Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

– Пейте на здоровье. – Бабушкин стакан звякнул о ее фарфоровые зубы.

– И давно вы здесь живете, бабушка? – спросил Люстиг.

– С тех пор как умерли, – с ехидцей ответила она.

– С тех пор как… что? – Капитан Блэк поставил свой стакан.

– Ну да, – кивнул Люстиг. – Они уже тридцать лет как умерли.

– А вы сидите как ни в чем не бывало! – воскликнул капитан.

– Полно, сударь! – Старушка лукаво подмигнула. – Кто вы такой, чтобы судить о таких делах? Мы здесь, и все тут. Что такое жизнь, коли на то пошло? Кому нужны эти «почему» и «зачем»? Мы снова живы, вот и все, что нам известно, и никаких вопросов мы не задаем. Если хотите, это вторая попытка. – Она, ковыляя, подошла к капитану и протянула ему свою тонкую, сухую руку. – Потрогайте.

Капитан потрогал.

– Ну как, настоящая?

Он кивнул.

– Так чего же вам еще надо? – торжествующе произнесла она. – К чему вопросы?

– Понимаете, – ответил капитан, – мы просто не представляли себе, что обнаружим на Марсе такое.

– А теперь обнаружили. Смею думать, на каждой планете найдется немало такого, что покажет вам, сколь неисповедимы пути господни.

– Так что же, здесь – царство небесное? – спросил Хинкстон.

– Вздор, ничего подобного. Здесь такой же мир, и нам предоставлена вторая попытка. Почему? Об этом нам никто не сказал. Но ведь и на Земле никто не объяснил нам, почему мы там очутились. На той Земле. С которой прилетели вы. И откуда нам знать, что до нее не было еще одной?

– Хороший вопрос, – сказал капитан.

С лица Люстига не сходила радостная улыбка.

– Черт возьми, до чего же приятно вас видеть, я так рад!

Капитан поднялся со стула и небрежно хлопнул себя ладонью по бедру.

– Ну, нам пора идти. Спасибо за угощение.

– Но вы ведь еще придете? – всполошились старики. – Мы ждем вас к ужину.

– Большое спасибо, постараемся прийти. У нас столько дел. Мои люди ждут меня в ракете и…

Он смолк, ошеломление глядя на открытую дверь. Откуда-то издали, из пронизанного солнцем простора, доносились голоса, крики, дружные приветственные возгласы.

– Что это? – спросил Хинкстон.

– Сейчас узнаем. – И капитан Джон Блэк мигом выскочил за дверь и побежал через зеленый газон на улицу марсианского городка.

Он застыл, глядя на ракету. Все люки были открыты, и экипаж торопливо спускался на землю, приветственно махая руками. Кругом собралась огромная толпа, и космонавты влились в нее, смешались с ней, проталкивались через нее, разговаривая, смеясь, пожимая руки. Толпа приплясывала от радости, возбужденно теснилась вокруг землян. Ракета стояла покинутая, пустая.

В солнечных лучах взорвался блеском духовой оркестр, из высоко поднятых басов и труб брызнули ликующие звуки. Бухали барабаны, пронзительно свистели флейты. Золотоволосые девочки прыгали от восторга. Мальчуганы кричали: «Ура!» Толстые мужчины угощали знакомых и незнакомых десятицентовыми сигарами. Мэр города произнес речь. А затем всех членов экипажа одного за другим подхватили под руки – мать с одной стороны, отец или сестра с другой – и увлекли вдоль по улице в маленькие коттеджи и в большие особняки.

– Стой! – закричал капитан Блэк.

Одна за другое наглухо захлопнулись двери. Зной струился вверх к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком. Трубы и барабаны исчезли за углом. Покинутая ракета одиноко сверкала и переливалась солнечными бликами.

– Дезертиры! – воскликнул командир. – Они самовольно оставили корабль! Клянусь, им это так не пройдет! У них был приказ!..

