Кирилл Довыдовский - Каятан

– Вот и настал, наконец, тот день, – заговорил сержант, – когда Легион сможет избавиться хоть от какой-то части излишек. Солдаты первого и второго десятка свободны до обеда, когда будет построение роты. Лейтенанту Сименсу есть что вам сообщить. Бывших солдат третьего десятка больше никто не задерживает.

В двенадцать часов на плацу построилась теперь уже вся рота.

– Теперь вас стало на тридцать человек меньше, – начал лейтенант Сименс, – и, по идее, вы уже не должны казаться разболтанным сборищем недоумков, но это только по идее. Еще пара лет упорных тренировок – и некоторых из вас можно будет смело записывать в раздел армейского мяса. С завтрашнего дня ваши тренировки претерпят некоторые изменения. Теперь вас будут учить действовать не в виде безмозглого сборища законченных тупиц, а в виде организованного армейского подразделения. Подробнее вам объяснят командиры ваших отделений. Я же должен донести до вас другое.

Вам, безусловно, уже давным-давно известно о продолжающихся нападениях проклятых кочевников на северные области Термилиона. Ну, и те из вас, кого матери не слишком часто отпускали с рук мимо колыбели, наверняка уже догадались, что Его Величество не стал бы долго терпеть подобное безобразие. И потому сегодня я могу донести до вас, что генерал Тавир, командующий Шестым Легионом, получил приказ выдвигаться к границам Данхары. Но главное, конечно же, не это. Лично меня гораздо больше волнует то, что Седьмой Легион укомплектован не до конца, а если посмотреть правде в глаза, то в нем не хватает целого полка. И укомплектовать этот полк некем – кроме меня с вами, конечно же, – после этих слов он как-то гаденько улыбнулся, – Седьмой Легион пока никуда не отправляют, – продолжил он, – но… через два-три месяца ситуация вполне может измениться. Поэтому то, как много времени успеет пройти до той поры, когда какой-нибудь сумасшедший кочевник отправит в Бездну вашу грешную душонку, зависит только от вас самих и от того, насколько усердны вы будете во время тренировок.

Хотя в тот день у нас и был выходной, в город мы решили не идти. Алента, конечно, расстроится, но я предупреждал ее, что в увольнение могут и не отпустить.

Глиман, как и в любой другой свободный день, отправился в кабак, – по обыкновению, ждать его не следовало прежде, чем в округе закончится все пиво. Мы с Миком жарили мясо около небольшого костерка. В тот замечательный день мы не тренировались.

– Лейтенант, – заговорил Мик, – сегодня почти без мата обошелся. К чему бы это? Может, это из-за того, что Шестой Легион отправляют. Вдруг и нас скоро?

– Может быть…

Мысль о том, что придется куда-то там идти, да не просто так, а резать кочевников, была… в общем, она как-то не очень укладывалась у меня в голове. В конце концов, мне даже понемногу стали нравиться тренировки… Нельзя же теперь все бросить! Хотя я ведь теперь вроде как легионер, со всеми вытекающими отсюда обязанностями…

– Если честно, – произнес я, – не думаю, что нас могут послать в Данхару. Есть более опытные легионеры. Вряд ли для карательного рейда потребуется больше пары полков. Да и как за ними угонишься без лошадей?

– Сименс сказал…

– Ерепенится, – сказал я уверенным голосом, хотя сам был уверен не до конца. – Что ему еще делать?

Мик задумался… но только на секунду. Скоро его лицо просветлело.

– Тогда… тогда надо это отметить!

– Что?

– Ну, наше посвящение… э-э, то есть принятие… в общем, то, что мы стали легионерами. Это ведь хорошо, правда?

– Наверное…

– Тогда мы просто обязаны это отметить!

– Почему?

– Да потому что мы целую вечность ничего не отмечали! А если подумать… – он сделал напряженное лицо, – мы вообще ничего никогда не отмечали! Одни тренировки…

– Пить вредно, – наставительно заметил я.

– Глиман пьет.

– Потому и дерется хуже тебя.

– Э-эх, пролетит вот так молодость, а мы ни вина не попьем, ни по бабам не походим.

– Дурак ты, Мик. Вот смотри – сейчас тебе приходится во всем себе отказывать, упорно тренироваться каждый день и не знать никаких радостей. Ведь так?

– Так! Именно так! – с этим он был горячо согласен.

– Хорошо. Но представь себе: пройдут годы, ты станешь жутко крутым, и тогда… все до одной бабы твоими будут.

Последнюю фразу я постарался сказать максимально проникновенным голосом.

– Если меня раньше какой-нибудь кочевник не прирежет.

– Нет, ну что ты каркаешь? Если не будешь тренироваться, то этот кочевник тебя еще скорее прирежет.

– Вот я и говорю: надо отметить! Потом возможности не будет!

Глава 8

«Сегодня не произойдет ни-че-го, что заставило бы меня сдвинуться с места», – я лежал на кровати, и последняя мысль приятно грела душу. Один выходной в месяц, и потратить его нужно с пользой. Весь день спать, например.

Барак – какое грубое, некрасивое слово – пустой. Ведь никого так, как меня, Киото не гоняет, значит, все остальные используют увольнительную по назначению. И слишком уж сержант в последнее время усердствует. Вообще я очень четко понимал, насколько мне повезло. Получить такого наставника, не прилагая к этому никаких усилий и даже не давая согласия на ученичество, было громадной удачей.

В армии я был вот уже полгода. И если нужно было бы охарактеризовать этот отрезок одним предложением, оно было бы чем-то вроде: «Насколько хорошо и полезно учиться келото, настолько же плохо и бесполезно служить в Легионе». В этом отношении последний оказался совсем не таким, каким можно было его себе представить. Мне еще повезло, что я попал во взвод Киото.

К нам с Миком никто не лез – посмотрел бы я на них! – но ко всем другим, кто не был частью сильной компании, – неизменно. Я этого от легиона не ожидал. О какой сплоченной команде может идти речь, если большинство окружающих тебя людей тебе, мягко говоря, глубоко не симпатичны?

Правда, капралы не уставали напоминать, что по прошествии года обучения полк превратится в не более чем четыре роты регулярных войск. Все неподходящие должны будут отсеяться… Но все равно. Мнение мое уже было сформировано.

Еще больше мне не понравилось исполнять приказы. Я этого не ожидал, но так случилось. Я понимаю, когда это во время войны, только так войско может действовать четко, но сейчас… Наверное, по-другому добиться дисциплины невозможно…

Черт, видимо все это было просто не для меня. Однозначность – во всем и всегда. Правила ради правил. Выполнение приказов: не ради высшей цели, не для победы на врагом, а просто.

Наверное… наверное мне, как и многим, действительно хотелось не служить, а драться с кем-то и во имя чего-то. Наверное, это было чем-то детским, несбыточным. Армия оказалось предназначенной для чего-то другого.