Дж. Кинг - Сердце полуночи
– Его прелестная жена была невинным и чистым существом и любила мейстерзингера, несмотря на проклятье, вполне им заслуженное. Однако проклятье – несправедливое проклятье! – должно было обрушиться на его первого и единственного сына. Незадолго до его рождения мейстерзингер, мерзкое чудовище и подлый негодяй, приказал своей любящей жене убить ребенка, если вдруг обнаружатся страшные признаки. Жена его нехотя согласилась, но, когда она обнаружила, что ее сын появился на свет с той же самой отметиной, она поняла, что слишком любит его и не сможет разделаться с ним. Опасаясь за жизнь своего первенца, она скрыла от мужа, что сын также проклят. Коварство и двуличие, однако, настолько прочно угнездились в сердце мейстерзингера, что он не поверил жене Он стал следить за сыном, ожидая, не проявится ли какой-нибудь знак
Когда мальчику было всего шесть лет, мейстерзингер заметил первые признаки проклятья, которые были ему так хорошо знакомы. Он был слишком труслив, чтобы убить сына своими руками, и послал стражника, чтобы тот прикончил мать и мальчика. Женщина первой рухнула прямо в пламя камина в детской, заклиная своего сына воспользоваться данной ему властью, чтобы спасти свою жизнь. И мальчуган избег пламени только благодаря проклятью, которое помогло ему уцелеть…
Казимир снова замолчал, но не для того, чтобы откашляться, а для того, чтобы ожечь Кляуса своим взглядом, в котором, как в горне, пылала ненависть. Под его взглядом выражение лица Мейстерзингера изменилось: бешенство сменилось пониманием, а затем – ужасом.
– Этот мальчик долго жил в сиротском приюте, среди крыс и клопов, думая только о том, как он отомстит своему отцу. С возрастом он вполне овладел способностями, проистекавшими из его проклятья, отточил свои темные силы на оселке ненависти и закалил в горниле гнева и начал осуществлять план…
Зон Кляус отодвинулся от него на дальний край сцены и знаком подозвал отряд стражников, которые отгородили его от Казимира. Юноша заметил эти меры предосторожности, но только улыбнулся.
– …В такую же лунную ночь как эта, сын пришел, чтобы встретиться с отцом и исправить причиненное им зло. Той ночью он призвал всю силу своего проклятья, убил мейстерзингера и избавил народ той страны от проклятья, которое довлело над ними больше двадцати лет.
Голос Казимира затих, он больше не мог говорить. Подобрав маску, он грациозно поклонился публике. Кто-то неуверенно захлопал, но большинство зрителей сидели неподвижно. Даже Торис застыл на месте, мелко дрожа, глядя на изящную высокую фигуру своего друга. Весь ужас положения мгновенно стал ясен ему: Зон Кляус был отцом Казимира.
Он убил мать Казимира, предав ее огню, однако сын его уцелел и теперь вернулся, чтобы отомстить. Теперь Зон Кляус в страхе прятался за шеренгой вооруженных солдат, в то время как Казимир ухмылялся ему окровавленными губами.
Какой-то человек в третьем ряду принялся громко выкрикивать: “Кляус! Кляус! Кляус! Кляус!” – и его крик подхватили сначала еще несколько человек, а потом и все остальные.
Все, кроме Ториса.
Казимир в последний раз поклонился слушателям и медленно пошел по сцене. Улыбка так и не сошла с его губ, когда он дошел до ступенек и стал подниматься. Собравшиеся в амфитеатре люди кричали все громче, но Казимир не прятал глаз. Он смотрел вверх, выискивая среди зрителей Ториса.
ГЛАВА 6
– Не будь идиотом и дай мне взглянуть на твой лоб, – требовательно заявил Торис, пока они с Казимиром шли по темной улице в трущобах Гармонии. Его темноволосый товарищ остановился в самой середине улицы, которая была покрыта слоем засохшей грязи, и с вызовом уперся кулаками в бока. Лунный свет осветил его улыбающееся лицо, а ровные зубы блестели словно жемчужины.
– Ну что же, взгляни еще раз на мою рану, нянюшка Торис!
Несмотря на то что было еще довольно темно, Торис приподнялся на цыпочки и прищурился, силясь рассмотреть все еще сочащуюся кровью царапину.
– Смог бы ты узнать человека, который сделал это?
Казимир рассмеялся, покорно вскидывая руки вверх.
– Сначала ты стал сиделкой, теперь притворяешься стражником! Меня не интересует тот, кто сделал это со мной. Свой гнев я приберегу для Кляуса, – он взмахнул головой, уклоняясь от пальцев товарища, и пошел дальше. Торис нехотя последовал за ним.
Казимир увидел хмурое выражение на лице младшего товарища и улыбнулся:
– Видел, как разозлился Зон Кляус? Торис не ответил.
– Видел или нет? – снова спросил Казимир, и Торис поднял голову.
– Что? Ах да, конечно, – выпалил он и отвернулся. – Все видели это, Кас. Ты очень сильно напугал его. Наверное, за двадцать лет никто не пугал его так сильно, как ты. К тому же ты чуть было не победил его.
– Я победил бы, если бы Кляус не жульничал, – вздохнул Казимир. – Я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы снова переодеться в сиротское тряпье. В этом костюме я чувствую себя принцем. Однако…
– Казимир, – перебил его Торис, и юноша замолчал. – Какая часть этой истории была правдой?
– Какой истории?
– Которую ты рассказывал о Кляусе, о том как он убил свою жену, о том как сын его бежал и стал… г-мм, сиротой…
Торис неожиданно прикусил губу и задумался, словно собираясь с мыслями. Внезапно он поднял голову, и глаза его блеснули.
– Ты говорил, что ненавидишь Кляуса потому, что он убил твою мать, то есть ты стал сиротой из-за него. Это звучит как… как…
– Я тебе вот что скажу, – Казимир обнял Ториса за плечи. – Независимо от того, была ли моя история правдива, она подействовала. Видал, как испугался и рассердился Кляус?
– Да, – пробормотал Торис продолжая терзать свою губу. – То есть тогда получается… если твоя история правдива, значит ты – сын Зона Кляуса?
Казимир резко остановился.
– Что это тебе пришло в голову, Тор? В глазах мальчика отразилась заходящая луна.
– Мне показалось, что это вероятно.
– Так и естъ, – кивнул Казимир, и его зубы слегка лязгнули
– Ты – его сын?! – воскликнул То-
Рис, побелев от удивления и испуга. – А о каком проклятье ты говорил?
Казимир хитро поглядел на приятеля.
– Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.
– Скажи мне! – настаивал Торис, озабоченно нахмурившись.
Казимир раздумчиво смотрел на мальчика, и его глаза потемнели. На лоб упала прядь необычайно черных волос.
– Это обычное цыганское проклятье – ходить темноволосым среди светлоголовых – признак, по которому сразу отличишь похотливого прелюбодея.
– Действительно? – недоверчиво переспросил Торис. – Ты не обманываешь? А то мне показалось, что Кляус вынужден был пожирать младенцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});