Сэй Алек - Мерзкий старикашка

Да что ж это все повадились ко мне без стука врываться последнее время? А вдруг я тут какую грешницу приватно исповедую?

— И вовсе незачем так орать, я тебя прекрасно слышу. Ты чего такой взъерошенный?

— Помнишь, ты говорил, что брат царя Кагена в монастырь ушел? — выпалил парнишка. — Так вот, он в наш монастырь ушел, оказывается!

— Да ты что? — хмыкнул я.

— Так ты не знал?

— Ну, мне, по крайней мере, никто никогда этого не рассказывал, — ответил я абсолютную правду.

— Так вот, — взахлеб продолжил просвещать меня Тумил, — князья-то, оказывается, приехали его на царство звать. И он согласился!

— Никак не могу сказать, что его за это порицаю, — ответил я, продолжая отделять нужное от того, что подарить не жалко.

— И сегодня он сложит свои обеты и уезжает!

— Скатертью дорога, — флегматично ответил я. — Из-за его отъезда лично я и слезинки не пророню.

— И он назначил меня царским стремянным, вот! А настоятель и хранитель Реликвии отпустили и дали свое благословение! — Голос мальчика, переполненный восторгом, вдруг стал тише и печальнее. — В общем, я того, брат Прашнартра… Попрощаться пришел. — Он шмыгнул носом и совсем уж тихо добавил: — Я скучать буду. Честно.

Кажись, Лисапету первый раз в жизни хоть кто-то сказал, что будет тяготиться его отсутствием… Хотя нет, вру. Матушка обещала скучать, когда он с братцем в монастырь уезжал. И все.

— Посмотри на это с другой стороны, — мягко улыбнулся я парню. — Теперь тебя точно не будут именовать Крипва-шму-ньи-прахтва-труждру-преваши-прукавирт-виртра-транью-мохвирикорду-пророхри-мукваджа-мимисома.

— Ты же говорил, что это шутка!

— А вдруг нет? — сощурился я.

Несколько мгновений мальчик возмущенно сопел, а затем уткнулся лбом мне в плечо и пробормотал:

— Береги себя, брат Прашнартра, не ходи рыбачить с ночевкой. Старенький ты уже, — еще раз шмыгнул он носом и был таков.

Прослезиться от избытка чувств, что ли?

Перед обрядом я успел еще зайти в библиотеку и презентовал в фонды брата Шантарамки будущий монастырский бестселлер. Рыбку-то покушать любят все, а ловить ее тут мало кто умеет. Библиотекарь новым форматом издания шибко вдохновился и битый час обсуждал со мной перспективы распространения фолиантов среди паломников. Я ему идею блокнотиков для записей (с монастырской символикой, как иначе?) еще подкинул — все равно быстро сами додумаются, так чего скромничать-то? Прослыву напоследок рационализатором и изобретателем!

Ну а потом уже и на малое прещение, в Чертог Смерти пошел. Чтобы однажды уже умершего для мира царевича Лисапета он отпустил обратно.

Да, Смерть тут мужик. Судя по легендам и сказаниям, не лишенный чувства юмора и самоиронии. Я, когда в память приходил и припомнил некоторые мифы с его участием, моментально начал искать на карте мира город Анк-Морпорк или еще какие Овцепикские горы, больно уж на книги Пратчетта кое-что оказалось похоже. Что-то сэр Терренс про этот мир, похоже, знал, иначе объяснить схожесть некоторых легенд с книгами про Плоский мир никак не получается. Сказка про ученика Смерти, например, тут очень даже популярна, да и внучка Мрачного Жнеца, если верить преданиям, до сих пор среди смертных ходит.

Не, ну так-то я точно знаю, что ангел смерти — это вовсе не костяной остов в черном балахоне и с косой, но вообще, по личным ощущениям, на мужчину все же похож. Хотя пес их, этих потусторонних, знает-то на самом деле — есть у них какие-то гендерные признаки или им размножаться не положено.

Смерть с возражениями на обряд, ожидаемо, не явился, так что еще час спустя смиренный брат Прашнартра канул в небытие, и пред людьми вновь предстал царевич Лисапет во всем блеске своей славы. В смысле — морщинистый как печеное яблоко, изрядно подрастерявший волосы и с шерстяным платком на пояснице под скромною серой рясой. Ну натуральный царь-надежа, е-мое!

Вернувшись в келью, столько лет бывшую моим пристанищем, я переоделся в дорожную сутану (с разрезами спереди и сзади да грузиками по подолу — щедрейший дар брата-кастеляна), разложил все, что не стал брать с собой, на топчане и приколол шилом на двери записку: «Дорогие братья, покидая обитель, оставляю свои пожитки вам. Берите и пользуйтесь, если кому чего надо».

Полюбовавшись результатом, я не удержался, макнул заостренный бамбуковый стержень в чернильницу и дописал: «Целую, царь», — после чего прихватил котомку со своими невеликими богатствами и со вздохом обвел взглядом келью еще раз.

— Как ни странно, а ведь буду скучать по этому месту, — пробормотал я себе под нос. — Не все было плохо.

Решительно отринув грустные мысли, я взял украшенный резьбой посох, врученный мне для чего-то настоятелем, и шагнул за порог.

Как говорится, «спешит дорога от ворот в заманчивую даль».[1]

Ну а если называть те же вещи банальной прозой, ждет нас долгая дорога бескайфовая.

Из монастыря мы отбывали без всяческой помпы — просто очередная группа богомольцев, тихо прибывшая по своим делам, столь же незаметно монастырь и покидает. Если, конечно, термин «незаметно» вообще можно применить к четырем десяткам хорошо вооруженных крепких мужчин.

На выходе из жилого крыла меня перехватил князь Тимариани. Решил, не иначе, что заблужусь или сбежать попробую.

— Ваше высочество, — чуть поклонился он. — Все готово к дороге, мы ожидаем только вас. Гонца к главному министру послали, но с припиской, что надежды уговорить не теряем, к князю Ливариади письмо я отправлю завтра поутру.

— Это правильно, незачем гонцам про дела друг друга знать, — согласился я, постукивая посохом по плитам двора. — О чем не знаешь, о том и не разболтаешь. Насколько раньше нас они прибудут?

— Если мы будем двигаться с обыкновенною скоростью, то на два или три дня гонцы нас опередят. Хотя, если вы пожелаете, мы можем сесть в Тассе на барку и добраться до столицы по реке, с большим комфортом, но и с большей задержкой по времени.

— Там разберемся, верхами или плотами. Как ситуация сложится. — Я не стал загадывать на будущее. — Надеюсь, лошадку мне смирную подобрали? Не в тех я годах, чтобы верхом на лихом коне гарцевать.

— Да, ваше высочество. Купили кобылку у одного из местных князьков перед подъемом на взгорье — он ее для своей дочери в конюшне держал. Смирная животинка с очень плавным ходом.

— Из своих конюшен тащить что, пожалели?

— А зачем? — искренне удивился Зулик. — Приличную лошадь разве что совсем уж в предгорьях найти тяжело, не слон ведь или еще какая диковинная зверюга. К чему ее за собой через всю Ашшорию было волочь?