Влада Воронова - Пути Предназначения

Хотя… Если Ватагин намерен использовать Гюнтера в своих комбинациях, то почему бы не ответить тем же? Ведь ничего особенного Гюнтер от него требовать не станет, всего лишь проведёт за счет Ватагина одну небольшую сетевую операцию.

Так просто уходить из ордена не хотелось. Как ни крути, а рыцари — и Найлиас в особенности — сделали для Гюнтера немало хорошего. Учили, оберегали, пытались дать цель в жизни, пусть и лживую, но цель. А в обмане никто из светозарных не виноват, ведь в свои заблуждения они верят искренне.

На добро надо обязательно отвечать добром. И единственное воистину доброе дело, которое может совершить для рыцарей Гюнтер — это сообщить им об Избраннике, о том, насколько он важен для возрождения ордена.

Если, милостью пресвятого, полотно судьбы выткется так, что Гюнтер станет одним из соратников Избранного, то обязательно расскажет ему о светозарных. Ведь сама идея-то ордена хорошая! Другое дело, что воплотить её должным образом рыцари так и не смогли. Но если к ним примкнёт Избранный, тогда орден обретёт не только могущество, но и на самом деле станет воплощением чистейшего Белого Света.

И Найлиас воочию убедится, что Гюнтер прав был во всех своих догадках! Поймёт, как несправедливо обошёлся с учеником.

Но Гюнтер не будет держать обиду и простит рыцарю все его заблуждения.

Однако хватит предаваться пустым мечтам. Надо побыстрее наладить приятельство с Ватагиным и получить разрешение воспользоваться ноутбуком. Конечно, можно сделать это и без спроса, но если есть хотя бы малейшая возможность действовать открыто, пренебрегать ею нельзя, — это и Белому Свету угодно, и подозрений в тайной деятельности не вызывает.

Сделать плавающий самокопирующийся файл и снабдить его метками ордена можно часа за два. Ещё полчаса на тестирование. И пятнадцать минут на полную зачистку следов, чтобы ни один, даже самый ушлый программист не унюхал, что ваяли на этом компьютере. Ну а чтобы скинуть изделие в сеть, и секунды хватит. Да, не забыть прикрепить к файлу навигатор с адресами орденских сайтов. Пусть Гюнтеру известно только два, все остальные навигатор сам отыщет, по аналогии. К тому же те рыцари, которых Пророчество заинтересует, обязательно приложат все усилия к тому, чтобы с файлом Гюнтера ознакомилось как можно больше светозарных. Так что суток через трое после запуска о Пришествии будет знать весь орден.

И сделать файл надо сегодня же, чтобы светозарные сумели опередить и Преградительную коллегию, и все эти непонятные, но наверняка опасные братства.

Гюнтер подошёл к окну, несколько минут внимательно разглядывал Ватагина, пытался, как учил его Найлиас, определить по мимике и манере двигаться тип характера, выработать стратегию первого контакта. Когда информации накопилось достаточно, Гюнтер вышел из вагончика и с застенчивым, немного виноватым видом обратился к Ватагину:

— Простите меня, почтенный, но я не могу сидеть без дела. Тоскливо.

— Да? — смотрел Ватагин с сомнением.

Гюнтер опустил взгляд, ковырнул носком ботинка брусчатку.

— Я… Мне… Здесь всё как-то странно и…

— Боишься? — прищурился Ватагин.

Гюнтер не ответил, отвернулся. Ватагин добродушно хохотнул и сказал:

— Ладно, салажня городская, надевай форму, пойдёшь со мной в обход.

— Спасибо! — Гюнтер метнулся к вагончику.

«Это не коллегианец, — подумал Николай. — Обыкновенный городской парнишка, которого сверхзаботливые папочка с мамочкой от армии откупили. А второе дно — это побег. Удрал пацан от кого-то. Или от чего-то. Вряд ли тут криминал, скорее личные неприятности. Девушка бросила или с роднёй поссорился. Пусть совершеннолетие наступает в восемнадцать, право распоряжаться наследством балованные сыночки получают, как правило, в двадцать один или вообще в двадцать пять. Так что конфликты с опекунами закономерны. Как и любовные измены. Такие лопухи на шалав почему-то падкие, порядочных девчонок в упор не видят, только к шлюхам и липнут. В итоге остаются с разбитым сердцем и огромными рогами в придачу».

Оставалось решить, пригоден ли Гюнтер к вступлению в братство. Людей не хватает катастрофически, а этот беженец выглядит очень и очень перспективно.

Кабинет у директора охранки похож на контору малоуспешного адвоката из глубокой провинции: мебель обшарпанная и старомодная, обои выгорели, шторы истрёпаны многочисленными стирками. Но роскошеств на работе Адвиаг не приемлет категорически.

Единственное украшение кабинета — небольшой настольный портрет жены в дорогой рамке. Малнира Адвиаг, очень смуглая берканда тридцати пяти лет, кокетливо улыбалась. Дронгер Адвиаг улыбнулся в ответ, нежно прикоснулся к изображению.

В кабинет заглянул заместитель директора Альберт Пассер, невысокий полноватый блондин с серыми глазами, ровестник Адвиага.

Директор жестом велел ему войти, сесть за стол.

— До Пришествия осталось десять дней, — сказал Адвиаг, — а количество желающих половить рыбку в мутных водах Пророчества растёт с каждой минутой.

— Так всегда было, — ответил заместитель директора.

— Никогда не пойму придворных, — вздохнул Адвиаг. — У этого Панимера в городе огромный дом, обширный штат прислуги. Доход стабильный. На кой ляд такому Алмазный Город? Реальной прибыли от него ноль, даже статус Первого из приближённых не помог, потому что всё, что придворный взятками получает, тут же другим придворным на взятки и раздаёт, иначе не уцелеть. А жить Панимер теперь вынужден в комнатёнке с носовой платок величиной, из обслуги остался один камердинер.

— Престиж, — ответил Пассер. — Стать придворным самая большая честь, которой только может удостоиться бенолиец. И какая-никакая, а власть. Теперь у него покровительства ищут не только провинциальные плантаторы или обнищавшие столичные аристократы, но и вельможи, и крупные чиновники. Комплименты говорят, руки целуют. Приятно.

— И ради такого вздора надо было поставить Бенолию на грань гибели! В стране и без того восстание за восстанием, племянничек императорский дворцовый переворот готовит, а тут ещё вся эта свистопляска с Избранником. Братки такую активность развили, что только пыль столбом. Вся Бенолия о Пришествии знает.

— Сейчас это даже к лучшему, — сказал заместитель. — Братства отвлекают людей от политреформистов.

Адвиаг едко усмехнулся:

— Ты помнишь притчу о пастухе, который позвал коршунов защищать его стадо от волков?

Пассер не ответил. Адвиаг вперил в него злой взгляд.

— Каждое из братств мнит себя единоличными правителями Бенолии. А произвести госпереворот не в пример проще, чем сделать революцию.