Дуглас Найлз - Темные cилы над Муншаез

– Приношу вам мою благодарность, сэр, – хотя я не знаю, выиграло ли что-нибудь наше королевство. Ваша слава, конечно, опередила вас, и для меня большая честь принимать лучшего среди ффолков менестреля в качестве гостя в моем замке, – он механически произносил вежливые слова, словно хотел побыстрее покончить с формальностями. – И что же привело вас в Корвелл?

– Послание, милорд, от Высокого Короля к вам.

– Я мог бы догадаться, – проворчал король Кендрик. Прошло много времени с тех пор, как о наших далеких тихих землях вспоминали в Кер Каллидирр.

– Я боюсь, что здесь совсем не так тихо, как вам хотелось бы, – мягко заметил менестрель.

– Действительно, – пробормотал король, глядя на безжизненное тело Арлена. – Вашему посланию придется подождать до завтра: сегодня у нас будет похоронная церемония. Он повернулся спиной к сыну и его спутникам и его голос громом прокатился по двору.

– Гретта! Начинай готовить торжественную погребальную трапезу. Пусть пришлют полдюжины бочек пива! А вы, – он кивнул воинам, – приготовьте могильный курган! – и король, дабы проследить, чтобы все было сделано как следует, скрылся в замке.

Тристан, Робин и Керен помогли Дарусу добраться до постели, а принц проводил менестреля в комнату для гостей. Ему хотелось извиниться за грубость отца, но поскольку Керен, казалось, не обратил на нее никакого внимания, то принц решил промолчать. Дарус по-прежнему тихонько стонал в забытьи, когда Робин и Тристан стояли у его постели.

– Мне бы так хотелось сделать для него еще хоть что-нибудь, – сказала Робин, прикладывая к голове калишита холодное полотенце. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату, отдуваясь и переваливаясь как утка, вошел отец Нолан.

– Мои бедные дети, – сказал он. – Как ужасно! Я уже знаю о фирболгах и Арлене. Боже мой! – он быстро подошел к кровати, на которой лежал Дарус, и повернулся к Робин и Тристану.

– Что вы здесь делаете? – подозрительно спросила Робин. – Не думайте, что вы можете спорить с волей богини! Уходите! И забирайте с собой своих новых богов!

– У меня и в мыслях этого не было, – обещал священник. – Я просто хотел посмотреть, не смогу ли я облегчить страдания юноши. Вы ведь не будете возражать?

– Я не верю ни вам, ни вашим новым богам, – резко заявила девушка. – Но, может быть, вы и вправду сумеете ему помочь. Постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Пожалуйста!

– Вы должны оставить меня с ним наедине, – просто сказал священник, наклонившись, чтобы приподнять веки и заглянуть в глаза калишита. Он огорченно поцокал языком, увидев расширившиеся черные зрачки, которые, казалось, совсем утеряли свой блеск.

– Нет! – воскликнула Робин, скрестив руки на груди.

– Мне придется настоять на своей просьбе, – повторил священник, глядя прямо в сердитые зеленые глаза.

– Пошли, – мягко сказал принц, нежно взяв Робин за руку. – Мы подождем за дверью. Она выдернула руку из его ладони и несколько секунд, не мигая, глядела на священника. Он продолжал спокойно смотреть на нее и, наконец, она, отвернувшись, выбежала из комнаты, принц бросился вслед за ней.

– Он ничего плохого не сделает, – сказал он, тихо закрывая за собой двери. – Он может помочь Дарусу! Робин только нахмурилась и стала ходить взад и вперед по коридору. Через несколько минут дверь комнаты Даруса отворилась, и из нее вышел священник.

– Ш-ш-ш, он спит, – шепотом провозгласил Брат Нолан. – Он нуждается в отдыхе, если ему суждено поправиться. Вы можете ненадолго зайти к нему.

Принц и девушка молча вошли в комнату. С удивлением они обнаружили, что Дарус действительно мирно спит, ровно и спокойно дыша, а лихорадка, не покидавшая его на протяжении всего пути домой, заметно спала. Раненая рука калишита казалась совсем здоровой и спокойно лежала у него на груди.

Робин, от удивления широко раскрыв глаза, с уважением посмотрела на Брата Подана, когда они вышли из комнаты Даруса. Этот человек, без сомнения, вовсе не был лицемером, сующим нос в чужие дела.

– Спасибо вам. Как вы смогли?… – начал задавать вопросы принц, но священник жестом заставил его замолчать.

– Не я, – кротко отозвался он, – такова сила новых богов. Я всего лишь один из тех, кто здесь, на островах Муншаез, пытается рассказать об их могуществе. Знаете, вам тоже не повредит побольше узнать о них.

– Ты пытаешься ослабить власть Матери-Земли!

– Нет, дочь моя, – тон священника был снисходительным. – Места хватит всем богам – в том числе и здесь, на Муншаез. Я просто распространяю учение, которое я почитаю.

– А как же ффолки и их вера в Богиню?

– Возможно, когда-нибудь ты поймешь, а твой друг – и подавно, – добавил священник, кивнув в сторону Даруса.

Священник быстро собрался и отправился обратно в деревню, Робин, рассерженная и, одновременно, смущенная, пошла к себе переодеться. Принц некоторое время постоял перед дверью в комнату Даруса, размышляя о чудесном выздоровлении, а затем направился в свои покои, чтобы приготовиться к церемонии погребения Арлена.

Переодевшись в чистую, сухую одежду, они присоединились к похоронной процессии, которая вышла из замка, когда уже начало темнеть. Почетный караул из королевских воинов нес на плечах гроб с телом. Король, Тристан и Робин следовали за ними, и – поскольку подобные новости распространяются весьма быстро – сотни обитателей замка и жителей города шли позади, составив настоящее погребальное шествие. Процессия спустилась вниз по дороге из замка, мимо общинных лугов и, пройдя около полумили, остановилась перед высоким могильным курганом, одиноко стоящим посреди заросшего вереском поля.

Король Кендрик подошел к стоящему на помосте гробу с телом Арлена.

Некоторое время он молча смотрел на человека, который верой и правдой служил ему всю свою сознательную жизнь.

– Храбрый человек и могучий воин умер. И он умер так, как ему всегда хотелось: в битве, защищая семью своего короля, – Тристану показалось, что в голосе короля прозвучали нотки презрения – презрения к собственному сыну, послужившему причиной смерти старого воина, но до конца принц не был в этом уверен.

– Пусть богиня примет его тело в землю, а его дух навеки успокоятся.

Закончив свою короткую речь, король отошел в сторону, и воины с гробом на плечах стали подниматься на курган. Керен, стоявший чуть в стороне от толпы, ударил по струнам и запел песню о Матери-Земле, балладу, которая так утешала его печальных спутников, когда они возвращались домой.

Тристан и Робин остались стоять перед курганом, остальные же ффолки потянулись обратно к замку. Робин тихонько всхлипнула, и принц обнял ее за плечи. Она было отстранилась, но потом впервые в жизни, прижалась к нему, нуждаясь в его поддержке.