Елена Хаецкая - Хелот из Лангедока

– Хелот, иди сюда!

Греттир вздрогнул и опять посмотрел на своего друга. Хелот поднялся на ноги и прошел мимо.

Отец Тук протрезвел и теперь был мрачнее тучи.

– Хелот, сын мой, – загудел он, – мы все чудом спаслись из петли, за что следует благодарить Господа, Эпону и этого юного нечестивца. – Он махнул рукой в сторону Алькасара. – Однако боюсь, что жить нам осталось недолго, ибо Локсли в плену, а мы его не оставим.

– Знаю, – сказал Хелот.

– Как ты думаешь, шериф обменяет нашего Робина на того недорезанного выродка?

Все посмотрели на Греттира, который не слышал, о чем идет речь, и съежился.

– И не подумает! – горячо сказал Малютка Джон.

– Я тоже так думаю, – честно признался Хелот.

– Тогда повесим его, – предложил Джон.

– Не вижу смысла, – отозвался отец Тук, вызвав тем самым тайную благодарность Хелота.

– Уходим, – сказал Джон. Он обернулся к погорельцам. Это были две семьи примерно одного возраста, с детьми от восьми до двенадцати лет, общим числом шесть человек. Где чьи дети, определить было сложно. Они так и стояли, сбившись в кучу.

– Идите с нами, – предложил им Малютка Джон. Крестьяне застенчиво смотрели ему в рот. Раскиснув от чужого сочувствия, женщины стали потихоньку всхлипывать.

Хелот тронул Алькасара за рукав:

– Надо забрать травы святого Сульпиция. Размокнут в снегу-то.

Он кивнул, и друзья пошли обратно к виселице. Ставни во всех домах были теперь плотно закрыты. Греттир заметил, что они возвращаются, прижался спиной к колодезному срубу и широко распахнул глаза.

– Алькасар, – сказал Хелот, – у тебя рубашка чистая. Оторви рукав, пожалуйста.

– Зачем еще? – искренне удивился он.

– Погляди, видишь – человек истекает кровью. Для чего нас святой Сульпиций учил?

– Где человек? – поинтересовался Алькасар. Он кивнул на Греттира и нехорошо улыбнулся. – Он пришел в лес, чтобы убить нас.

– Пожалуйста, – повторил Хелот. – Алькасар, я тебя прошу. Оторви рукав и дай мне. Я сам его перевяжу.

Сарацин покачал головой и, ворча под нос, стал раздирать тонкое полотно.

– Пользуешься тем, что тебе я не могу отказать, – заявил он и отвернулся.

Хелот улыбнулся.

– Иди сюда, – приказал он Греттиру. Тот подошел, с трудом передвигая ноги. Хелот обернул его рану рукавом, который сразу промок, и крепко взял за руку.

– Ну так что, – сказал Алькасар хмуро, – мы идем за травами?

Втроем они пошли к той елке, под которой остался мешок с драгоценными травами и кореньями. Хелот развязал его и вытащил листья того растения, которое надлежало разбавлять слюной, чтоб зажило само собой.

– Дай-ка второй рукав, – сказал он Алькасару, – все равно рубаха испорчена.

Сарацин повиновался.

– Я как этот… как святой Мартин, – сообщил он внезапно.

От удивления Хелот чуть не проглотил траву, которую как раз разбавлял.

– Ну да, – с важностью пояснил Алькасар. – Отец Тук замечательно про него рассказывает. Святой Мартин тоже портил хорошие вещи. Рвал плащи. Делился с разными вонючими мерзавцами.

Хелот приложил к горлу Греттира зеленую примочку и аккуратно привязал ее двумя рукавами.

– Зачем с ним возишься? – спросил Алькасар, жадно трогая свой нож.

– С тобой я тоже зря возился? – разозлился Хелот. – Откуда ты знаешь, что он за человек?

– А он вообще не человек, – ответил Алькасар, широко улыбаясь. – Разве я смог бы зарезать его, если бы думал иначе?

Греттир так испуганно взглянул на Хелота, что в душе лангедокский рыцарь почувствовал удовлетворение.

– Греттир, ты можешь разговаривать?

Он кивнул:

– Могу… только тихо.

– Как тебя занесло в деревню?

– Не знаю… – ответил он, подумав. – Сэр Гай сказал: «Спалим пару домишек. Это же как охота: не любишь убивать, развлекайся другим способом».

– Твои лирические наклонности спасли мне жизнь, – сказал Хелот, заканчивая возиться с повязкой. – Если бы ты не отъехал в сторону полюбоваться природой, меня бы повесили.

Алькасар захохотал, блестя белыми зубами:

– Это точно!

Греттир содрогнулся.

– Меня убьют? – спросил он.

– Когда-нибудь – несомненно, – утешил его Хелот и затянул завязки мешка с целебными травами. – Но, во всяком случае, не сейчас.

– Эй, постой, – вмешался Алькасар. – Мне показалось, что ты хочешь отпустить его, Хелот.

– Правильно.

– Он никуда не пойдет, – заявил сарацин. – Это мой пленник, и я говорю: он останется здесь.

– Да? – спросил Хелот странным голосом. – И что ты, в таком случае, собираешься с ним делать?

Сарацин слегка нагнул голову и ответил очень сдержанно:

– Я поступлю с ним, как захочу.

Хелот посмотрел ему прямо в глаза прямым, тяжелым взглядом. Он молчал так долго, что сарацин неожиданно смутился и закричал:

– Эта бледная сопля предаст тебя за первым же углом! Разве можно доверять рыцарю, да еще норманну? Ты сошел с ума, Хелот!

– Он уйдет в Ноттингам, – повторил Хелот совсем тихо и коснулся своего меча.

Алькасар побледнел, отступил на шаг, потом пробормотал сквозь зубы ругательство на своем языке, резко повернулся и пошел прочь, расшвыривая ногами лежавшие на земле комья снега и ветки.

Глава седьмая

Ранним утром Хелот ехал по лесу, направляясь к городу Ноттингаму, и улыбался. На душе у него было так свежо и чисто, будто ему снова десять лет и он идет к своему первому причастию.

Накануне ему пришлось выдержать штормовой гнев Малютки Джона и ядовитое кипение отца Тука, которые негодовали на него за «дурацкое и трижды дурацкое» (по выражению духовного отца) решение отпустить Греттира Датчанина. Положение смягчил сынишка вдовы, который весьма кстати вспомнил, что у Хелота, вроде бы, действительно был в Ноттингаме какой-то приятель из норманнских вельмож и вот этот-то вельможа и помог вызволить браконьера из тюрьмы. Заявление рыжего Робина вызвало всеобщее недоумение. Алькасар был мрачнее тучи и на Хелота не глядел.

– В Ноттингаме меня знают как рыцаря Ордена Храма, – заявил Хелот. – Думаю, не будет ничего страшного, если я отправлюсь туда завтра один и посмотрю, что можно сделать.

Они сидели в харчевне Тилли и Милли в урочище Зеленый Куст и от волнения поглощали эль в чудовищных количествах. Милли запыхалась и стала красной как свекла, умаявшись таскать кувшины и наполнять кружки.

– Сын мой, у твоего плана есть чудовищный недостаток, – заявил отец Тук. – Его основа – доверие к человеку, которому мы никак не можем доверять. Надо было прирезать этого Трентира, или как там его, и дело с концом.

Стрелки закивали, Алькасар смотрел на своего друга угольными глазами, пылающими лютой злобой.