Наталья Белкина - Принцесса Эрдо

Утром следующего дня ее разбудила старая знакомая Кайда. Она снова явилась к ней с лучезарной улыбкой на лице и коробом, уже гораздо большим, чем в первый раз. Теперь уж она знала, что разговаривать с этой девушкой-иностранкой бесполезно, а лучше объясняться жестами и мимикой. Однако ей снова пришлось удивиться, когда Лана произнесла несколько слов на ее родном языке, при том почти без акцента. Остаток вечера после пирушки, с которой Мадуфас с дочерью постарались уйти как можно раньше, был потрачен не зря.

— Что это? — спросила принцесса.

Однако последовавшее вслед за этим многословное и живое объяснение не помогло. Пришлось снова призывать на помощь переводчика.

— Герцогиня прислала тебе одежду, — кратко изложил тот длинный и эмоциональный монолог служанки и добавил: — Я должен идти, теперь я на службе. За ночь я подлатал еще немного мой организм, но мне недостает еще нескольких деталей.

— Что же делать? — обеспокоилась Лана.

— Нужно сходить в тот лес, где упал катер. Возможно, среди его остатков и лома мне удастся найти что-то полезное.

— Я с тобой!

— Исключено. Вживайся в свою новую роль. Бегать по лесам — не занятие для княжны из древнего рода Мадуфасов.

— Раньше было можно.

— Теперь все иначе: я — твой отец, я на службе у герцога, на днях мы возможно выступаем в поход против барона Ульгерда, что, по словам Даберта, ведет себя словно разбойник, нападая на селения, угоняя скот и сжигая посевы.

— Герцог, оказывается, заботливый сюзерен.

— На самом деле, ему просто нужны какие-то земли барона. Это укрепит его власть, расширит владения, умножит количество людей, платящих ему подати.

— Ах, Марио! Ты так быстро становишься здесь своим. Уже все знаешь!

— Вспомни о том, что я тебе рассказывал о храмовом периоде диких цивилизаций, и сравнивай эти знания с тем, что видишь. А мне пора.

Робот взял свое копье и пристегнул новый меч, который ему одолжил герцог из собственных оружейных запасов. Это оружие ему еще предстояло отработать или добыть другое в бою.

— Будь начеку. Меня не будет весь день, а может и дольше, — сказал Марио и вышел.

Лана вздохнула и повернулась к служанке, которая за время разговора отца с дочерью успела разложить все наряды на кровати. Принцесса подошла к ней и поблагодарила на эспанском языке.

— Не меня благодари, леди Вилания, а нашу госпожу. Она так добра и великодушна и прониклась твоей горькой судьбой. Говорили, что воспитывалась ты монахинями вместо родной матери, а у нее ведь нет дочерей, а только один сын, да и тот дал обет воздержания и поклялся служить только вечно светлому Салару. А потому не дождаться ей видно внуков, а герцогу наследника. Уж отец бранил его! Но он и слушать ничего не хотел, стал салигардом, то есть воином вечно светлого Салара и ушел служить к аббату Фужаку.

Из всей этой стрекотни Лана уловила только одно знакомое ей слово, конечно «салигард». Ей снова вспомнился тот рыцарь, что вчера так смотрел на нее и чей взгляд, единственный из всех, не испугал ее.

— Салигард? — переспросила она.

— Да, да. Салигарды — это воины, которые поклялись всегда служить вечно светлому. Жениться они не могут, хотя это не мешает вовсе божьим слугам, портить девиц в окрестных селах. Но наш Эйдар не таков. Характером-то он в мать пошел, а не в отца. Да и внешностью в нее, волосы светлые. Рос у меня на глазах. Такой умный мальчик, но бывало и шалил. Мальчишка ведь!

— Эйдар? — снова спросила принцесса.

Ей показалось, что она все-таки что-то уже понимает в скороговорке Кайды. Та уж очень активно жестикулировала, стараясь помочь девушке, да и слова «отец», "мать", «мальчик», "сын" Лана уже знала. Она догадалась, что речь шла о семье герцога.

— Да, его зовут Эйдар Бранд, сына нашего герцога, и он салигард, — медленнее и четче проговорила служанка.

Кое-что принцесса, ставшая теперь княжной, уяснила. Юноша, что обратил на себя ее внимание — сын хозяев. Ну, а кто такой воин солнца, ей еще предстояло узнать. Теперь она сосредоточила свой взор на разноцветных тряпках, разложенных на кровати.

— Красиво, — это слово она тоже уже знала.

— Еще бы! — пожала плечами служанка, — это же вещи самой герцогини! Она их носила в девицах. Правда, это только некоторые. Многие свои наряды она уже раздала племянницам, что постоянно тут ошиваются. Но и тебе кое-что досталось, красавица. Надень-ка что-нибудь. Герцогиня тебя к себе на посиделки приглашает.

Лана смотрела на платья, среди которых можно было выбрать и те, которые даже она смогла бы назвать вполне красивыми, если не считать некоторой неаккуратности исполнения. Хозяйка видимо добрая женщина, раз делает такие подарки девушке, забредшей к ним из леса.

— Вот это, — сказала Лана на эспанском, указав на одно из платьев.

— Розовое, очаровательное! — согласилась Кайда и взяла его.

— Розовое? — переспросила она, догадавшись, что речь идет о цвете, ведь слово «роза» во многих языках имеет одинаковое звучание.

Лане пришло в голову, что с помощью служанки, она сможет разучить цвета.

— Розовое, — четко проговорила женщина, поняв, что от нее требуется и тут же указала на другие: — синее, зеленое, белое…

Кроме одежды, Кайда принесла пару мягких кожаных туфель красного и черного цветов, без подошвы, но со шнурками, затейливые украшения для волос, гребешки и несколько браслетов. Потом она воскликнула, хлопнув себя по бокам, и куда-то убежала. К озадаченной Лане она явилась только через несколько минут, неся с собой поднос на котором стоял медный тазик, кувшин с водой и лежало полотенце. Принцессе предстояли утренние омовения.

Герцогиня ждала Лану к обеду. Пока мужчины замка Грофстон решали свои мужские дела и готовились к войне, женщинам знатного рода приходилось довольствоваться обществом друг друга. На посиделках у герцогини обычно присутствовали: она сама, собственной персоной, две ее приживалки — пожилые дамы, которые все про всех всегда знали, три племянницы хозяйки, гостившие в замке по долгу, ее престарелая свекровь и те дамы, мужьям или отцам которых, время от времени случалось бывать в гостях у герцога.

Кайда помогла на этот раз Лане одеться, причесала ее таким образом, как было принято в здешних краях, то есть распустила волосы и повязала на них бисерную ленту. Поскольку медный кувшин был уже пуст, служанка поднесла его к лицу принцессы и повернула дном, отполированным почти до блеска. Видимо, это должно было служить своеобразным зеркалом. Девушка увидела свое искаженное изображение и улыбнулась. Ей даже захотелось рассмеяться, но на все еще не решалась на это: слишком уж сильны были условности ее воспитания.