Кристофер Сташеф - Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея

— С вашего разрешения, сэр, это плохо отразится на боевом духе моих товарищей.

Свенсон одобрительно посмотрел на него.

— Да, возможно, к тому же, все будут настроены против тебя. Неплохо замечено, Щучье Рыло. Продолжим так же, как начали, ладно? Делай вид, что ничего не умеешь. И кто знает, может, пару полезных приемов усвоишь.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканил Магнус. — Отныне я постараюсь действовать более неловко.

Он оказался не единственным знакомым с боевыми искусствами, просто у второго умельца было больше здравого смысла. Его звали Сифлот, он был жилистым и проворным парнем, который старательно делал вид, что кошмарно неуклюж. Еще он обнаружил недюжинное чувство юмора, и каждый его шаг, каждая запинка вызывали смех у окружающих. После падения Сифлот всегда поднимался с улыбкой. Вначале Магнусу это казалось просто спортивным поведением, но потом он понял, что Сифлот улыбается, потому что вполне доволен собой, ему нравилось забавлять людей, а улыбается он потому, что ему это удавалось.

В первый же вечер Сифлот отошел от лагерного костра и, достав из кармана три шарика начал жонглировать. Разговоры постепенно стихли, новобранцы поглядывали на жонглера, ожидая, когда он ошибется, уронит шар, но этого так и не произошло. Наконец Сифлот подхватил все три шара и только тут заметил, что все на него смотрят. Он смущенно рассмеялся.

— Надо упражняться каждый день, вот и все, иначе потеряешь форму, — и сел к костру.

— Понятно, почему ты хочешь сохранить свое умение, — усмехнулся Рагнар.

— Конечно, в средневековом обществе оно может быть весьма полезно, — добавила Ланкорн.

— Это и в самом деле старинное искусство, — отозвался Сифлот, глядя на нее, и она лениво улыбнулась ему в ответ, но Сифлот словно бы не заметил этого. Он снова повернулся к костру и спросил у Рагнара:

— А что делают жонглеры у тебя дома?

Разговор продолжался, а Магнус все поглядывал на Сифлота и пытался его оценить. Сифлот явно хотел, чтобы напарники заметили его умение, хотя Магнус не сомневался в том, что жонглеру нужна постоянная практика. Но если Сифлот умел жонглировать, то он только представлялся неуклюжим. Больше того, он сознательно выкидывает клоунские номера, потому что для таких падений требуется большое искусство и хорошее владение телом. Интересно, зачем он разыгрывает клоуна, гадал Магнус.

Ответ он получил, наблюдая за реакцией на поведение Сифлота среди остальных членов группы. Через пару дней неуклюжий юноша стал всеобщим любимцем. Все относились к нему немного свысока и были уверены, что он никакой угрозы не представляет. Значит, если ему придется с кем-то схватиться по-настоящему, у него будет огромное преимущество. Через некоторое время Сифлот как-то незаметно стал для всех другом и доверенным лицом. Все доверяли Сифлоту. Почему бы и нет? Ведь он такой безобидный.

Но Магнус считал иначе, и уже на второй день подстроил так, чтобы сойтись с Сифлотом в учебном поединке. Выполняя обещание, данное Свенсону, Магнус изо всех сил старался действовать неуклюже, спотыкался едва ли не чаще, чем Сифлот, и падал в середине броска, как и его противник. Кульминация наступила в тот момент, когда оба попытались пнуть друг друга, и оба промахнулись. Сифлот рассмеялся, Магнус улыбнулся, потом попытался провести бросок через бедро и споткнулся, предоставив Сифлоту отличную возможность взять его в зарю. Жонглер послушно проделал это, но тоже ошибся и расхохотался под Магнусом, который с улыбкой покосился на него и фыркнул со всем сарказмом, какой мог вложить в свои слова:

— Ну еще бы, белый пояс.

На лице Сифлота промелькнула настороженность, которая тут же сменилась озорной улыбкой.

— Откуда мне получить другой, Щучье Рыло?

Подошел Свенсон, избавив Магнуса от необходимости отвечать.

— Если вы, клоуны, закроете свой цирк, то мы можем продолжить занятие.

— Слушаюсь, сэр!

— Так точно, сэр!

Сифлот одним плавным движением перевернулся и встал, кивая.

— Все дело в этом броске, не правда ли, сэр? — Он захватил Магнуса и превосходно выполнил прием, но когда Магнус находился в самом верху дуги полета, Сифлот неожиданно и сам упал. Магнус не смог удержаться, расхохотался и покатился вслед за Сифлотом, потом взял его за плечо и поинтересовался:

— Ты в порядке?

Сифлот с улыбкой встал.

— Само собой, друг Щука, ты приземлился на меня легче перышка. — Потом сказал Свенсону: — Я научусь, сэр.

— Еще бы, — проворчал Свенсон. — Когда-нибудь и ты действительно научишься не падать, пока он не коснется земли.

Немного больше усилий и меньше смеха, Сифлот, — мастер отвернулся, стараясь не рассмеяться.

Они посмотрели друг на друга, и Сифлот церемонно осведомился:

— Сколько тебе было лет, когда ты надел черный пояс, друг Щука?

— Никогда такого не надевал, — возразил Магнус. — У нас не пользуются поясами.

— Ага, только подтяжками.

— Нет, подвязками. Как ты думаешь, друг Сифлот, а на следующий раз ты сумеешь устоять на ногах?

— Нет, друг Щука, но зато я могу постоять на твоих.

На третий день по примеру Свенсона все звали Магнуса Щукой. Рагнар утверждал, что это имя ему очень даже подходит.

Сифлот не давал урокам становиться скучными своей деланной неловкостью, невинным видом и веселыми подковырками. Но Свенсон все еще учил партнеров Магнуса лишь тому, что юноша уже знал, и молодому человеку приходилось призывать все свое терпение, чтобы не терять оптимизма.

Другое дело — уроки изучения культур. Магнус ничего не знал о планете, на которой им предстояло работать. Они изучали социальное устройство и обычаи мира, куда их собирались послать. Отчасти хорошее настроение его объяснялось тем, что занятия вела Алуэн. Изучать историю, диалекты, законы новой планеты было поразительно интересно, да и вид Алуэн доставлял Магнусу немало удовольствия. Он ощущал девушку чуть ли не мозгом костей, хотя она и расхаживала перед классом со строгим деловым видом, и манеры ее были далеки от соблазнительного поведения при вербовке. Но ее медовые волосы были по-прежнему прекрасны, а глаза сверкали, когда она рассуждала о неравенстве в аристократических системах. Алуэн была как песня, а от того, как она двигалась, у Магнуса просто начинала кружиться голова.

Очевидно, сердце юноши было не так прочно заперто на замок, как он считал, и тело его реагировало на юную наставницу совершенно однозначно. Один лишь вид Алуэн вызывал у Магнуса физическое влечение, которое пронизывало все его тело, хотя и почти не затрагивало эмоции.