Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Дикий волк

— Ради бога, Маррик. Если тебе кажется, что он может быть нам полезен, давай возьмем его с собой. Поговорить можно и в лодке. Еще немного — и прилив закончится, лодка уйдет. Скорее всего, погода испортится, и я боюсь, что они не станут ждать.

По-бретонски же он добавил: «Мы всегда сможем избавиться от него».

— Лодка? — спросил я. — Вы уйдете по реке?

— А как же еще? Думаешь, мы пройдем по дороге? Посмотри на мост, — он мотнул головой. — Ладно, Ханно, спускайся, мы подойдем.

Он потащил меня через бечевник. Я повис у него на руках.

— Куда ты меня тащишь?

— Не твое дело. Умеешь плавать?

— Нет.

Маррик рассмеялся не вселяющим надежды смехом.

— Тогда для тебя это не имеет значения, верно? Пошли, пошли.

Он снова зажал мне рукой рот и оторвал меня от земли, будто я весил не больше котомки. Мы спускались к роке, маслянисто блестевшей в темноте.

Это была обычная рыбацкая лодка, сплетенная из ивняка и обтянутая кожей; ее спрятали под кустами у самой воды. Ханно уже поднимал якорь. Спотыкаясь и скользя, Маррик спустился вниз, скинул меня в лодку и забрался сам. Лодка отошла от берега, и я снова почувствовал у шеи холодное лезвие ножа.

— Ясно? Пока мост не скроется из виду, рта не открывать.

Ханно оттолкнулся веслом, и нас подхватило течение.

Ханно заработал веслом и направил лодку к южному пролету моста. Меня под охраной Маррика посадили на корме. Когда мы были уже далеко от берега, я услышал громкое испуганное ржанье Астера, почуявшего дым. В отблесках неистового пожара я увидел, как он отделился от стены и, волоча оборванную привязь, помчался подобно привидению вдоль по бечевнику. Случись хоть потоп, он вернется к воротам конюшни, и его обязательно найдут. Интересно, что подумают обо мне, когда хватятся? Сердика больше нет, как и моей комнаты. Догадаются ли они, что я обнаружил тело Сердика и в страхе уронил лампу, при этом сгорел сам? Что бы они ни думали, теперь это для меня не имеет значения. Сердик отправился к своим богам, а я похоже, направляюсь к своим.

12

Черневший свод моста со стремительной быстротой приближался к нам. Мы плыли вниз по течению. Начался отлив. Последняя волна подхватила лодку и понесла в море.

Маррик убрал нож от моей шеи.

— Хорошо отделались. Этот чертенок оказал нам отличную услугу со своим пожаром. Никто не обратил внимания на реку и лодку, проплывшую под мостом. Ну что, приятель, теперь послушаем тебя. Как зовут?

— Мирдин Эмрис.

— Но ты же сказал… Ну-ка постой! Мирдин, говоришь? Не побочный ли ты сын?

— Он.

Маррик присвистнул. Ханно задержал весло в воздухе и сделал мощный гребок. Лодку качнуло.

— Слышал, Ханно? Он побочный сын! Но скажи, почему ты назвался рабом?

— Я не знал, кто вы, а вы не узнали меня. Поэтому я подумал, что если вы воры или люди Вортигерна, то отпустите меня.

— Сумка, пони и все прочее… Получается, что ты в самом деле ударился в бега? М-да… — задумчиво проговорил он. — Если верить россказням, то тебя особо не за что винить. Но зачем устраивать пожар?

— Я сказал вам правду. Камлак убил ни за что моего друга, сакса Сердика. Я думаю, он сделал это только потому, что тот принадлежал мне. Камлак хотел использовать его смерть против меня. Они подкинули тело ко мне в комнату, чтобы я увидел. По обычаю саксов люди попадают к своим богам через огонь. Потому я и поджег комнату.

— А остальные во дворце отправляются к дьяволу?

— В крыле прислуги никого не было, — с безразличием ответил я. — Народ или ужинал, или меня искали, или обслуживали Камлака. Удивительно, а может быть, и нет, но как быстро люди привыкают к новым хозяевам. Наверняка пожар потушат прежде, чем огонь успеет добраться до королевских апартаментов.

Он долго молча глядел на меня. Нас все еще несло на волнах отлива прямо в устье. Ханно не делал попыток пристать к какому-нибудь берегу. Я запахнул поплотнее накидку и поежился.

— К кому ты бежал? — спросил Маррик.

— Ни к кому.

— Погоди, приятель, мне нужно знать правду, иначе сейчас же полетишь за борт, будь ты хоть королем. Слышишь меня? Ты бы не протянул и недели, если бы тебе не к кому было бежать. О ком ты думал? О Вортигерне?

— А что, идея, правда? Камлак за Вортимера.

— Что? — воскликнул он. — Ты уверен?

— Никакого сомнения. Он давно носился с этой идеей, потому и ссорился с королем-отцом. В любом случае он со своими людьми ушел бы к нему. А сейчас, имея королевство в своем распоряжении, он просто не пустит к себе Вортигерна.

— А кого же он пустит?

— Этого я не знаю. Кого, в самом деле? Насколько вы можете себе представить, он не очень-то откровенничал об этом до последнего времени, пока не умер мой дед.

— Хм. — Маррик поразмыслил с минуту. — У старого короля остался еще один сын. Если знати не понравится этот союз…

— Вы имеете в виду ребенка? Не слишком ли просто получается? У Камлака есть хороший пример. Вортимер оказался бы совсем в другом месте, если бы его отец не проделал то, что собирается проделать Камлак.

— А что он собирается проделать?

— Вам известно об этом столько же, сколько мне. А потом, зачем я буду все рассказывать, не зная, кто вы? Не пора ли открыть себя?

Он пропустил мимо ушей мой вопрос.

— Похоже, ты прилично знаешь всю кухню. — Его голос звучал задумчиво. — Сколько тебе лет?

— Двенадцать. В сентябре исполнится тринадцать. Для того, чтобы понять Камлака и Вортимера, не надо быть семи пядей во лбу. К тому же я слышал это собственными ушами.

— В самом деле? Клянусь Тельцом! А что ты еще слышал?

— Очень много. Я все время путался под ногами. На меня никто не обращал внимания. Моя мать сейчас уходит в монастырь Святого Петра, и я не отдал бы ломаного гроша за мое будущее. Поэтому решил смыться.

— К Вортигерну?

— Понятия не имею, — искренне ответил я. — У меня не было конкретного плана. Может быть, и к Вортигерну. Кроме него, никого не остается. Саксы волками вцепились в горло британцам и будут рвать Британию на клочки, пока ничего не останется. К кому же еще?

— Ну, — сказал Маррик, — к Амброзиусу.

Я рассмеялся.

— Ну, конечно, к Амброзиусу. Я думал, вы серьезно. Я по акценту понял, вы из Малой Британии, но…

— Ты же спрашивал, кто мы. Мы люди Амброзиуса.

Установилась тишина. Устье исчезло из виду. Далеко на севере мерцал огонек — маяк. Дождь уменьшился, а скоро перестал совсем. Стало холодно, с берега дул ветер. По воде пошла зыбь. Лодку кидало и качало. Я почувствовал первые признаки морской болезни. От холода и дурноты я крепко сцепил руки на животе.