Надежда Первухина - От ведьмы слышу!

А Вика перечитала в книге «Необычные болезни» раздел «Виды порчи, сглаза и родственного оговора» и расплакалась. По всему выходило, что на дочку напустили порчу.

Из зависти.

Ну кто мог завидовать Машке?!

Вика приготовила отвар из трав, напоила безвольную и тихую дочку, с запоздалым ужасом отмечая, что Маша стала похожа на скелет, а блеск в ее глазах сменился каким-то мутным безразличием…

В то время как мама возилась с больной сестрой, Даша позавтракала и, прихватив тетрадку со стихами вампира, отправилась на улицу.

Роман сидел у подъезда, опустив голову. Даша знала, что с тех пор, как с сестрой приключилась непонятная болезнь, вампир дежурил возле их дома практически круглосуточно.

— Доброе утро! — улыбнулась Даша вампиру.

— Что с ней? — хмуро спросил Роман вместо приветствия. Он почему-то больше не разговаривал с Дашей предупредительно-светским тоном, отмалчивался, когда она принималась хвалить его стихи и избегал смотреть ей в глаза. А то, что он был бледен…

Так ведь это для вампира нормально.

— Она, наверное, простыла. Или опять переела таблеток для похудения, — беспечно отмахнулась Дарья от вопроса. — Мама лечит ее травами. Не волнуйся.

Роман странно взглянул на Дашу, но ничего не сказал.

— Не хочешь пройтись со мной? Я давно не была в библиотеке… — Дарья, разумеется, надеялась на положительный ответ. Но услышала совершенно иное:

— Мне необходимо поговорить с вашей матерью. Я не могу идти с тобой.

— Вот как? — нахмурилась Даша и дернула плечиком. Она только сейчас заметила, что Роман по-прежнему сидит на скамейке, хотя раньше он никогда бы не позволил себе такого в присутствии стоящей девушки. — Ну, как угодно. Вот твои стихи.

Даша шлепнула толстой тетрадкой о скамейку и, дрожа от злости, зашагала прочь от дома. И не услышала, как вампир прошептал ей вслед:

— Ведьма…

Даша шла и боролась со слезами. Слезы были гневные, яростные, неудержимые. Дай им волю, они, падая на асфальт, шипели бы, как соляная кислота.

— Он ничего не понимает! — шептала Даша. — Зачем ему она? Я старше на две минуты! Я умнее! И даже красивее! И я его по-настоящему люблю! Я, а не она!

Она добежала до скверика и там, усевшись на детские качели, дала волю слезам. Хорошо, что скверик, несмотря на солнечное, ласковое утро, был пуст. Иначе рыдающая девушка с глазами, сверкающими нечеловеческим фиолетовым блеском, могла бы не просто удивить, а и напугать кого угодно.

Даша мучилась от яростного бессилия, знакомого и пережитого всеми женщинами мира. Она его любит, а он ее — нет, и, как ни старайся, не получается воспламенить в нем ответное чувство. И есть еще соперница, которой достаются все его мысли и мечты…

Говорят, первой ведьмой была девушка, задумавшая вернуть себе парня, ушедшего к другой.

А еще говорят, что ведьмами женщины становятся из желания привязать к себе любимых навсегда. Накрепко. И подчас не спрашивая у любимых согласия на это.

…Даша всхлипнула и почесала копчик. Почему-то в последнее время копчик у нее чесался и противно ныл, словно там вызревал чирей.

«Надо будет протереть спиртом», — подумала Даша. И тут же ее мысли вернулись к несчастной любви. И к сестре, оказавшейся в любви более удачливой.

«Почему вечно ей везет?! Зачем ей Рома? Обычных парней — пруд пруди! Она с ним поиграется и бросит! У нее этих бойфрендов будет как перхоти! А мне… Мне никого не надо, кроме Романа! Его стихи, его картины… Я одна его понимаю как надо! Машке он даже и неинтересен, ей бы только пиво пить да обниматься. Нет ни интеллекта, ни вкуса… Бездарная кокотка!»

Глухая, какая-то стихийная ненависть к родной сестре темной волной неведомо откуда поднялась в Дашке и затопила на мгновение ее мозг.

«Хоть бы на нее потолок рухнул!» — подумала она, и в этот миг…

…И в этот миг вампир Роман вскочил со скамейки, будто его толкнули, и темной молнией кинулся в подъезд, взмывая к дверям квартиры Белинских, и разрывая эти двери как папиросную бумагу, и влетая в комнату Маши, и вцепляясь в уснувшую Машу, и стаскивая ее с кровати прочь, к окну…

…Он увидел, как на кровать рухнул потолок.

Вика, к этому моменту прибежавшая из кухни, увидела громадный пласт штукатурки с оборванными зубьями дранки, похоронивший под собой Машину кровать, и пронзительно закричала.

— Не волнуйтесь! — услышала она. — Маша жива и в безопасности.

Среди облаков оседающей на пол побелки Вика увидела Романа, стоящего у окна и крепко держащего на руках бесчувственную Машу.

— Что здесь было?! — простонала природная ведьма и бросилась к дочери…

«Что это со мной?!» — испуганно вздрогнула Даша. Ей показалось, что она на какое-то мгновение потеряла сознание. Руки дрожали, во рту пересохло, и все тело словно оплела паутина противной слабости. Даша провела ладонью по лбу. Лоб был мокрым от пота.

«Господи, какой ужас! Какой стыд! — вспомнила Даша о жестоком своем пожелании в адрес сестры. — Нельзя же так распускаться! Это унизительно! Маша больна, а я веду себя как последняя дрянь…»

Даша встала и, пошатываясь, пошла к магазину «Фрукты», блестевшему вывеской прямо за сквериком.

«Я куплю Даше ее любимых маниол. Да, и земляничного джема».

При этом у Даши возникло странное ощущение, что с ней произошло нечто такое, от чего джемом уже не откупиться.

…Пока Даша выбирала самые спелые маниолы, в квартире Белинских происходило нечто, напоминающее театр военных действий.

Авдей, на момент падения потолка находившийся в издательстве для подписания очередного договора, бросил все и примчался домой, едва Вика позвонила ему на сотовый и отчаянно прокричала в трубку: «Мейдей!»[5] Теперь Авдей, Вика, вампир и Маша сидели в гостиной, затравленно поглядывая по сторонам, словно ожидая, что случится очередная катастрофа. В комнате девочек шумно суетилась бригада ремонтников, вызванная для ликвидации потолочного обвала. Другая бригада задумчиво снимала с петель массивные двери, гадая, чем это можно было так пропороть пятимиллиметровую стальную обшивку…

— Вика, как все было? — спросил Авдей.

Зареванная Вика, стиснувшая в объятиях зареванную же Машу, указала на вампира:

— Он спас, он и расскажет… Я не могу. У меня нет сил…

Авдей вопросительно поглядел на вампира. Веснушчатый подросток ответил ему взглядом, в котором сквозил мрачный опыт прожитых веков.

— Покушались на жизнь вашей дочери, — сказал вампир Кадушкин.

Прозвучало это как-то высокопарно, автоматически отметил про себя Авдей.