Алла Собур - Землеописание

Пока я раздумывала над полученной информацией, Кенрин-кон неподвижно стоял, опустив глаза. Лэ! Как провинившийся вассал, он же не имеет права даже смотреть на меня, пока я не разрешу. Вообще-то, этот этикет вассалитета — сущий кошмар! Хорошо хоть, обычно на него не обращают внимания, кроме… кроме, пожалуй, двух случаев: серьезного проступка, как сейчас, и если клятва принесена под давлением обстоятельств, а не по воле сердца.

— Лер Кенрин-кон, — хм, что бы ему сказать, — Думаю, нам нет особого смысла четко придерживаться этикета. И мне будет привычнее, если Вы будете называть меня Ян.

— Вы очень добры ко мне, — воин посмотрел мне в глаза и неловко улыбнулся. Казалось, он давно разучился улыбаться, — Ян, разумеется, ты можешь обращаться ко мне как пожелаешь, но будет разумнее сохранить долю официальности. Я преподаю здесь, и ученики обычно зовут меня Кенрин-кон или лер Кирринт. В глаза. А между собой часто Каменным Убийцей или Кровавым. Будет лучше, если тебя примут за ещё одну ученицу.

— Из дедушкиных слов у меня создалось впечатление, что Вы всегда будете поблизости. Не уверенна, что это похоже на роль ученицы.

Кенрин-кон устало вздохнул и вновь опустил глаза:

— Чтоб поддержать эту легенду, Вы могли бы сопровождать меня на занятиях. Я бы мог попробовать привить вам некоторый навык фехтования. А то что, учитель присматривает за своей ученицей, чтоб она действительно занималась в библиотеке, а не гуляла, и то, что леди Ашайн выделили комнату на учительском этаже, не должно вызвать особых вопросов. Я буду очень благодарен Вам, моя леди Айана-кон Ашайн, если бы Вы согласились на это.

Да уж, какой-то он совсем запуганный. Впрочем, если представить, что мог наговорить ему папа после смерти сына…Бедняга.

— А здесь хорошие лекари, Кенрин-кон? — мой вопрос заставляет его изумленно вскинуть взгляд.

— Да, а что? — даже прежде неподвижные пальцы слегка согнулись, едва не царапая мантию. Впрочем, почти сразу, он застыл в прежнем положении.

— Думаю, мне часто придется там бывать после начала тренировок, — осторожно улыбаюсь. И получаю в ответ ещё одну неумелую улыбку от…, наверное, стоит называть его наставником:

— О, не беспокойся, Ян. Я достаточно хорошо владею своим телом, что не калечить учеников. Так что, ни что страшнее легкого дискомфорта от непривычных нагрузок тебе не грозит.

— Кенрин-кон, мне кажется, Вы довольно строгий учитель. Не будет ли Ваша мягкость ко мне вызывать лишние вопросы, — задумчиво склоняю голову к плечу.

— Я показался тебе мягким, Ян? Думаю, это просто иллюзия, — голос воина заледенел и заставил вытянуться по стойке смирно, — Идем, я покажу тебе твою комнату и библиотеку. Потом легкий ужин, разминка и тренировка.

Кенрин-кон повернулся ко второму выходу и плавно пошел. Казалось, ни в один миг своего движения он не был, сколь бы то ни было, не устойчив, из каждого положения можно было без труда начать атаку или отразить нападение.

За залом опять начиналась лестница, просторная и празднично-алая. Лэ! И как они тут живут! Я бы, наверное, с ума сошла: словно в середине костра стоишь. Только что стены не обжигают. Понятно, конечно, — родовой цвет, но…. Всему же должны быть пределы!

Мы прошли один оборот лестницы, который, наверное, проходил через три-четыре этажа, и свернули в просторный коридор, отделанный толи панелями из красного дерева, толи повторяющим их узор камнем. Пройдя где-то до середины, остановились у одной из множества дверей. Тянущиеся под потолком светящиеся нити разбрасывали по коридору алые блики. Наставник поднял правую ладонь и приложил к середине двери, а когда убрал на древесине (или, все-таки, камне?) осталось светящееся золотистое пятно.

