Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Люди вокруг Змееглаза смеялись и показывали пальцем. Только Арнульф был вне себя от гнева. Смерть вовсе не стра­шила мальчика, однако его больно задевали насмешки.

Предводитель викингов убрал ногу и махнул рукой на меч Змееглаза.

— Пойдешь на меня с этим, и я тебе задницу надеру.

В душе Змееглаза все бурлило от унижения, лицо покрас­нело, руки и ноги окаменели. Он подобрал меч и побрел прочь из лагеря, направляясь в сторону города, а в спину ему летели горькие упреки и ядовитые насмешки. Ему хотелось развернуться, сбить насмешников с ног, но он знал, что ни­чего не получится. С тем же успехом он мог сжимать в руке не меч, а веер византийской дамы. Он не сомневался, что на нем лежит заклятие. Однажды он разрушит его и вернется, чтобы написать свое имя кровью тех, кто потешался над ним. Вот только нужно понять, как это сделать.

Глава двенадцатая

Приглашение

Начальник священных покоев не удовлетворил просьбу Лу­иса об аудиенции, и ученый сидел за своей конторкой, уро­нив голову на руки. Пока ни о какой резне на улицах не бы­ло слышно, и стражники у дворцовых ворот сказали, что приказа истреблять уличных гадателей не поступало. Про­шло уже две недели с того разговора с придворным, и Луису больше не было страшно за свою жизнь. Страшно было на улицах. Выходить за ворота дворца представлялось весьма рискованной затеей. Многие поверили, что настали послед­ние деньки, и, не стараясь больше казаться цивилизованны­ми людьми, принялись грабить и даже убивать. Городские стражники пытались противостоять бесчинствам. По край­ней мере, во дворце они с Беатрис в безопасности. Пока что в безопасности.

Луис постучал по пергаменту. Необходимо привести мыс­ли в порядок. При других обстоятельствах он был бы в вос­торге от подобной работы. Кто-то оплачивает все затраты, чтобы он занимался одним из любопытнейших философских вопросов. Нет ничего дурного в том, чтобы исследовать ок­культные и магические науки, пока ты занимаешься только теорией, но ведь начальник покоев желает получить действу­ющее заклинание. Разве от этого граница между теорией и практикой не размывается? Луис ощущал в глубине души, что так и есть. Христос не допускает обманов и компромис­сов. Либо за, либо против, да или нет. А на какой стороне те­перь он?

Но кроме того существовала и непосредственная угроза жизни. Наказание за неудачу будет суровым. В итоге он мо­жет обречь себя на адские муки, а начальник священных по­коев незамедлительно устроит ему переселение в ад. Он дол­жен бежать, убираться из этого кошмарного города. Беатрис женщина здравомыслящая, она сумеет подавить разочаро­вание и бросить роскошный дворец, если он объяснит ей, ка­кая опасность им угрожает. Но сможет ли он бежать? Здесь у него есть все, вообще все: еду ему приносят, постель засти­лают, книги, которые он просит, доставляют незамедлитель­но, душистые травы заменяют каждый день. Он достаточно хорошо знал таких людей, как начальник священных поко­ев, чтобы понимать — они не станут тратить на тебя время и деньги, чтобы потом отпустить просто так. Этот человек знал о нем все, когда он жил в лачуге в квартале у маяка, что же он знает о нем теперь, когда Луис оказался прямо у него перед носом?

Тревоги Луиса затеяли у него в голове гонки на колесни­цах. У него имеются враги, это-то совершенно очевидно, при­чем среди дворцовых чиновников тоже, однако пока ему ни­кто не угрожал. Он подумал о препозите с его утонченными чертами лица, с как будто сонными, полуприкрытыми глаза­ми, которые словно даже и не смотрят, но замечают все. Ев­нух не поверит в несчастный случай, если Луиса найдут мерт­вым в переулке.

Луис склонялся к мысли, что начать надо с изучения демо­нов, с работ тех ученых мужей, которые дали им названия и классифицировали. Однако его всегда учили начинать с ос­нов, поэтому он обратился к астрологии. Прокл говорил, что симпатии и антипатии предопределены самой природой. Судьбы людей связаны с созвездиями, под которыми они ро­дились, с планетами, с животными, даже с приливами. Астро­логия была коньком Луиса, хотя он полагал, что она гораздо лучше описывает характер и склонности человека, нежели предсказывает будущее. Но все же ему придется изучить все влияния, какие оказываются на императора, прежде чем да­вать советы, как эти влияния ослабить. Книги, хранящие древнюю мудрость — работы греков, арабов и персов, — бы­ли разбросаны вокруг ученого.

Он изучил звездные карты. Луна, Марс и Меркурий нахо­дились в соединении. Он взял латинский перевод Гефестиона Фиванского. «В соединении Луны, Марса и Меркурия рождаются люди, сведущие в магии, обладающие тайными знаниями». Он коротко рассмеялся. Хотел бы он знать, где ему сейчас отыскать такого. Он внимательнее рассмотрел планеты: Луна-мать, Марс-воин и Меркурий, вестник богов, навевающий сны. Викинги! В Нормандии их было полно, ди­ких родственников местной нормандской знати, только что сошедших со своих кораблей, с морской солью за ушами, нелепо одетых, но от этого не менее грозных. Они поклоня­лись Меркурию, которого знали под другим именем — Один, безумный бог, как они считали. Меркурий находил­ся на асценденте, его влияние нарастало. Как и влияние викингов, оставшихся за городскими стенами. Меркурий планета, управляющая магией.

Так что же могло повлиять на императора? Луис знал вре­мя рождения Василия и составил его гороскоп, справляясь по книгам о положении звезд. На это ушел почти весь вечер, и никаких результатов это не принесло. Если верить плане­там, император был благословен. Тогда Луис изучил послед­ние пять лет, чтобы выявить особенные влияния звезд в этот период. Ничего. Некоторые колебания, трудности, однако ничего серьезного, никаких катастроф.

Он принялся читать другую книгу, «Древние святотат­ства», в которой описывались верования, искорененные в разных землях. Он пролистал сочинение, ни на чем особен­но не задерживаясь, пока не наткнулся на одну страницу. Ге­ката, богиня-покровительница Константинополя. Возможно ли, что она демон и Господь ополчился на город, который поклоняется ей? Он принялся читать: богиня перекрестков, богиня мертвых, богиня стен и границ, в том числе границы между мертвыми и живыми, она ассоциировалась с собака­ми, с ядами и поэзией. Как будто по команде, две дворцовые собаки принялись лаять, отчего Луис вздрогнул. Гекате ока­зывали почести в конце каждого месяца, люди приносили в жертву черных барашков на развилках дорог и в священ­ных местах.

Как много слов, как мало пользы.

Когда Беатрис вернулась — она была в гостях у придвор­ных дам, — по всей комнате были разбросаны пергаменты, и она спросила, можно ли их убрать. Он позволил, а затем, когда она подошла и остановилась у него за спиной, глядя на его записи, он взял ее за руку.