Галина Романова - Чара силы

Внизу полыхнуло пламя — там был кто‑то, тоже обладающий магической силой. Нежить ринулась прочь очертя голову, но взметнулось гибкое белое тело — и хвост змея обвился вокруг задней лапы нежити. Охотник и его добыча вместе рухнули на землю.

Над нежитью, торопящейся перевернуться на живот и вскочить, зависла небольшая светлая головка змеи, увенчанная гребнем, напоминающим венец. Раскосые, совершенно не змеиные глаза заглянули, казалось, в самую глубину сознания нежити.

— Куда спешим? — прозвучал шипящий, но несомненно женский голос.

Нежить попыталась отвернуться, но неведомая сила, сравнимая лишь с силой ее повелителя, заставляла покоряться.

— Повелитель… повелитель ждет… — заторопилась нежить, подбирая слова на непривычном для ее рта людском наречии. — Он послал следить… Его враг — человек — здесь… Я сделала, что приказал повелитель. Спешу — он ждет. Нельзя заставлять ждать! Я спешу… повелитель…

Она осеклась под строгим взглядом змеи.

— Кто твой повелитель? — приказала та. отвечать.

Нежить завертелась волчком, щелкая зубами от страха. Она боялась того, кто послал ее на поиски, но белая змея одним взглядом скручивала ее в узел, безжалостно выдавливая признание.

— Я… не знаю, — почти простонала нежить, корчась на земле в судорогах. — Мы зовем его.. Кощеем…

Головка змеи резко взлетела вверх, а потом метнулась вниз — к самой морде нежити.

— Кощ–щей? — В голосе ее послышалась заинтересованность. — Какой?

Нежить заверещала, чувствуя, как холодные кольца проникают ей в память, отыскивая примету или облик повелителя. Она попыталась защититься, но было поздно. Змея уже узнала все, что ей было нужно.

— Хм, — она почти веселилась, — а за кем это охотится мой братец?

— Всадники, — пролепетала нежить, сломанная силой змеи, — два всадника у реки… Чародей… Старый враг повелителя…

Больше нежить не могла ничего сообщить — Кощей не считал нужным посвящать своих слуг во все тонкости дела.

Змея опять, пристально вгляделась в сознание нежити.

«И как это Кощея тетка из дому отпустила?» — подумала она, и нежить невольно поймала ее мысль.

— Ну что ж, —- обратилась змея к нежити, — ты свободна. Лети к своему повелителю, а я тем временем наведаюсь к чародею…

Змея отвернулась. Белые холодные кольца пришли в движение. Тяжелый паралич, охвативший все тело, отпустил нежить. Торопясь, пока змея не вернулась, она поднялась и поспешила прочь. Ее подгонял страх перед Кощеем — еще неизвестно, что он подумает, если узнает о вмешательстве своей родственницы. Но предупредить повелителя было необходимо.

Привычка к тяготам походов сделала свое дело — Даждь проснулся первым, когда солнце уже поднялось над верхушками самых высоких деревьев. Тело не чувствовало усталости — он привык по многу часов проводить в седле.

Даждь поднялся. Пристроившийся у него под боком Агрик мирно посапывал, свернувшись калачиком. Спутанные лошади стояли плечо к плечу. На их боках присохли остатки пены, из‑за чего оба жеребца казались одинаково серо–бурыми. Хорс первым вскинулся, приветствуя хозяина.

Солнце пригревало, на чистом небе не было ни облачка — только шелестел в ветвях ветерок, лениво плескались волны в песчаный берег да пересвистывались невидимые птахи. Небольшая поляна, где путники провели ночь, казалась самым тихим местом на земле.

Даждь растолкал Агрика:

— А ну‑ка, поднимайся живо!

Отрок что‑то промычал, переворачиваясь на другой бок, но потом вдруг вскрикнул и вскочил, хлопая глазами и оглядываясь по сторонам.

— Как? — воскликнул он. — Это был сон?

— О чем ты? — Даждь, не теряя времени, распутал ноги лошадей и повел их к воде.

— Мне казалось, что это. только сон — отец, кочевники, волки и… ты, господин, — смущенно ответил отрок, поднимаясь.

— Ты огорчен?

— О нет, нет! — торопливо ответил Агрик. — Но мне было страшно!

Он догнал Даждя у самой воды. Кони остановились у берега и неспешно тянули воду.

— Ничего страшного, — усмехнулся Даждь, вручая отроку поводья его лошади. — Здесь очень тихое место… Мы передохнем тут немного, а потом двинемся дальше.

Бросив рубаху и сапоги на песок, Даждь в одних портах вошел в воду, ведя за собой Хорса. Жеребец радовался воде и игриво бил копытом, поднимая сверкающие тучи брызг. Он веселился, как жеребенок, — притворно шарахался, ловил зубами хозяина за плечо, толкал носом и дрожал, словно от щекотки. Вода текла с него ручьями.

Агрик не сразу решил последовать примеру витязя. Непривычный к воде, степной конек упирался и пробовал кусаться, поэтому Даждь оставил Хорса и пришел отроку на помощь. Почувствовав его твердую руку на морде, конь сразу присмирел и позволил новому хозяину окатывать себя водой с головы до ног, растирать потником, смывая присохшую грязь, и вычесывать из спутанной гривы репья и травинки.

Когда оба коня были вымыты, их шлепками выгнали на берег. Хозяева выбрались следом.

— Разводи костер, — велел Даждь. — Теперь наша очередь. Вымоемся, просохнем — тогда й в путь. А то я словно навечно провонял дымом и пылью.

Агрик, не споря, отправился за хворостом, а Даждь, стянув порты, вошел в воду.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Прохладная вода приняла его разгоряченное тело. Окунувшись несколько раз подряд с головой, Даждь вынырнул, отфыркиваясь, и встал, нашаривая ногами илистое–дно.

— Благодать! — крикнул он и шлепнул ладонью по воде, зовя Агрика. — Давай сюда!

Отрок склонился над костром. Из‑под его пальцев уже поднимался дымок. Он скосил глаза на витязя, завистливо закусил губу и дунул на язычки что было силы. Воспитывавшийся у извергов в лесной избушке, Агрик мог и под дождем разжечь костер, а потому вскоре жадное пламя уже пожирало сучья и прошлогоднюю листву.

— Я скоро! — крикнул он, расчищая вокруг костра место, чтобы огонь, буде оставят его без догляда, не вздумал сбежать и отправиться бродить по лесу.

Даждь не стал ждать его. Откинувшись на спину,, он взбил воду и» перевернувшись, поплыл к дальнему берегу, широко загребая руками. На середине, где чувствовалось сильное течение, он нырнул, борясь с холодными струями, поднимающимися со дна. Где- то недалеко бил сильный родник. Захотелось нырнуть на глубину, проверить дно у реки — выросший на берегу северного моря, Даждь не боялся воды. Ему случалось купаться и зимой.

Уже у самого дна ему вдруг почудилось неладное. Разом спустилась тьма — будто на поверхности наступила ночь. Одновременно по веяло холодом — над рекой словно пронесся ветер.

По всем приметам день выдался жаркий и солнечный, но безотчетная тревога погнала Даждя на поверхность. Плохо, если пойдет дождь.