Дмитрий Казаков - Я, маг! (сборник)

Через тридцать дней они достигнут Тира. Оттуда рукой подать до северных земель. А там путь только один – на север, в Бабиль, туда, где стоит на улице Дырявых Горшков храм жестокого божества.

При мыслях о сыне настроение испортилось, птичьи крики показались противными, а аромат моря – гнусным, словно запах ношеных носков. Резко повернувшись, бывший Владетель зашагал к люку, ведущему вниз, к небольшой каюте, отведенной для пассажиров. Доски палубы уныло скрипели у него под ногами.

Городишко, в который прибывали корабли с Островов, выглядел по сравнению с Тиром и Офиром неказистым и убогим. Серые шершавые языки волн лениво лизали каменистый берег, качая стоящие у причалов корабли и баркасы.

На северных землях царил май, и холмы, окружающие город, зеленели от свежей травы.

С только что пришедшего с Островов судна сгружали бочки и тюки, суетился хозяин, выкрикивая ругательства, и как всегда толпились, наблюдая за разгрузкой, зеваки.

Среди корабельного люда, матросов и грузчиков, словно вороны в галочьей стае, резко выделялись двое сошедших с корабля людей. Ступали они по сходням уверенно, без обычной для сухопутных крыс робости, но сразу было видно – пассажиры.

Первым шел невысокий худощавый мужчина. Волосы его, совершенно седые, падали на плечи, а голубые глаза холодно смотрели с морщинистого лица. На боку висел меч.

– Никак родовитый, – шепнул один из зевак другому. – Вон меч какой!

– Вряд ли, – ответил его более смышленый товарищ. – Родовитые в одиночку не путешествуют. Скорее всего – наемник.

И они принялись наблюдать дальше.

За седоголовым на причал ступила девушка. Одета она была по-мужски, на загорелой коже выделялись решительные светлые глаза. Оружия на виду не держала, но чувствовалось, что девица не менее опасна, чем ее спутник.

– Дочь, – предположил первый зевака.

– Нет, скорее баба его, – со смешком ответил второй. – Хотя тогда непонятно, зачем ему ее с собой возить? Шлюх в каждом городе хватает…

Харальд и Йофрид не слышали этих рассуждений, а если бы даже и слышали, то не придали бы им значения. Два дня корабль, на котором они плыли с Тира, пробивался через шторм, и путники были порядком измучены.

– Ну как, устала? – спросил Харальд, когда причал остался позади и сапоги застучали по камню мостовой.

– Да, – вздохнула Йофрид и улыбнулась.

– Тогда пойдем отдыхать.

Он решительно зашагал в ту сторону, где, как помнил, располагался постоялый двор. Меч, который купил в Тире, приятно оттягивал пояс. Клинок был из отличной стали, хотя и неказист с виду. Харальд заплатил за него немалые деньги, но ничуть об этом не жалел.

Постоялый двор оказался на месте. Хозяин, к удивлению Харальда, путников узнал. Поспешно подошел, блестя голым черепом. Маленькие бегающие глазки прямо-таки лучились, а на лице сияла улыбка.

– Вы вернулись! – сказал он радостно, словно увидел давно отсутствовавших родственников. – Прошу, присаживайтесь! Пиво у меня гораздо лучше, чем осенью!

Харальд недоверчиво усмехнулся и покрутил головой, а Йофрид пробормотала:

– Чем же мы ему так запомнились?

– Вежливостью и добротой, – ответил Харальд, усаживаясь.

Стол перед ними заполнился с такой скоростью, словно прислуживали не люди, а демоны. От мисок и тарелок одуряюще пахло, а пиво в высоком кувшине оказалось темным и крепким.

На корабле их не потчевали разносолами, и Харальд ел жадно, словно медведь, изголодавшийся после зимней спячки. Кости хрустели на зубах, по левую руку быстро росла гора объедков.

Йофрид же вяло ковырялась в тарелке, а от пива вовсе отказалась.

– Что с тобой? – спросил Харальд, допивая очередную кружку.

– Устала, – ответила она, прикрыв глаза. – Сколько я не спала нормально? То на постоялом дворе, на неудобной кровати, где по тебе бегают клопы, то в крошечной каюте, которая трясется от ударов волн, то прямо на земле у костра – все это продолжается почти год…

Девушка вздохнула. Харальд ощутил легкую растерянность. Йофрид до сих пор переносила все тяготы спокойно, никогда не жаловалась, и когда все трудности дальнего пути остались позади, вдруг заговорила об этом.

– Ну, – сказал он, пытаясь скрыть замешательство, – нет никаких причин, чтобы ты не вернулась домой. Денег у меня осталось не так много, но хватит, чтобы ты добралась до своей деревни.

Она слушала его с легкой улыбкой, по-прежнему прикрыв глаза. Это молчание еще больше озадачило Харальда. Что оно означает – гнев, равнодушие, радость?

– Тебе нет больше смысла оставаться со мной, – осторожно продолжал он. – Я научил тебя почти всему, что знаю сам, а сила в тебе большая, чем была у меня даже в лучшие годы. Спокойной же жизни у меня не предвидится. Я собираюсь отвоевать своего сына у бога и не думаю, что это будет просто…

Он замолк, лихорадочно придумывая, что бы еще сказать. Но девушка открыла глаза, полные тихой, спокойной грусти, и заговорила:

– Ты знаешь, я уже не та дурочка, которой была год назад. Она прислуживала посетителям и мечтала о свадьбе с Хрольвом. Я повелеваю стихиями, и бывший жених мне не интересней вошки. Я даже не та, что несколько месяцев назад, в пустыне. Тогда я дорого заплатила бы за то, чтобы оказаться в родительском доме… – Она помолчала. – Но сейчас я не слишком рвусь туда и понимаю, что вряд ли меня кто-нибудь ждет. Хрольв наверняка женился на другой, а родители поплакали, да и забыли. Я не чувствую себя Владетельницей, хоть ты и утверждаешь, что я ей являюсь, но жить как обычная селянка, пусть даже зажиточная, не смогу. В общем, мне надо подумать. До завтрашнего утра. А сейчас я пойду спать.

Она поднялась, подозвала хозяина. Только тут Харальд заметил, насколько уверенными стали повадки девушки. Владелец постоялого двора лебезил перед ней, словно перед родовитой госпожой, она же принимала это спокойно, хотя еще полгода назад спряталась бы от смущения за спину наставника и не смела бы показать оттуда носа.

Получив от хозяина зажженную свечку, девушка ушла, а Харальд налил еще пива. Есть уже не хотелось, но хмельной напиток приятно щекотал горло, позволяя забыть об усталости и о том, что в скором времени придется расстаться с Йофрид. Он и не думал, что так к ней привык.

С раннего утра они были в дороге. Сильный ветер задувал с севера, ероша волосы и заставляя поплотнее застегивать одежду. Купленные в прибрежном городке кони были неказисты, но выбирать не приходилось – это было лучшее, на что смог потратиться Харальд.

Путешественники двигались на север уже седьмой день.