Орсон Кард - Седьмой сын

«Стой!» прошептал Гость. Даже шепотом своим он заставлял стены дрожать.

«Выслушай меня вначале», сказал он.

«Я всегда слушаю тебя», сказал Троуэр. «Хотя я не могу понять, почему ты выбрал столь недостойного червя, каким являюсь я». «Даже червь может обрести величие от одного прикосновения пальца Господня», сказал Гость. «Нет, ты неправильно понял меня – я не сам Господь. Не поклоняйся мне.»

Но Троуэр не смог совладать с собой, он зарыдал в экстазе, встав на колени перед этим мудрым и могучим ангелом. Да, ангелом. У Троуэра не было никакого сомнения в этом, хотя у Гостя не было крыльев и он носил костюм, вполне уместный и в парламенте.

«Человек, построивший это, находится в смятении, но в душе его зреет убийство, и если его подтолкнуть, он совершит его. И ребенок, сделавший эти кресты – он действительно, как ты и предполагал, достоин внимания. Но еще не определено, какую жизнь проживет он, жизнь в добре или зле. Обе дороги лежат перед ним, и он открыт влиянию. Ты понял меня?» «Эта работа предстоит мне?» спросил Троуэр. «Должен ли я забыть остальное и посвятить себя обращению этого ребенка на путь истинный?» «Если ты будешь проявишь излишнюю заинтересованность в этом, то его родители заподозрят тебя. Ты будешь продолжать заниматься пастырской службой, как и собирался. Но в сердце своем ты должен направлять все свои усилия на этого необычайного ребенка, чтобы привлечь его на мою сторону. Потому что если, достигнув четырнадцатилетнего возраста, он не будет служить мне, я уничтожу его.»

Сама мысль о том, что Алвин-младший будет ранен или убит была невыносима для Троуэра. Она наполняла его таким чувством потери, которое, как представлялось ему, не могли ощущать даже отец с матерью. « Я сделаю для спасения этого ребенка все, на что способен слабый человек», воскликнул он и его голос был столь полон муки, что прозвучал почти как рыдание. Гость кивнул, улыбнулся своей прекрасной любящей улыбкой и протянул руку Троуэру.

«Я верю тебе», сказал он мягко. Его голос был подобен живительной влаге, смачивающей болящую рану. «Я знаю, ты сделаешь все как надо. А что касается дьявола, тебе нет нужды бояться его.» Троуэр потянулся к протянутой руке, намереваясь покрыть ее поцелуями; но в тот момент когда он должен был коснуться плоти, там не оказалось ничего. Гость удалился.

Глава 9

СКАЗИТЕЛЬ

Сказитель еще хорошо помнил те времена когда в здешних местах можно было забравшись на дерево увидеть девственные леса, раскинувшиеся более чем на сто квадратных миль вокруг. Времена, когда дубы жили более века и их разросшиеся стволы образовывали настоящие древесные горы. Времена, когда листья над головой были так густы, что в некоторых местах земля была голой из-за отсутствия света.

Этот мир вечных сумерек теперь ушел в прошлое. До сих пор еще оставались области первозданного леса, где неслышно как олени бродили Краснокожие и у Сказителя было ощущение, что он находится в соборе самого почитаемого Бога. Но подобные места были так редки, что за весь последний год странствий Сказителю так и не удалось найти такого места, где можно было бы залезть на дерево и увидеть лес без конца и края. Вся страна, лежащая между Хио и Уоббиш была заселена, хотя и не так сильно как в Европе, и даже сейчас, со своего насеста, расположенного на самой верхушке ивы, Сказитель видел как несколько дюжин очагов выбрасывали столбы дыма в холодный осенний воздух. И во всех направлениях гигантские участки леса были выкорчеваны, земля распахана и засеяна, урожай выращен и собран. Так что земля, которую когда-то гигантские деревья скрывали от небесного ока, лежала теперь ощетинившись стерней и ждала, когда зима укроет ее от позора. Сказитель вспомнил привидевшегося ему хмельного Ноя, которого он некогда вырезал как иллюстрацию к изданию Книги Бытия для воскресных школ шотландской церкви. Ной был наг, с безвольно открытым ртом и все еще зажатой в пальцах полупустой чашей, неподалеку издевательски хохотал Хам; и еще кто-то неизвестный с Шемом, спешившие одеть своего отца. С внезапным волнением Сказитель вдруг понял, что именно сейчас сбывается это предсказанное в Писании пророчество. Это он, Сказитель, усевшись на верхушке дерева, видит обнаженную землю, оцепеневшую в ожидании целомудренного покрова зимы. Он мог только надеяться на исполнение этого пророчества, но никак не предполагал увидеть что-либо подобное собственными глазами. Или, может так статься, что притча эта все же не являлась символом нынешнего времени. Почему бы и не наоборот. Может, вспаханная земля – это символ пьяного Ноя?

Когда Сказитель добрался до земли, то уже полностью пришел в себя. Он размышлял и размышлял, пытаясь раскрыть видениям свое сознание, что необходимо, чтобы стать хорошим прорицателем. И каждый раз, когда ему казалось, что он крепко и надежно ухватил что-то, оно уплывало и изменялось. Он слишком цеплялся за каждую мысль, в результате все дело тормозилось и он оставался как и прежде в полной неуверенности. У подножья дерева он раскрыл свою сумку и достал оттуда Книгу Притч, впервые открытую им в восемьдесят пятом году для Старого Бена. Осторожно расстегнул застежку переплета, закрыл глаза и провел руками по страницам. Открыв глаза, он обнаружил, что его пальцы лежат на Адских Притчах. Конечно, очень подходяще. Его палец коснулся двух притч, обе написаны его собственной рукой. Первая не имела значения, другая же казалась подходящей. «Глупец видит не то дерево, что видно мудрецу.»

Тем не менее, чем больше он старался понять смысл этой притчи применительно к его размышлениям, тем меньше видел связи с ними, разве что упоминание о деревьях имело какое-то отношение к нему. В конце концов он вернулся к первой поговорке: «Если глупец начнет бороться со своей глупостью, то станет мудрецом.»

Ага. Это уже кое-что. Это был глас пророчества, записанный им еще до начала своих странствий, во времена прежней жизни в Филадельфии. В ту ночь, когда Книга Притчей впервые ожила для него и он увидел, как горящие буквы слагаются в слова, которые должны быть записаны. Ночь эту он провел без сна, пока свет восходящего солнца не залил пылающую страницу. Старый Бен, как всегда по утрам ворчливый, с грохотом спустился вниз по лестнице, понюхал воздух и сказал: «Я надеюсь, ты не пытался спалить дом, Билл?» «Нет, сэр», отвечал Сказитель. «Но мне было видение о том, что Господь хотел сказать в Книге Притчей и я записал его.» «Ты совсем одурел с этими своими видениями», сказал Старый Бен. «Истинные видения исходят не от Бога, а из сокровенных уголков человеческого сознания. Если тебе захочется, можешь записать это как притчу. Мысль слишком агностическая, чтобы я мог использовать ее для Альманаха Бедного Ричарда». «Взгляните сюда», сказал Сказитель.