Беттина Белитц - Впечатляюще неистовый (ЛП)

- Может быть, я чрезмерно опекала её? - спросила себя мама дрожащим тремоло. - Точно я слишком сильно опекала её.

- Да, может быть. - Я улыбнулась. - Но это не та причина, по которой я исчезла. Я пропала только потому, что у меня есть друг, о котором вы ничего не знаете, и который всё перепутывает и ... - Я медленно выдохнула. – О, мама. Я думаю, ты уже всё это время не видела меня. Ты вообще больше ничего обо мне не знаешь.

Мне хотелось вытащить носовой платок из коробки, которая лежала на маминых коленях, из которой она ежеминутно их доставала, потому что теперь потёк нос и у меня, но танцующая в воздухе салфетка, доконала бы маму до конца. Было довольно утомительно, быть невидимой, когда находился вблизи от людей. Меня больше не удивляло то, что Леандер вначале постоянно ошибался.

Я замедленным движением подняла мою руку и очень осторожно коснулась одного из маминых торчащих локонов. Потом двинула пальцами вниз к её щеке и оставила их в воздухе, только на расстоянии нескольких миллиметров от её мокрой, измазанной тушью кожи. Она чувствовала моё тепло?

- Я знаю, что ты где-то там, дитя моё. Я это знаю, - прошептала она. - Ты жива. Да, Люси, ты жива.

- Конечно же я жива, - ответила я задыхаясь, спрыгнула с козел и убежала, не делая пауз и не оглядываясь, назад в ночь, пока не стало совершенно темно, и я едва могла разглядеть дорогу. Тяжело дыша, я опёрлась руками о бёдра и попыталась восстановить дыхание. Но бег прогнал из моей головы последние тёмные тучи.

Теперь я могла размышлять. Я сделала глоток из бутылки с водой, которую засунула за пояс моих брюк карго, и села на обочине дороги под дерево.

Это заняло какое-то время, пока я смогла привести в порядок мои мысли, и мне стало ясно, что мне нужно сделать. В моём плане не было никаких сомнений. Моё сердце и мой разум говорили одно и тоже.

Собственно это было даже легко - и в тоже время так трудно, что я не знала, справлюсь ли когда-нибудь с этим.

Значит, для Леандера существовала одна возможность, как спрятаться от Sky Patrol и таким образом и от Чёрной бригады. Так, что они не смогут найти его и, следовательно, не смогут в наказание перевести в исправительный лагерь. Тройной прыжок. Он имел что-то общее с частотой, которую излучали охранники. Эта частота была своего рода кодом распознавания. Чаще всего аккорд. Леандер изменил свой аккорд, чтобы не заманивать Чёрную бригаду на свой след, и из-за этого опозорил свою труппу.

Наверное, это считалось кощунством, изменять частоту.

Благодаря этому изменению частоты его уже было не так легко найти для Натана и Клариссы. Если же он выполнит тройной прыжок, то не один охранник больше не сможет найти его, даже бригада.

Как именно работал этот тройной прыжок, я конечно же не знала, и боялась, что Леандер знал так же мало, как я. Но решающим для меня было то, что существовала возможность, спрятаться от бригады и его семьи, без того, что Леандеру придётся уйти от меня. Как-нибудь мы уж выясним, что скрывается за этим тройным прыжком.

Но у тройного прыжка били и свои минусы. Леандер застрянет между миров, сказали Херувимы. Он потеряет свои способности. Но разве это уже не было так? Его умение летать в прошедшие месяцы радикально ухудшились. Он уже какое-то время больше не предпринимал регулярно свободные полёты. И он жил, не будучи ни человеком, ни охранником, даже если утверждал обратное. Захочет ли он выполнить тройной прыжок? Или его амбиции, принадлежать к Sky Patrol были сильнее?

- Не имеет значения, - сказала я сама себе. - Об этом мы сможем поспорить и позже. Леандеру придётся признать, что будет лучше, не уметь больше летать, чем быть посланным в исправительный лагерь в Гваделупу.

Так как это был второй пункт и намного важнее. Я не могла допустить этот перевод в исправительный лагерь. Да, прежде чем появилась его семья, я поклялась в порыве гнева, в этот раз отпустить его и наконец начать нормальную жизнь. Но тогда я ещё не знала, что его родители хотели подвергнуть его смертельному риску, чтобы снова наслаждаться престижем и славой. Изображения, которые я видела, я никогда больше не смогу забыть.

Они всегда будут напоминать мне, что Леандер возможно был утащен на другую сторону, и почему? Потому что играл в ремень безопасности и сберёг мою маму от пищевого отравления. Он, наконец, сделал что-то хорошее и теперь за это должен был быть наказан. Нет, я не могла этого допустить.

Кроме того я не знала, буду ли я когда-нибудь снова видимой, и может быть Леандер был единственным существом на свете, который мог меня опознать как живого человека. Оставаться одной я ни в коем случае не хотела. Поэтому: лучше пусть Леандер до конца моих дней действует мне на нервы, чем не иметь возможности поговорить с кем-нибудь.

И когда я найду его, и мы решим проблему с тройным прыжком, я позвоню моим родителям и всё будет так, как раньше. Я прислонилась к стволу дерева за моей спиной и с облегчением закрыла глаза. Да, всё снова встанет на свои места.

В воскресенье Натан и Кларисса хотели телепортироваться к Леандеру и откомандировывать его в Гваделупу. До тех пор, я должна буду найти его. У меня было ещё три дня. Беда была только в том, что я не имела ни малейшего представления, где он находился.

Глава 12.

На всякий случай

При следующем шаге мои колени подкосились, как будто были сделаны из пудинга. Я упала вперёд, на горячий асфальт шоссе и, лишь опершись на мои руки, смогла сберечь себя от того, чтобы грохнуться головой и заработать сотрясение мозга.

Сотрясений мозга я уже перенесла достаточно в моей жизни, нового мне было не нужно. Мне и так стало почти невозможно, ясно мыслить. Мой мозг растворился на летнем зное.

Одно мгновение я оставалась лежать, хотя асфальт был таким горячим, что было больно. Но что это меняло? Мои ноги были покрыты мозолями, голые руки искусаны и сгорели на солнце, голова стучала в такт шагов. У меня больше не было сил. Наверное, кроме того, у меня был солнечный удар. Уже на протяжении часов меня тошнило.

Всё-таки я ещё не была настроена на то, чтобы меня переехала машина. На четвереньках я отбуксировала себя на край дороги в тень деревьев, где хотела остаться лежать, пока не соберу снова достаточно энергии, чтобы встать и оглядеться.

Мне нужна была вода. Моя бутылка была почти пустой. Голода на такой жаре я не испытывала, но мой рот так пересох, что я не хотела его больше закрывать и тяжело дышала, как собака, в то время как шла по пустынной дороге. Провела языком по потрескавшимся губам. Ощущение было такое, будто они кровоточили.