Андрей Астахов - Сломанная корона

Итак, я добрался до конца тракта. Поначалу я не собирался тут задерживаться – руины выглядели абсолютно безжизненными, и заезжать в крепость не было смысла. Но, глянув на карту, я увидел, что на ней появился тайник, расположенный как раз за стенами. Спешившись, я оставил Арию на дороге, а сам пошел к развалинам.

Внутри форта пришлось соблюдать осторожность: разрушенные временем и стихиями стены покрывали трещины, а весь двор был усеян кучами щебня, колотого камня и кирпичей. Перебираясь через них, я постоянно поглядывал наверх – уж очень меня беспокоили нависшие надо мной разрушенные стены. Мне совсем не улыбалось получить по башке сброшенным ветром кирпичом. Тайник располагался в дальней стене, в низкой полукруглой нише. Засунув в нишу руку, я вытащил заросший пылью тяжелый ларчик, обитый позеленевшей медью и покрытый резьбой. Он был не заперт: в ящичке оказались два флакона Тинктуры Ящера – уже знакомого мне снадобья, увеличивающего сопротивление магии, – хрустальный флакончик в форме человеческого черепа с неведомым мне зельем, серебряный медальон имперского боевого мага, золотое кольцо с маленьким бриллиантом чистой воды, и два пергаментных свитка в тубусе из магического стекла. Я надел кольцо на палец, медальон и бутылочки сложил в свою сумку и занялся пергаментами. Футляр оказался сплошным – ни крышки, ничего. Недолго думая, я с силой шваркнул футляром о здоровенную глыбу бетона, но тубус отскочил от нее и даже не треснул.

– И что с ним делать? – пробормотал я, поднимая футляр.

– О-о, магическое стекло! – с притворным ужасом протянула Марика. – И как же добраться до пергамента?

– Алмаз, – сказал я. – Режем алмазом.

– Дорогой, я тобой горжусь.

– Лучше бы ты меня поцеловала.

Прорезав алмазом глубокую борозду посередине футляра, я вторично хлопнул им об камень. На этот раз тубус раскололся аккуратно по разрезу. Поскольку пергаменты лежали в совершенно герметичном футляре, сохранились они отлично. Первый пергамент содержал какие-то алхимические рецепты, в которые входили мудреные ингредиенты – слеза камня, волосы Девы-Ночь, слюна зеленого василиска и прочая дрянь. Второй оказался куда как интереснее:

«Год 1227 Империи, месяц Дождей, день 5-ый.

Это письмо – мое завещание и мой последний отчет.

Мои дела плохи. Ошибка Тарри и его бездарных советников привела нас к гибели. Самодовольный чванный мальчишка не снизошел до разговора со мной, а Дураниус наверняка скрыл от него то, о чем мы говорили с ним ночью в его палатке. Тем хуже для них и для Империи. Правду не знает никто, кроме меня, но я не смогу ее теперь рассказать, потому что чувствую, что умираю. Рана от клинка Альгаста воспалилась, у меня началась гангрена, поэтому все, что я могу сделать – это предупредить.

Я, единственный эльф, получивший звание серебряного боевого мага Империи, был послан в Далканду тайной службой Магисториума три года назад. Магисториум пытался разведать, каким образом Черные эльфы Далканды сумели обрести плотское бессмертие. Под видом фанатика из числа адептов Интэ-Харон я проник во владения Черных эльфов и смог завоевать их доверие. Три года я искал разгадку тайны Интэ-Харон, каждый день рискуя жизнью. В конце концов, моя секретная миссия была выполнена, я нашел ответ на все вопросы. Однако император поспешил, начал войну с Черными эльфами так и не дождавшись результатов моей работы. Как только в Далканду пришла весть о начале войны с Империей, я получил тайный приказ немедленно уйти из Далканды и через неделю встретился с нашими войсками в Долине Молчания. Я доложил обо всем, что сумел узнать в Далканде, золотому магу Нирсу Дураниусу, возглавлявшему подразделение боевых чародеев при войске Тарри, и он похвалил меня, хотя я по его глазам увидел, что он мне не верит и завидует мне. А на рассвете на нас опустился Туман Смерти. Такого ужаса я себе даже представить не мог. Этот Туман… Он накрыл все войско, и я слышал душераздирающие вопли тысяч людей, попавших в него. Не знаю, как я не сошел с ума, видя и слыша все это. Я находился на самом краю лагеря и смог бежать с десятком воинов, защитив их магическим коконом. Однако от судьбы не уйдешь – пытаясь выбраться из владений Мертвого Короля, мы потеряли дорогу и оказались в каком-то ущелье, полном когтекрылов. Свирепые твари тут же атаковали нас. Нам удалось убить пять когтекрылов, но все мои люди, кроме Альгаста и Руфинуса, погибли в бою. В сражении я исчерпал все мои запасы лечебных зелий, так что не смог помочь Руфинусу, и он, отравленный ядом когтекрыла, умер в муках спустя несколько часов после того, как мы выбрались из проклятого ущелья. На этом несчастья не закончились. Альгаст рехнулся от пережитого – ночью он все время разговаривал сам с собой, а на восходе солнца с криком «Эльфийская собака!» кинулся на меня, размахивая кинжалом. Я убил его, но сам получил удар в бедро, потерял много крови и с большим трудом добрался до Нар-Хольда. Идти дальше я не в состоянии. В сожженной нашими войсками эльфийской крепости нет ни пищи, ни воды – только разлагающиеся трупы и стаи грифов, которые слетелись сюда, кажется, со всего мира. Скоро и я стану их добычей. Жаль, что все так обернулось.

Тем не менее, мне есть, что сказать перед уходом. Я знаю, в чем секрет могущества далкандских магов. Я смог раскрыть тайну бессмертия Интэ-Харон. Все дело в Резервуаре Душ, который является мощнейшим эманатором жизненной силы. Маги Интэ-Харон все время пополняют его душами тех несчастных, которые попадают под их власть. Маги дают беднягам выпить особый состав, который они называют Омартэ – это снадобье на время разделяет тело и душу, и коварные некроманты при помощи заклинаний заключают освобожденную душу в магическую ловушку. Иногда Омартэ просто распыляют в воздухе, и тогда получается ядовитый туман, который мы называем Туманом Смерти. Лишенные души человеческие пустышки, даонайн-хельды, превращаются в рабов и солдат, и этих несчастных в Далканде тысячи. Даже не сомневаюсь, что души тридцать тысяч бедняг, которых поглотил Туман Смерти, теперь долго будут поддерживать бессмертие далкандской элиты. Если уничтожить Резервуар, с магией Интэ-Харон будет покончено. Дураниус мне не поверил, он посчитал, что я просто выскочка, жалкий эльф, предатель своего народа, жаждущий славы и признания. Я видел, как скверно он улыбался, когда я рассказывал ему о зелье Омартэ и о колдовской Паутине. Он не поверил мне.

Теперь уже ничего не изменить. Мне не вернуться в Бевелон, и я готов умереть. Мои последние мысли о тебе, Дайне. Ты никогда не прочтешь эти строки, я знаю, но я все равно говорю тебе – ты была единственным сокровищем моей жизни. Только сейчас я понимаю, как же сильно я тебя люблю. Моя гордыня и моя глупость лишили меня величайшего счастья, к которому может и должен стремиться мужчина – счастья взаимной любви. Будь проклята моя глупость! Будь прокляты мои сомнения, мои амбиции и мое честолюбие! Дайне, я люблю тебя. Ты лучшее, что было в моей бессмысленной и жалкой жизни.