Гарри Тертлдав - Крисп Видесский

Потом – Крисп понятия не имел, сколько времени прошло, кто-то постучал в дверь опочивальни. Крисп открыл. За порогом стоял Барсим, а с ним – симпатичная женщина средних лет, с такими смоляно-черными волосами, что Крисп счел их крашеными.

Одета она была в простенькое льняное платье.

– Ваше величество, акушерка Текла, – представил ее вестиарий.

Деловитый вид Теклы сразу расположил к ней Криспа. Повитуха не тратила времени на падение ниц, а сразу, оттолкнув Криспа, устремилась к Даре.

– Как мы себя чувствуем, милочка? – осведомилась она.

– Не знаю, как ты, а я паршиво, – ответствовала Дара.

Текла не обиделась, а рассмеялась.

– Воды уже отошли, да? Схваточки все чаще идут?

– Да, и все сильнее.

– Так и должно быть, милочка. Они ведь ребеночка и выталкивают, – ответила Текла.

В этот момент лицо Дары скривилось в очередной схватке. Текла просунула руку под одежды императрицы, ощупала напрягшийся живот и удовлетворенно кивнула.

– Все хорошо, – сказала она Даре и обернулась к Барсиму:

– Я не хочу, чтобы она шла в Красную комнату. Роды слишком продвинулись для этого. Пусть пошлют за носилками.

– Сию минуту, госпожа. – Барсим умчался.

Судя по необычайной покорности Барсима, Текла и впрямь была мастерицей своего дела. Вскоре вестиарий вернулся с двумя евнухами.

– Опустите носилки, чтобы они были на одном уровне с кроватью, – приказала Текла. – А теперь, милочка, переваливаемся, осторожненько, осторожненько – вот! Отлично. Ладно, мальчики, пошли.

Побагровевшие от натуги евнухи пронесли Дару из опочивальни по коридору до Красной комнаты, ни разу не оступившись. Крисп следовал за ними, но в дверях Красной комнаты Текла решительно остановила его:

– Подождите-ка снаружи, ваше величество.

– Я хочу быть с ней, – сказал Крисп.

– Подождите снаружи, ваше величество, – повторила Текла приказным тоном.

– Я – Автократор, – заметил Крисп. – Я тут приказываю.

Почему я не могу войти?

Текла уперла руки в боки.

– А потому, ваше очень императорское величество, что ты мужик, чума тебя возьми!

Крисп неверяще воззрился на нее. Так с ним не разговаривали самое малое с тех пор, как он сел на трон, а то и дольше.

– А еще потому, что это женское дело, – продолжила Текла чуть более спокойно. – Знаете что, ваше величество, до того, как все это кончится, ваша супружница будет портить воздух и простыни хуже дитяти малого. И визжать будет очень громко. А я буду засовывать в нее руки глубже, чем вы мечтали свое орудие засунуть. Вы уверены, что хотите на это все смотреть?

– Традиция подобного не дозволяет, – добавил Барсим. Для него это решало все.

Крисп сдался.

– Да будет с тобой Фос! – крикнул он Даре, осторожно перебиравшейся с носилок на кровать. Дара попыталась было улыбнуться в ответ, но очередная схватка превратила улыбку в гримасу.

– Пойдемте со мной, ваше величество, – умиротворяюще сказал Барсим. – Сядьте и подождите немного. Я принесу вам вина, оно утолит смятение вашей души.

Крисп позволил увести себя прочь. Как он и сказал Мавру, он правил империей, а его слуги – дворцом. Принесенное Барсимом вино он выпил, не заметив даже, белое оно или красное, сладкое или кислое. Потом он просто сидел неподвижно.

Барсим принес игровую доску и фишки.

– Не соизволит ли ваше величество сыграть? – осведомился он.

– Это поможет скоротать время.

– Нет, благодарю, Барсим, но не сейчас. – Крисп нервно хохотнул. – Вам слишком тяжело будет изящно проигрывать – я не смогу сосредоточиться на игре.

– Если вы замечаете, как я проигрываю, ваше величество, значит, я делаю это недостаточно изящно, – отозвался вестиарий – как показалось Криспу, мрачновато, словно потерпел неудачу в битве за превосходное служение.

– Просто оставьте меня одного, почитаемый господин, если вам нетрудно, – ответил Крисп.

Барсим поклонился и ушел.

Тянулось время. Крисп следил, как ползет солнечный лучик по полу, перебираясь на дальнюю стену. Пришел слуга, зажег лампы.

Крисп обратил на это внимание, лишь когда слуга ушел.

Комната, где он сидел, располагалась далеко от Красной хитромудрый Барсим позаботился и об этом, – а дверь в Родильную палату была заперта. Как бы ни кричала, ни стонала Дара в эти часы, Крисп не слышал ее. Но когда дневной свет стал тусклее мерцающего сияния ламп, Дара завизжала с такой мукой, что Крисп стрелой вылетел из кресла и ринулся по коридору.

Текла действительно была опытна в своем ремесле. Она знала, кто колотит в дверь палаты и почему.

– Незачем волноваться, ваше величество, – крикнула она из-за двери. – Я просто повернула немного головку малыша, чтобы легче проходила. Волосики у него черные и густые. Уже скоро.

Крисп стоял за дверью, сжимая и разжимая кулаки. Против Петрония или Арваша он мог ринуться в атаку во главе армии. Здесь он был бессилен – как сказала Текла, это женское дело. Ожидание казалось утомительней любой битвы.

Дара издала звук, не похожий ни на что слышанное – полухрип, полуписк, звук предельной натуги.

– Еще раз! – воскликнула Текла за дверями. – Задержи дыхание, милочка, это помогает толкать. – Дара снова издала тот же страшный звук. – Еще раз! – понукала Текла. – Да, вот так!

Дара натужно захрипела – и вдруг воскликнула удивленно.

– Ваше величество, – громко крикнула Текла, – у вас сын!

Мгновением позже до императора долетел пронзительный, обиженный писк новорожденного.

Крисп подергал дверь, но та оставалась закрыта.

– Мы еще не готовы, ваше величество, – отозвалась Текла одновременно весело и раздраженно. – Еще послед не отошел.

Скоро вы увидите малыша, обещаю. Как вы его назовете?

– Фостий, – ответил Крисп. Внутри Красной комнаты Дара повторила то же самое имя. На глаза императора навернулись слезы. Он жалел только, что отец его не дожил до названного в его честь внука.

Пару минут спустя Текла отворила дверь. В свете ламп видны были пятна крови на ее платье – неудивительно, что она не надела ничего шикарного, подумал Крисп. Потом повитуха протянула ему его новорожденного сына, и все мысли куда-то провалились.

Ребенка укутывало одеяло из теплой ягнячьей шерсти.

– Пять пальчиков на ручках, пять на ножках, – сообщила Текла.

– Худенький немного, но с детишками, родившимися до срока, это бывает. – Повитуха смолкла, заметив, что Крисп ее не слушает.

Он вглядывался в красное, сморщенное личико Фостия. Частью потому, что им владел тот священный ужас, который охватывает любого отца, впервые взявшего на руки своего первенца. Но частью – по другой, куда менее сентиментальной причине. Он изучал крохотные черты младенческого лица, пытаясь разглядеть в них сходство с сияюще-смазливой физиономией Анфима или с собственным, более суровым обликом. Насколько можно было судить, ребенок не походил ни на одного из возможных отцов. Глаза Фостий явно получил от Дары – та же форма, те же чуть заметные складочки во внутреннем углу.