– Капитан, – сказал Люстиг, – не будьте излишне строги. Когда вас встречают родные и близкие…

– Это не оправдание!

– Но вы представьте себе их чувства, когда они увидели возле корабля знакомые лица!

– У них был приказ, черт возьми!

– А как бы вы поступили, капитан?

– Я бы выполнял прика… – Он так и замер с открытым ртом.

По тротуару в лучах марсианского солнца шел, приближаясь к ним, высокий, улыбающийся молодой человек лет двадцати шести с удивительно яркими голубыми глазами.

– Джон! – крикнул он и бросился к ним.

– Что? – Капитан Блэк попятился.

– Джон, старый плут!

Подбежав, мужчина стиснул руку капитана и хлопнул его по спине.

– Ты?.. – пролепетал Блэк.

– Конечно, я, кто же еще!

– Эдвард! – Капитан повернулся к Люстигу и Хинкстону, не выпуская руки незнакомца. – Это мой брат, Эдвард. Эд, познакомься с моими товарищами: Люстиг, Хинкстон! Мой брат!

Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись.

– Эд!

– Джон, бездельник!

– Ты великолепно выглядишь, Эд! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать шесть, когда ты умер, а мне девятнадцать. Бог ты мой, столько лет, столько лет – и вдруг ты здесь. Да что ж это такое?

– Мама ждет, – сказал Эдвард Блэк, улыбаясь.

– Мама?

– И отец тоже.

– Отец? – Капитан пошатнулся, точно от сильного удара, и сделал шаг-другой негнущимися, непослушными ногами. – Мать и отец живы? Где они?

– В нашем старом доме, на Дубовой улице.

– В старом доме… – Глаза капитана светились восторгом и изумлением. – Вы слышали, Люстиг, Хинкстон?

Но Хинкстона уже не было рядом с ними. Он приметил в дальнем конце улицы свой собственный дом и поспешил туда. Люстиг рассмеялся.

– Теперь вы поняли, капитан, что было с нашими людьми? Их никак нельзя винить.

– Да… Да… – Капитан зажмурился. – Сейчас я открою глаза, и тебя не будет. – Он моргнул. – Ты здесь! Господи. Эд, ты великолепно выглядишь!

– Идем, ленч ждет. Я предупредил маму.

– Капитан, – сказал Люстиг, – если я понадоблюсь, я – у своих стариков.

– Что? А, ну конечно, Люстиг. Пока.

Эдвард потянул брата за руку, увлекая его за собой.

– Вот и наш дом. Вспоминаешь?

– Еще бы! Спорим, я первый добегу до крыльца!

Они побежали взапуски. Шумели деревья над головой капитана Блэка, гудела земля под его ногами. В этом поразительном сне наяву он видел, как его обгоняет Эдвард Блэк, видел, как стремительно приближается его родной дом и широко распахивается дверь.

– Я – первый! – крикнул Эдвард.

– Еще бы, – еле выдохнул капитан, – я старик, а ты вон какой молодец. Да ты ведь меня всегда обгонял! Думаешь, я забыл?

В дверях была мама – полная, розовая, сияющая.

За ней, с заметной проседью в волосах, стоял папа, держа в руке свою трубку.

– Мама, отец!

Он ринулся к ним вверх по ступенькам, точно ребенок.

День был чудесный и долгий. После ленча они перешли в гостиную, и он рассказал им все про свою ракету, а они кивали и улыбались ему, и мама была совсем такая, как прежде, и отец откусывал кончик сигары и задумчиво прикуривал ее – совсем как в былые времена. Вечером был обед, умопомрачительная индейка, и время летело незаметно. И когда хрупкие косточки были начисто обсосаны и грудой лежали на тарелках, капитан откинулся на спинку стула и шумно выдохнул воздух в знак своего глубочайшего удовлетворения. Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом старом доме засветились ореолами розового света. Из других домов вдоль всей улицы доносилась музыка, звуки пианино, хлопанье дверей.