Виктор Исьемини - Летний зной

От группы чародеев отделилась приземистая фигурка и, барахтаясь в зеленых складках, потрусила к капитану. Малец — из младших Изумрудов — остановился рядом с ок-Линвером. Старик, не меняя позы, искоса глянул вниз — из-под капюшона виден пухлый подбородок, жирная грудь приподнимается. Пробежал Изумрудик всего ничего, а запыхался.

— Мастер Эрегарт велел сказать, — пропыхтел толстячок, — между этих железяк нечто магическое.

— Нечто?

— Мы не может пока что определить характер магии, — затарахтел сопляк, — какие-то заклинания.

Ок-Линвер вздохнул и прикрыл глаза морщинистыми веками. Никогда не добьешься толку от колдуна. Нечто магическое… Но против хорошего натиска кавалерии нечто магическое не устоит.

— Ступай к Эрегарту, — капитан снизошел до ответа мальчишке, — и пусть не болтает лишнего, а применит свою магию, чтобы побороть вражьи чары. Так ему передашь.

Толстячок подобрал длинные полы зеленой мантии и поспешил обратно. Капитан снова глянул на приближающиеся громады, между ними ничего не было. Уже были различимы позади големов черные балахоны мертвых солдат и пестрые одежки наемников на флангах, пехота заметно отстала от шагающих башен. Стало быть, нет смысла менять план, ежели толстяку Эрегарту померещилась какая-то дрянь.

По мере того, как приближались неупокоенные гиганты, становилось очевидным: строй кавалерии заметно шире, фланги ванетского войска нависают. Если так, они сумеют охватить маленькую армию некроманта справа и слева — напасть на пехоту, минуя стальных великанов. Должно быть, это осознал и черный маг, барабаны изменили ритм, фланговые големы слегка развернулись, расходясь шире. По рядам ванетской конницы прошло движение, промежутки между шагающих колоссов делаются шире, теперь еще сподручней проскочить между ними!

Группа магов медленно двинулась вперед, отдаляясь от строя кавалерии, Эрегарт задрал оголовок посоха еще выше, теперь украшающие его камни светились разными цветами и искрились собственными огнями, над юным Изумрудом воздух дрожал и сочился струями пара, маги были готовы.

Вот центральный голем приблизился на сотню шагов, треск барабанов сделался совершенно отчетливым, вот еще ближе, еще… Эрегарт тоненьким голосом выкрикнул магическую формулу — с посоха сорвался клуб пламени и, оставляя дымный след, устремился к чудовищу. Взрыв! Фигура великана потонула в клубах разноцветного дыма, несколько десятков ванетцев торжествующе взвыли… Крик стих — из медленно оседающего облака показался неупокоенный гигант, он сделал очередной шаг. Посередине груди на доспехах обозначилась широкая впадина — черная, неопрятная посреди блестящего металла, от опаленного пятна валил дым, однако великан продолжал двигаться, выписывая около себя круги чудовищным оружием. Изумруд снова выкрикнул магическую формулу — и новый чародейский снаряд сорвался с посоха. Колдуны, сгрудившиеся вокруг Эрегарта, выли и стонали, наполняя посох силой.

Новый взрыв, клубы дыма, снопы искр… на этот раз великан пошатнулся и промедлил с очередным шагом. Потом еще и еще. Ровная линия големов нарушилась, центральный, весь в подпалинах и окутанный дымом, отстал от тех, что ползли на флангах, но по-прежнему исправно размахивал цепью.

Наконец маги выдохлись, и Эрегарт позволил им отступить. Колдуны побежали к строю всадников. Толстяк Изумруд, задыхаясь, остановился перед капитаном, ок-Линвер досадливо махнул рукой — мол, проваливай, и без твоих объяснений все понятно. Потом капитан оглянулся, трубач перехватил его взгляд и поднял рожок…

Часть 2

ВЕЛИКИЙ ПОХОД

ГЛАВА 13 Ливда

— А, Хромой! Давно ко мне не заходил!

— Мне было некогда, Шугель. Ты же понимаешь — схватки, осады, торжественные приемы, судебные заседания… падения спьяну в сточные канавы… я теперь лицо, приближенное к его светлости, а это налагает определенные обязательства. Я обязан вести возвышенный образ жизни и не шляться по помойкам.

Хромой прошел к столу, за которым обосновался маленький старьевщик, и сел.

— Рассказывай новости, что ли? О чем нынче судачат на дне общества?

Шугель погрустнел. Похоже, приходу менялы он в самом деле обрадовался, но напоминание о новостях огорчило. Новости были скверные.

— Что хмуришься? — Хромой придвинулся к столу и положил локти на исцарапанную поверхность. — Кайся уж, очисти душу. Что стряслось? Рыбак повысил налог?

— Ну да. Его жмут со всех сторон, и стража наседает, и свои же дружки копают под атамана. Раз у него нет удачи, то… а у меня как раз сорвалась выгодная сделка! Твой граф вернул цеху резчиков обоз…

— Спасибо.

— Чего? За что спасибо?

— Мне нравится, что Эрствина считают моей собственностью. Как скажут «твой граф», так радостно делается. Да вы мне завидуете, вот в чем дело! Все хотите иметь такого графа, а он есть лишь у меня. Стало быть, мои дела в самом деле хороши. Чужая зависть — верный признак преуспевания!

— Тебе все шутки! А из-за того, что обоз с поделочным камнем прибыл к заказчику, меня оттерли от армейских поставок! Говорят, теперь начнутся ревизии, обмундирование и провиант для имперских вояк станут проверять по всей строгости, так что даже бабы из сестринства при блаженной Ателите грозятся разорвать сделку, а ведь Рыбаку я этого не объясню, он требует денег!.. Чего ты лыбишься? Чего скалишься? Хочешь посмеяться над моей бедой? Нет бы посочувствовал, а еще друг называется…

— Друг? — Хромой поднял брови. — Хотя что это я… ты прав, разумеется. После того, как я оказался в фаворе, у меня тут же объявилось множество друзей! Где они были раньше, когда в сочувствии нуждался я — вот вопрос!

Старьевщик задохнулся от возмущения.

— Я! Я для тебя! Всегда! Как у тебя язык-то поворачивается… я всегда был с тобой! Любой товар — тебе!

— Разумеется. Потому что я лопух, согласный платить втридорога. Такому дурню ты любой товар готов всучить…

— Эх, ты, — с чувством вымолвил Шугель. — Я думал, в тебе есть хоть немного совести.

— Немного есть, но я не расходую этот товар по пустякам. Не грусти, скоро его светлость отправится в поход. Большой дом опустеет, стража успокоится, и ты снова сможешь выходить по ночам с дубиной на разбой. Деньги рекой потекут!

— Шутник… о, Хромой, а ведь ты мог бы мне помочь! Ты же торчал в моей лавке, когда эта грымза из сестринства блаженной Ателиты сговаривалась о поставках. Подтверди, а? Будешь свидетелем сделки…

— Шугель, твоя старая карга приведет десять свидетелей, которые подтвердят, что она в тот вечер молилась в храме, а не ошивалась в Западной стороне.