Макс Далин - Убить некроманта

Последней каплей упала история о том, как Добрый Робин пристрелил какого-то провинциального рыцаря прямо у дверей храма, куда тот шел венчаться. Девку, видите ли, ее бедное семейство выдавало замуж против ее воли или ради денег, я не знаю. Но, как бы там ни было, девка увязалась за бандитами, Робин называл ее «своей королевой» и болтал, что покажет выродку-королю и всей стране пример истинной любви, которую давно променяли на придворный разврат.

И так это все тянулось и тянулось, лишая меня не только покоя, но и изрядной части дохода. Беглые северяне только руками разводили, а мои вельможи твердо решили, что нам с Добрым Робином обязательно надо дать возможность помериться силами. Я долго терпел, но не выдержал и отправился навстречу банде Доброго Робина со своей личной гвардией.

Меня отговаривали.

На моем Малом Совете Оскар сказал так:

— Если вам вдруг будет угодно выслушать мое нижайшее мнение, мой дорогой государь, то ваш домашний вампир посоветовал бы вам не покидать столицы. Ваш дворец — неприступная крепость. Ваши гвардейцы лучше чувствуют себя вблизи своих могил. Бернард всегда готов сообщить о любом изменении в обстановке. И я, ваш покорнейший слуга и преданнейший товарищ, готов поднять своих младших, если опасность вдруг станет серьезной. А там, вдалеке от дома…

Вампиры, вестимо, не любят путешествовать. Понимаю. Тут родной склеп, свой гроб — домашний уют, а на чужой стороне и голову преклонить некуда.

— Вы смотрите со своей колокольни, Князь, — говорю. — Я не могу больше сидеть дома, когда этот гаденыш уничтожает плоды моей четырехлетней работы и убивает моих подданных, потому что они ему не нравятся. У меня нет выбора.

Тогда высказался Бернард:

— Ваше прекрасное величество, батюшка, да как же это? А столицу-то без пригляду? А ежели что случится? Ведь все же мошенники, все воры как есть… Чай, сами изволите видеть… Ведь весь двор только и думает, как бы вас выпроводить, государь, да самим всласть пожить…

И тут робко подал голос Нарцисс:

— А может, с Добрым Робином поговорить? А, государь? Может, его кто-то обманул насчет вас, и он теперь и сам не понимает, что делает? Давайте, я поеду, а? Объясню ему…

Его я поцеловал в висок и сказал:

— Снова выпорю, если будешь настаивать… А что касается столицы — как-нибудь провертится. Я уже уезжал — и, возвращаясь, заставал ее на месте. Так что решение принято.

Оскар хмурился, морщился, но все-таки высказался:

— Мой дорогой государь, простите мне мою беспримерную дерзость, но я не могу отпустить вас в обществе одних только дураков и трупов, без серьезной поддержки. Я прошу вас, ваше прекрасное величество, взять с собой хотя бы четверых моих младших. Гробы, в конце концов, можно везти в закрытой карете.

Я поразился.

— Князь, — говорю, — дружище, это же так рискованно и неудобно… И кто же согласится? Я не хочу, чтобы вы им приказывали идти на такое опасное дело…

Оскар поклонился.

— Довожу до вашего просвещенного сведения, мой скромнейший государь, что мне пришлось словом старшего в клане запретить сопровождать вас тем, кто этого страстно желает, но не имеет достаточной Силы и опыта. Право, мой дорогой государь, добровольцев достаточно. Дело лишь в вашем высочайшем согласии.

— Я не дурак, — говорю, — отказываться от подарка столь почетного и полезного.

— Так вот, — сказал вампир, — к вашим услугам — Грегор, Агнесса, Клод и Плутон. Моя личная свита. За Силу и верность каждого из них я ручаюсь — сожгите меня, а пепел развейте, если кто-нибудь окажется ненадежным.

Я кивнул, и четверка добровольцев вышла из зеркала. Такие великолепные вампиры, такая утонченная грация и такая редкая внешняя прелесть, что даже Нарцисс не шарахнулся. Отвесили церемониальные поклоны и облобызали мои руки, вливая Силу, — я оценил. Они стоили. Немало стоили.

Я был по-настоящему тронут. Меня восхитила их отвага, которой так недоставало живым. Я сказал:

— Милые дети Сумерек, предупреждаю: это опасно. Вам придется спать чуть ли не рядом с живыми. Не под землей. Лошади могут понести. Лошадей могут убить. С любым из вас может случиться беда. Вы рискуете Вечностью.

Клод, светловолосый, со светлыми очами — золото и лед, — ответил:

— Ради лучшего короля Междугорья. И ради живых. Ведь мы тоже — дворяне Междугорья.

От людей я ничего подобного никогда не слышал.

Столицу мы покинули без всякой помпы.

Правда, двор нежно улыбался и махал руками. Вероятно, мои дорогие придворные воображали, что прощаются со мной навсегда. Подозреваю, самые ушлые отправили гонцов к Розамунде — с выражениями совершеннейшего почтения и преданности.

Меня сопровождал отряд живых драгун и гвардейский отряд мертвецов на мертвых конях — погода стояла очень холодная, сек дождь и дул пронзительный ветер, и для моей гвардии это отлично подходило. Правда, даже неутомимые кони-трупы вязли в грязи по бабки, а живые лошади просто выбивались из сил. Поход обещал оказаться весьма непростым, но я твердо решил прекратить весь этот дурной балаган.

Даже если прольется кровь.

Моих неумерших друзей везли в четырех крытых каретах, и каждую конвоировали мертвые всадники. Я побоялся размещать всех вампиров в одной повозке — кони ведь действительно могли понести, и все такое… Я не хотел из-за какой-нибудь непредвиденной несчастной случайности потерять квартет вампиров разом.

Я рассчитал все, что было можно, и почти все предвидел. Кроме одного — и мне нет прощения.

Я взял с собой Нарцисса.

Я — болван, тиран, эгоист, я не могу думать ни о ком, кроме себя. К сожалению, с этим приходится согласиться. Ведь я мог настоять на своем и заставить-таки Нарцисса остаться в столице — там ему угрожало гораздо меньше опасностей. Он, конечно, хныкал, канючил, просился, но что из того?! Нет ведь! Я же привык видеть его рядом с собой. Я привык, что он всегда рядом — протяни руку, — мой теплый щенок, мой цветочек. Я убедил себя, что на войне как на войне и что меня тоже могут убить, так что глупо терять время, которое мы можем провести вместе.

Я — тварь. В этом мои враги, к сожалению, правы.

Но что теперь уж об этом…

Мертвецы могли идти день и ночь, но живым требовался отдых. По ночам вампиры исчезали, обернувшись нетопырями или совами, и убивали — собирали для меня Силу и разведывали положение. Мои люди спали в придорожных деревнях.

В деревенской корчме на окраине дикого леса я провел с Нарциссом последнюю ночь. Помню, было ужасно холодно. В щели дуло, свет лампадки перед образом Божьим колебался. Маленькие кузнецы тоненько ковали между бревнами…