Елена Кондаурова - Там, за синими морями… (дилогия)

Буду я сидеть в твоей колыбели

Да петь колыбельные,

Чтобы колокольчики звенели,

Трели, трели хмельные.

Иногда Рил казалось, что она сможет справиться с окружающим ее заклятием. Временами его слова будто звучали в ушах отдаленным эхом, обрывками звуков и мелодий, но, сколько бы она ни прислушивалась, разобрать их не получалось. Визуально же она по прежнему видела толстые, хитро скрученные жгуты энергии, ни разорвать, ни раздвинуть которые было им с Шуршевелем не под силу.

Рил закрыла глаза. Конечно, не под силу. Что могут сделать против всей мощи Храма маленький домовой и глупая беременная девчонка?

Обернусь я белой птицей

Да в окошко улечу,

Чтобы в ясно небо взвиться

Солнца яркого лучу.

Будут с неба литься звонки трели,

Трели все весенние,

Чтобы колокольчики звенели,

Трели, трели хмельные.

Рил так захотелось увидеть небо, хоть на минуту, хоть на мгновение! После этого и умирать не страшно. Она вспомнила то время, когда они плыли на корабле. Над головой до горизонта простиралось громадное голубое небо, а под ногами раскачивалась темно-синяя бездна. Если стоять на носу, то такое ощущение, будто летишь, а за спиной вместо парусов – крылья, огромные, белые, роскошные…

Руки Рил опустились вместе с гитарой, а голова безвольно склонилась на тюфяк. В мутном, в одну секунду одолевшем ее сне она летела навстречу солнцу, вольно раскинув за спиной крылья цвета проплывавших мимо облаков. И ей было хорошо. Не хотелось пить, не болела душа за Таша и за ребенка, потому что она не помнила, что они у нее были. Конечно, без них было пусто, но, в общем, хорошо.

Неожиданно кто-то встряхнул ее за плечо.

– Рил, просыпайся!

Она заворочалась, недовольно захныкала, не желая возвращаться, но ее снова встряхнули, и на этот раз намного энергичнее.

– Да просыпайся же!!

Она с трудом открыла глаза и увидела перед собой Венка. Живого, улыбающегося, хорошо выбритого и в чистой белой рубахе.

– Венк! Ты не умер!! – С вновь брызнувшими слезами она прижалась к нему изо всех сил, которые еще оставались. – Венк, я так скучала!

– Я тоже! – Венк несколько раз поцеловал ее в висок, в ухо, прижался щекой к волосам. – Ты как тут? Сильно плохо?

– Сильно! – Всхлипнула Рил. – Помоги мне выбраться отсюда!

– Нет, я не могу. Ты лучше, это, давай, просыпайся, а то там Таша убивают.

– Что? – Рил встрепенулась, и Венк тут же отпустил ее.

– Ну, ладно, я пошел, дальше сама!

– Венк, постой! – Закричала она, просыпаясь окончательно. Гитара со звоном упала на пол. – Как убивают? Таша убивают??

Она вскочила с кровати, окончательно напугав и так донельзя напуганного ее разговором непонятно с кем домового. Ни о чем не спрашивая, он молча спрятался под стол и оттуда, поблескивая большими круглыми глазами, принялся наблюдать за действиями своей хозяйки. А хозяйка, натянутая, как струна, встала посреди камеры и, закрыв для надежности глаза, зашарила взглядом по Храму в поисках любимого.

Нашла.

На мгновение замерла… и закричала.

Она кричала не так, как кричат обычные люди. Крик, вылетевший из ее горла, был не просто воздухом, точнее не одним только воздухом. Он был похож на согнутый до упора клинок, который вдруг начал распрямляться. Спрятанный в ней до поры до времени, он, наконец-то получил свободу и первым делом вонзился в окружающий ее кокон. Полетели в стороны обрывки заклинаний, бесконтрольная сила брызнула, разрушая все на своем пути. Первой почему-то, подняв тучу пыли, с грохотом рухнула стена, ведущая в коридор, а вслед за ней трещины побежали по остальным стенам и полу. Крик Рил перешел в ультразвук, заставив домового с писком зажать уши лапами и забиться поглубже под стол.

Храм испуганно вздрогнул под быстро наползающими на него, как мерзкие маленькие насекомые, трещинами. Они не сразу стали заметными, потому что сначала были совсем тоненькими, не толще волоска. Но постепенно они становились все шире, глубже и все громче становился треск разрушающегося камня. С Храма трещины через какое-то время перекинулись на гору, у подножия которой он стоял. Побежали по ней, заставляя находящихся в пещерах людей в панике покидать это место. Добрались до самой дальней, заветной, тщательно охраняемой рыцарями старой сотни, и ворвались в нее. Рыцари, готовые к какой угодно опасности, эту отразить не смогли и позорно бежали, оставив охраняемый объект на растерзание раздирающему уши треску.

Трещинки прошлись сначала по стенам и выложенному прекрасной драгоценной мозаикой полу. Потом ненадолго замерли, и поспешили к дальнему углу, где из небольшого углубления в стене тонкая струйка воды стекала в подставленную чашу. В мгновение ока ими покрылась и прекрасная полупрозрачная посудина, до половины наполненная чуть светящейся водой, и стена, откуда вытекала эта вода.

Секунду спустя чаша упала на пол, разваливаясь на куски и расплескивая свое драгоценное содержимое по полу, а из стены начали вылетать камни, сначала мелкие, потом покрупнее. И всего лишь через минуту светлый ручеек и осколки чаши исчезли под грудой щебня, пыли и мусора.

Если бы такое произошло в любое другое время, сюда мигом сбежались бы маги, их слуги, ученики и еще толпа всякого разного народа. Они мгновенно расчистили бы завал, привели пещеру в порядок и освободили свое сокровище. Но сейчас некому было помочь бесценному источнику. Бессмертные маги, которым он столько лет дарил жизнь вкупе с магической силой, слишком хорошо понимали, что происходит, и были заняты только своей дальнейшей участью.

А участь их была незавидна, потому что предсказание дурочки – Селии прямо на их глазах исполнялось с ужасающей точностью. Источник погибал, а дрожащий, изрезанный трещинами Храм грозил рухнуть с минуты на минуту. Кто-то из магов пытался сбежать, кто-то напротив, запирался у себя в кельях, предпочитая оставаться гордым до конца. Слуги и ученики метались по коридорам, не зная, что им делать, а обслуга давно уже покинула все храмовые помещения и теперь толпилась во дворах, выбирая места подальше от строений. К счастью, тем, кто строил Храм, не было нужды экономить землю, и таких мест было предостаточно.

Странно, но в этот трагический момент никому так и не пришло в голову обратиться за помощью к главной виновнице происходящего, той самой, которая кричала в одной из камер нижнего яруса подземелий, думая, что навсегда теряет любимого. Впрочем, учитывая огромную скорость разрушений, вряд ли бы у них хватило на это времени.