить в ход клыки. Но как только головы показывались из горбов, ферлинги наносили последний, сокрушительный удар.
По сигналу рога конные отряды Тланалта и Трэгэрта перешли ров слева и справа от фронта и начали преследовать врага. Перед ними стояла ясная цель – уничтожить каменных горбунов. К отряду Тланалта присоединился Фэдэф. Следом выехали владельцы пернатых воинов.
Три дня и три ночи всадники Дорлифа гнали горбунов, разя их на ходу… Людей остановил Кадухар, надменный и безжалостный, скрывающий за десятками своих горбов немало опасностей, известных и неведомых. Оставшиеся в живых горбуны растворились среди серых камней и скал, будто Кадухар приютил их, спасая от людей, тех самых людей, которые вечно лезут, куда их не просят, даже если это слишком высоко. Кони под воинами топтались на месте и встревоженно фыркали: то ли они почуяли опасность, исходившую от этой холодной чуждой территории, то ли им передалась нерешительность наездников, внезапно потерявших из виду тех, кто заставлял их побеждать усталость.
