Роберт Сальваторе - Король-Дракон

Затем он отошел, и несчастная, каким-то образом найдя точку опоры, умудрилась встать, но лишь на мгновение, пока другой варвар не поразил ее в живот трезубцем с длинной рукояткой. Могучий воин высоко поднял женщину над палубой и, приняв угрожающую позу, долгое мгновение держал, прежде чем швырнуть за борт.

— Будь проклят! — закричал Лютиен, шагая к трапу. Костяшки его пальцев, яростно сжимавших рукоять могучего меча, побелели.

— Довольно! — умолял брат Джеймесис. Отчаянный призыв монаха привел Лютиена в чувство. — Я заклинаю тебя, сын Бедвира, ради жизни людей, которые последовали за тобой!

— Бедвир? — с любопытством пробормотал Реньер, слишком тихо, чтобы кто-нибудь мог его услышать.

Оглянувшись на стоявших за ним пятьдесят мужчин и женщин, Лютиен не нашел возражений. Отчасти именно он был виноват в этой катастрофе, поскольку более других настаивал на том, чтобы их корабль зашел так далеко в одиночку. Единственный опыт Лютиена в общении с хьюготами ограничивался дружбой с Гартом Рогаром в Дун Варне, и тот человек был одним из самых достойных и благородных воинов, известных юноше.

Возможно, из-за этой дружбы Лютиен не был готов к жестокости уроженцев Айсенленда. Теперь сотня или даже больше эриадорцев погибли, и еще около полусотни уже погрузили на галеры в качестве пленников. Карие глаза Лютиена увлажнились, он швырнул «Ослепительный» вниз, на главную палубу.

Чуть позже Лютиен и его товарищи наблюдали с палубы галеры хьюготов, как «Страттонский ткач» тихо ушел под воду.

8

ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

Лютиен слышал поскрипывание галер хьюготов, слышал крики и стоны несчастных эриадорских моряков, которых тащили в трюмы и приковывали к скамьям. С некоторыми пленниками на его собственной галере поступили так же, и похоже, Лютиен и его товарищи не могли надеяться сбежать. Мрачные перспективы жизни в качестве галерного раба встали перед молодым Бедвиром, но он гораздо сильнее тревожился за своих лучших друзей, чем за себя. Что сделают хьюготы с Оливером, который, очевидно, был слишком мал ростом, чтобы управляться с веслом? Станет ли франтоватый хафлинг источником забавы, галерным шутом, предметом грубых шуток варваров? Или свирепые уроженцы Айсенленда просто вышвырнут его за борт, как абсолютно бесполезный груз?

А как же Кэтрин? За Кэтрин и еще полдюжины женщин, захваченных в бою, Лютиен боялся больше всего. Варвары-хьюготы были оторваны от дома подолгу, очень подолгу, их походы длились скорее месяцы, чем недели. Какое удовольствие получат безжалостные варвары, наслаждаясь таким деликатесом, как Кэтрин О'Хейл!

Свирепый толчок оторвал его от мрачных раздумий, заставив сосредоточиться на настоящем, а не на будущем. К счастью, Кэтрин и Оливер оказались на одном с ним корабле. К тому же они, как и Лютиен с братом Джеймесисом, отделались всего лишь царапинами. И молодой Бедвир решительно пообещал себе, что так оно и останется. Он рассчитывал, что, если варвары соберутся прикончить Оливера или попытаются причинить какой бы то ни было вред Кэтрин, он вновь станет сражаться с ними, на этот раз с гораздо более печальным для хьюготов результатом. У него не было никакого оружия, за исключением голых рук, но молодой человек верил, что, защищая Оливера и особенно Кэтрин, эти руки станут поистине смертоносными.

Лютиен скоро понял, что хьюготы оказались весьма профессиональными тюремщиками, поскольку его, как и всех остальных, тщательно обезопасили при помощи крепких веревок, а также двух десятков огромных воинов. Когда всех пленников погрузили на самой большой галере, которую Лютиен счел флагманом эскадры, начался процесс замены гребцов. Старых и слишком утомленных рабов, уже неспособных выдерживать гонку по желанию хьюготов, выволокли на палубу, а вниз, к гребным скамьям, отправили новых пленников и приковали на освободившихся местах. Лютиен прекрасно понимал, что именно затеяли варвары, все его существо кричало, требуя предпринять… ну хоть какие-то действия. Но окончательные намерения варваров оставались тайной и для Лютиена, и для всех остальных, да к тому же рабы, освобожденные от цепей и впервые за долгие недели увидевшие солнце, вроде бы проявляли какую-то надежду на лучший исход… Эта надежда да еще трусливые мысли о том, что послушанием можно купить какие-то поблажки, а при сопротивлении что-то потерять, действовали парализующе.

А потому Лютиен смог лишь закрыть глаза, когда замененных рабов, изношенных и бесполезных по мнению бесчувственных хьюготов, просто-напросто выбросили за борт.

— Меня также постигнет эта участь, — обреченно произнес Оливер. — А я как назло терпеть не могу воду!

— Мы этого не знаем, — прошептал брат Джеймесис дрожащим голосом. В конце концов, именно он способствовал сдаче в плен и теперь наблюдал за плодами своих действий. Возможно, для него, как и для всех прочих, было лучше остаться на палубе тонущего «Ткача», сражаясь до последнего.

— Я слишком мал, чтобы грести, — ответил Оливер. Он искренне удивился, что сейчас его больше всего печалило то, что он не нашел времени испытать свое счастье, попытавшись покорить Сиобу.

— Тише, — шепотом прикрикнул Лютиен на них обоих. — Еще не хватало подать хьюготам подобную идею.

— Как будто они сами не догадаются! — заметил Оливер.

— Они могут посчитать тебя ребенком, — вмешалась Кэтрин. — Хьюготы известны тем, что оставляют в живых захваченных в плен детей, и те вырастают в Айсенленде.

— Ну до чего славная мысль, — саркастически заметил Оливер. — Скажи-ка, а что со мной станет, когда я не вырасту?

— Достаточно! — скомандовал Лютиен, от злости повысив голос настолько, что привлек внимание ближайшего хьюгота. Гигант окинул Лютиена недовольным взглядом и предостерегающе заворчал. Юноша ответил надсмотрщику кривой улыбкой.

— Не следовало позволять связывать нас, — прошептал Лютиен одними губами.

— Мы что, могли остановить их? — поинтересовался Оливер.

Приятели затихли, когда группа, возглавляемая Реньером, вождем хьюготов, направилась к ним.

— Я протестую! — немедленно воскликнул брат Джеймесис, обращаясь к огромному варвару.

Белоснежные зубы Реньера блеснули под пышной светлой бородой. Глумливое выражение его лица говорило о том, что ему случалось слышать подобные речи и раньше, что он повидал «цивилизованных» людей, ставших свидетелями справедливости хьюготов. Он столь решительно направился к брату Джеймесису, что монах отпрянул назад и прижался к поручням. Лютиен и все остальные решили, что Реньер просто отправит Джеймесиса к другим несчастным, барахтавшимся в воде.