Ольга Грибова - Омут

Видя, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, я поднялся из-за стола. Дима последовал моему примеру.

— Что мне сказать отцу? — спросил он, когда мы вышли из кафе.

— Что тебе не удалось меня уговорить.

— Но ведь я очень старался? — Братишка заглянул мне в глаза, ища в них подтверждения тому, что я не выдам его.

— Само собой, — я снова не смог сдержать улыбку. — Если мне когда-нибудь представится такая возможность, я лично это подтвержу.

Мы еще некоторое время помолчали. Мы оба знали, что наши пути должны здесь разойтись, но никто не решался сделать первый шаг.

— Можно я иногда буду тебе звонить? — наконец нарушил молчание младший брат.

— Конечно, — я протянул ему руку, но, вместо того чтобы пожать ее, Дима обнял меня, а потом, не говоря больше ни слова, развернулся и побрел назад в гостиницу.

Чувствуя себя очень одиноким, я провожал брата взглядом, пока дверь не закрылась за его спиной. Мне даже было немного страшно, но не настолько, чтобы передумать.

Следующей остановкой был железнодорожный вокзал. Многолюдный и шумный, он гудел, как старый трактор в борозде. Толпы людей сновали из стороны в сторону, напоминая косяки маленьких рыбок. Во всем том многообразии и пестроте предстояло найти окошечко кассы. Учитывая, что всю жизнь я передвигался по стране на машине (лишь изредка, когда речь шла о других материках, мы летали самолетом), эта задача показалась почти невыполнимой.

Но должен сказать, что первое в моей жизни путешествие по железной дороге прошло намного более банально, чем ожидалось. Купив билет на вечерний поезд в Новосибирск, я несколько дней без особых приключений протрясся в затхлом, пропахшем табачным дымом и потом вагоне. Моими попутчиками оказалась пара молодых людей, которые настолько были заняты друг другом, что вообще не обращали на меня внимания.

Выйдя наконец на перрон Новосибирска, я смог полной грудью вдохнуть свежий воздух. Глеб Корнеев жил в небольшом городке неподалеку от Новосибирска, поэтому первым делом мой путь лежал в контору по прокату автомобилей. Денег на то, чтобы взять «Мерседес», конечно, не было, так что пришлось ограничиться простой «девяткой», которая, по заверению менеджера, «бегала, как горная козочка». Всю глубину этого странного сравнения удалось прочувствовать лишь по дороге к Глебу, когда машину вдруг стало трясти и ощутимо подбрасывать на каждой кочке (как известно, горные козы знамениты своими прыжками со скалы на скалу).

Проклиная все отечественное автомобилестроение в целом и конкретную «девятку» в частности, я кое-как добрался до городка, который девять месяцев назад был почти до основания разорен стаей оборотней во главе с черным магом. Сразу бросились в глаза перемены: если в прошлый приезд это место выглядело мрачным и безлюдным, то теперь здесь снова кипела жизнь. Люди опять улыбались и казались веселыми и беспечными, как будто не было в помине того кошмара, что унес жизни почти четверти населения городка.

Но я не стал останавливаться, чтобы насладиться этой идиллией, мой путь лежал дальше. По узкой двухполосной дороге, вьющейся среди лесного массива, мне предстояло добраться до затерявшегося среди деревьев дома Глеба. Небольшое одноэтажное строение располагалось вдали от города; окруженное со всех сторон соснами, оно прекрасно вписывалось в местный ландшафт.

На первом же повороте за чертой города пришлось сбросить скорость почти до сорока километров в час, так как дорога здесь петляла из стороны в сторону. Конечно, на «Мерседесе» этот путь можно было преодолеть быстрее и, что самое главное, с большим комфортом. Не знаю, с какой скоростью передвигаются козы, но сейчас «девятка» больше смахивала на черепаху.

Наконец, натужно заурчав (дорога ко всему прочему постоянно шла в гору), машина преодолела последний поворот, деревья расступились, и передо мной простерлась поляна с домом по центру. Увидеть его вновь оказалось тяжелее, чем я предполагал. Само собой, я всю дорогу представлял себе, как это будет, но теперь, когда до дома было рукой подать, неожиданно резко нажал на педаль тормоза. Слава богу, скорость была минимальной, и ни я, ни машина не пострадали.

Все выглядело так, будто не было этих девяти месяцев, и я никуда не уезжал. Тот же дом с серыми стенами, линялые занавески в голубой цветочек, выглядывающий из-за угла край деревянного сарая… даже бочка для дождевой воды стояла на прежнем месте неподалеку от покосившегося крыльца, напротив которого был припаркован красный пикап Глеба. Это однозначно говорило о том, что хозяин дома.

Прошло уже, наверное, минут пять, а я все еще продолжал сидеть в машине, как парализованный, и смотрел на дом. Вдруг возникло чувство, будто это очередной кошмар, так неуютно мне стало. Казалось бы, я изо всех сил сюда стремился, и вот теперь, достигнув цели, остановился в нерешительности. Страшно и тревожно. Больше всего пугало даже не то, что я не найду здесь Амаранту, а то, что она может не простить моего эгоистичного поступка. Как любой нормальный человек я просто страшился быть отвергнутым. Но если Эмми и сделает нечто подобное, то у нее хотя бы будут для этого более веские причины, нежели у меня в свое время. Дав себе слово не сдаваться и не останавливаться ни перед какими препятствиями, которые могли повстречаться на пути (пусть даже их источником будет сама Амаранта), я наконец-то вышел из машины и, сделав несколько глубоких вдохов, направился к дому. В конце концов, сейчас мне предстояла всего лишь встреча с Глебом, поэтому не стоило так волноваться. Отправиться в лес на поиски Эмми лучше с заходом солнца. Мне казалось, что будет не совсем вежливо заявиться к ней, пока она отдыхает, пусть даже вампиры никогда не спят.

Осторожно постучал в дверь и застыл в ожидании. Из дома не доносилось ни единого звука, и я уже было решил, что Глеб все же куда-то уехал на другой машине, когда дверь внезапно распахнулась. Сказать, что Глеб удивился моему визиту, — значит промолчать. На его лице отразилось не просто изумление от неожиданной встречи, а нечто напоминающее шок. Нельзя было понять, рад он меня видеть или нет, хотя время все-таки показало, что тогда Глеб скорее огорчился. Как здравомыслящий человек он понял, что я преодолел огромное расстояние вовсе не потому, что соскучился по нему, а ради встречи с Амарантой. Одна-единственная мысль о том, что охотник общается с вампиром (не говоря уже о чем-то большем), приводила его в ужас. И даже некое подобие взаимопонимания, которое связало его с Эмми, когда она помогла нам расправиться со стаей оборотней, не могло изменить представлений старого охотника.