Анна Кочубей - Душа архонта

— Ты что несешь, свинья морейская? Причем тут я? Ты меня ударил, подло, как падаль последняя, и лошадь забрал! Гервант, ты же видел! — в отчаянии Лето призвал на помощь главаря.

Гервант, оставив в покое седло, взял арбалет. Разбойники молчали и не вмешивались. Бледный Лето вытащил из голенища сапога аквилейское оружие — парные ножи. Против меча Таса они выглядели смешно и жалко. Мореец размахнулся, но рубануть не успел — арбалетный болт с сухим хрустом воткнулся в мерзлую траву у самых его ног.

— Не опустишь железку — возьму выше, — спокойно сказал Гервант, заряжая арбалет и покачивая им вверх и вниз, словно выбирая, куда стрелять дальше.

— Да пошел ты, полукровка! — презрительно выплюнул Тас, делая шаг навстречу Лето.

Второй выстрел пришелся под колено. Тас упал и выронил меч.

— Ты бросил Ханлейта на поле боя, — обвинял Гервант.

— Он не девка, чтоб бросать! С чего я должен защищать эту эрендольскую сволочь? У меня от его рожи нутро выворачивает!

— Из-за тебя пострадал напарник Мензенлира.

— Вот пусть бы сам за ним и смотрел! Куда лошадь мою девал, урод коротконогий?

Дварф уложил Чазбора на землю, поднялся с колен и вытащил из-за пояса топор. Киндар вложил стрелу в небольшой, изящной формы лук; потянулся за оружием Гвидо… Даже раненый, Тас был настолько уверен в своей силе, что продолжал сыпать оскорблениями. Краснея лицом, он схватил меч и сделал попытку встать, опираясь на клинок. Гервант выстрелил в правое плечо разбойника. На невозмутимом лице главаря читался приговор, понятный всем, кроме морейца.

Лиандра очнулась от оцепенения и быстро пошла в сторону деревьев, жалея, что не убежала раньше. Вот о чем предупреждал Киндар — зарвавшегося Таса разбойники убьют все вместе! Со стороны стоянки донесся вопль, полный боли и рычание. Тас продолжал выкрикивать ругательства в адрес Герванта, Лето, Хана, Киндара, дварфа и ей в спину.

— Пусть замолчит, — скучно бросил королевский лучник по имени Гервант, подарив кому-то право на последний удар.

Кто добил морейца Лиандра не увидела и не желала знать.

Лиандра не помнила свое имя и прежнюю жизнь, но ее душа, однажды усвоив опыт прошлого, не забыла его. Как можно поступать и как нельзя? Нельзя: предавать, убивать, бросать своих на произвол судьбы. Если только нет серьезных мотивов, чтобы нарушить эти правила. Нельзя было оставлять Лето на растерзание легионерам! А принести в жертву Хана — можно? Да! Или нет? Гервант сделал свой выбор, а она — свой, а теперь Лето и даже Киндар, так не похожий на убийцу, лишили человека жизни! За что было наказывать Таса? Мореец спасал свою шкуру: грубо, подло, но при этом не чувствовал за собой вины. Как животное. Так был ли приговор разбойнику справедливым? Лиандра считала, что — да. И одновременно понимала, что ошибается.

Девушка нашла Ханлейта у родника. Эльф сидел к ней спиной и полоскал в воде испачканную кровью одежду. Рану он обработал сам: рядом валялся нож и куски материи, приготовленные для повязки. Лиандра про себя отметила прекрасное телосложение Хана: широкий размах плеч и узкие бедра, гармоничный рельеф тренированных мускулов, не выпирающих ошметками мяса. В движениях эльфа чувствовались уверенность и сила; рядом с Ханом Лето казался рыхлым, Киндар — тощим, а Гервант — низкорослым и длинноруким.

Но не только физические достоинства Хана привлекли внимание Лиандры. Удивительный рисунок украшал тело эльфа сзади: от крестца по позвоночнику извивался пучок прихотливых линий, образующий ствол древа. Оно раскинулось ветвями по плечам, лопаткам и ребрам, и увенчивалось одиннадцатью символами, расположенными по кругу: орел, кошка, рыба, кит, кабан, лошадь, птичка, бык, выдра, медведь… Центральный, самый крупный рисунок на седьмом шейном позвонке Лиандре был знаком. Змея и меч, знак архонтов. Ее символ! И Ханлейт непринужденно носит его на своем теле!

Лиандра чуть не окликнула эльфа, но внезапно яркое воспоминание пронеслось перед ее мысленным взором — девушка видела изображение древа раньше! Не на чужой спине, и не на бумаге, нет! Оно было цветным и очень большим. Лиандра закрыла глаза. Должно получиться: совпали время, место и настроение, осталось только сложить вместе разбитую мозаику осколков прошлого — и все встанет на свои места!

Холодное утро поздней осени исчезло, растворилось в сером свете иного дня. По каменному полу пустого зала гулко раздались ее, Лиандры, шаги. Здесь было прохладно от туманной дымки рассвета, несмело заглядывавшего в раскрытые стрельчатые окна. За ними виднелись силуэты домов и далеких гор, зыбких, как мираж. Огромная фреска с древом украшала стену сверху донизу, теряясь в выси темного потолка. Тишина жила эхом в величественных и древних стенах. Совсем скоро они наполнятся звуками наступившего дня: стуком дверей, шагами, голосами, а проснувшийся город ворвется в старый дом суетой обыденной жизни. Но в этот утренний час мир голубоватых теней принадлежит Лиандре, и только ей одной! Она знает, что пока нерушимо стоит древо, изображенное на фреске, а символ змеи и меча венчает его крону — Эймар в безопасности…

— Очнись!

Хан стоял рядом и махал рукой перед ее лицом. Эльф был одет, от него пахло лесной свежестью и холодной водой.

— Что это было? Я не сразу смог до тебя достучаться!

— Я просто задумалась.

— Глубоко же ты задумываешься! — в зеленых глазах Хана мелькнуло беспокойство, — не делай так больше, уход в себя могут понять неправильно!

— Как же? — пожала плечами девушка.

— Подумают, что ты — одержимая, например.

Лиандра только открыла рот, чтобы спросить, кто такие одержимые, как Хан ее перебил:

— С ним покончили?

— Да, убили. Ты знал?

Хан невесело усмехнулся и не ответил.

— Ты ушел, чтобы полечить себя?

— Да. А еще не хотел пачкать оружие об эту погань.

— Разве ты не любишь убивать?

— «Любить» и «убивать» для меня разные понятия! — недовольно бросил Ханлейт и пошел обратно к стоянке.

Пожалуй, Лиандре понравилось, как он это сказал. Что знает она о Хане, чтобы судить? Только то, что он ее ранил! Вспомнив поединок на постоялом дворе, девушка опять посмотрела на эльфа с неприязнью, но изображение на теле Ханлейта, искусно выполненное темно-коричневой краской, продолжало стоять у нее перед глазами.

— Что за символы у тебя на спине? Где «растет» такое дерево? Я видела его однажды.

Ханлейт резко обернулся и сказал с плохо скрытым раздражением:

— Нигде не растет, это аллегория. Ты не могла его нигде видеть. Забудь об этом!

Пусть Хан не хочет говорить, но Лиандра чувствовала, что эльф имеет какую-то загадочную связь с ее прошлым. В этот момент она оставила мысли о бегстве из банды Герванта.