— Дотронься, — холодный, бездушный голос заставил вздрогнуть. Лэ! И почему его зовут Каменным убийцей?! По мне, так — Ледяной!

Я медленно подняла руку и осторожно коснулась пятна. Сияние, словно живое, обернулось вокруг ладони и собралось в узкий золотой ободок на среднем пальце. Я тут же попыталась его снять, чтоб рассмотреть, но безуспешно.

— Это ключ от твоей комнаты, — прокомментировал Кенрин, насмешливо наблюдая за моими попытками, — Он зачарован от потери. Чтоб открыть или закрыть дверь просто мысленно попроси его об этом. Если вдруг заблудишься — он может показать тебе путь к комнате.

Значит, мысленно попросить? Ну что, колечко, распахнешь мне дверку?

Дверь стремительно дернулась. Ко мне на встречу. И если бы не Кенрин, чудом успевший выхватить меня из-под удара, то, вместо библиотеки, я отправилась бы в лазарет. Где-нибудь, до следующего утра… или вечера.

— Ты в порядке? — голос у наставника был напуганный. Он держал меня на руках, словно ребенка и встревожено смотрел в глаза.

— Д-д-да, спасибо, — я растерянно оглянулась на дверь, которая застыла впечатавшись в стену на толщину пальца. От неё во все стороны разбегались трещины. Все-таки камень: на дереве трещины идут вдоль волокон, а не поперек. И о чем я думаю?! Если бы не Кенрин…. Нет, я явно не о том думаю! Прошлое в прошлом, а думать нужно о будущем!

— М-можешь меня отпустить, — растерянно дергаю головой, и меня осторожно ставят на ноги, лишь слегка придерживая за талию. Боится, что упаду?

— Кенрин-кон, а какими словами нужно обращаться к ключу, чтобы она не дралась? — подхожу к двери, осторожно, не входя в сектор её открывания, и изучаю трещины. Глубокие. И широкие: палец свободно проходит. Они, случайно, не сквозные?

— Лэ! Никогда не задумывался: всегда просто просил открыть дверь, — наставник, чуть напрягшись, оторвал дверь от стены и принялся что-то магичить. Камень в месте удара повторял узор двери, словно вынутый из формы фигурный воск. Но через несколько минут трещины стали зарастать, а вмятина — выправляться. Сама же дверь, как ни странно, не пострадала.

— А ты какими словами обращалась? — уточнил Кенрин, повернувшись ко мне.

— Попросила распахнуть…. Но я же не думала, что она так понесется… и что она наружу открывается.

Наставник осторожно коснулся моего виска и шепнул:

— Не волнуйтесь, моя леди. Все хорошо. И все будет хорошо.

— Угу, — я мрачно фыркнула и, наконец, вошла в комнату. Просторное помещение, с огромным, во всю стену, окном. Обожаю такие. Только вот расцветка слишком пестрая: красное с золотым. Зато на полу пушистый ковер, такой, что в ворсе по щиколотку утопаешь. Справа, возле окна, пристроилась кровать под балдахином просторная: настолько, что и трое свободно уместятся. Рядом с ней — туалетный столик с зеркалом и дверь, надо полагать, в ванную. Дальше — несколько сундуков, могущих использоваться в качестве лавок, внизу и коллекция всевозможного холодного оружия сверху. В другой половине комнаты располагалось подобие кабинета, символически отгороженного стеллажами. За ними скрывался большой письменный стол и, кажется, винный бар. Ещё один стол, толи журнальный, толи обеденный располагался слева, перед стеллажами, в окружении дивана и мягких кресел. С потолка свешивались золотистые бутоны: сейчас закрытые, когда будет нужно, они распустятся и будут освещать все это великолепие. Да, не плохо живут учителя в Академии. К тому же, подозреваю, такие покои отводятся местным аскетам, а у большинства, небось, комнат пять-десять.