Вадим Друзь - Сателлит Его Высочества

— А мы с принцем покинем город этой ночью, перед рассветом, и нам нужна будет подорожная на вымышленные имена за подписью Вашего Величества с предписанием всяческого содействия со стороны любого подданного королевства.

— Хорошо, господа, — подвёл итог король, — готовьтесь к отъезду, будет вам подорожная. Ступайте. И пришли мне, Тони, полковника: надо отдать распоряжения на завтра…

Гл. 8

— Тони, а мы можем попасть в комнаты Лючии?

— Конечно, второй ключ у коменданта. А зачем тебе?

— Ну, не цветы же поливать… Хотя, нет — ими тоже надо заняться, чтобы не завяли к её возвращению…

— Мне бы твою уверенность, Макс, — принц отослал гвардейца за ключом и вернулся к прерванному разговору, — и всё-таки, что же нам там нужно?

— Есть одна идея, Тони, правда, не знаю, что из неё получится. Я пока не касался этого раздела. Понимаешь, имея личную вещь, можно увидеть, где находится её владелец в реальном времени, просто изображение кусочка пространства. Я вот знаю, что для этого надо сделать, но понятия не имею, как это будет выглядеть. В общем, надо попробовать.

— Надо, — согласился Тони, выглянул за дверь и вернулся с ключом, — Тогда — пошли.

В апартаментах Лючии, Макс первым делом одним общим заклинанием «законсервировал» все растения и только потом занялся поисками подходящей вещицы.

— В её комнате, Тони, в принципе, все вещи пригодны, можно уже прямо сейчас устраивать «просмотр», но нам нужно что-то такое, что можно было бы взять с собой, но с гарантией, что это вещь не случайная. Вот этот кулон, как думаешь, подойдёт нам?

— О, это очень дорогой ей кулон, там внутри изображение её родителей. Она и снимает-то его очень редко.

— Значит, как раз то, что надо. А вот этим мы его ещё и усилим. — Грей взял с туалетного столика изящный костяной гребень и снял с него длинный, каштанового оттенка волос, — Я надеюсь, он не из прически служанки…

— Скажешь тоже. Кто же позволит-то? А ты разве сам не узнаёшь?

— Да шучу я, шучу… — Максим намотал волос на палец, свернул колечко жгутом и вложил внутрь медальона. — Всё, у нас есть приемник. А может, и приемо-передатчик.

— Я что-то плохо тебя понимаю…

— Не обращай внимания, Тони, это я две чуждые реальности в одну кучу сваливаю: техногенную и метафизическую. О, ещё мудрёней получилось. Ну, в общем, когда-нибудь я расскажу тебе сказку, как в одном мире, безо всякой магии, у людей в жилищах прирученные молнии висят, освещают всё, согревают. И о многих других диковинках расскажу, что тебе и не снились…

Говоря всё это, Макс готовил место для опыта: двигая столики и стулья, споро освободил центр комнаты, где и был уложен на пол кулон госпожи Лючии Тауфф. Он накрыл его ладонями и медленно, давая языку время подстроиться под незнакомые слова, проговорил заклинание. Что-то произошло. Он увидел вокруг себя беспорядочно заигравшие блики света, но ни во что вразумительное они не складывались.

— Черт, белиберда какая-то… Что же я не так сделал?

Он растерянно вертел головой, пока Тони не сказал:

— Макс, выйди оттуда, ты всю картинку портишь.

Максим поднялся с колен и подошел к принцу.

— Тьфу ты, а я никак в толк взять не мог…

Посреди комнаты, над кулоном, действительно висела картинка с неясными, будто размытыми, краями, форматом приблизительно два на два метра. Изображение ритмично покачивалось, но было достаточно четким. Посредине — шторка, по бокам два дивана. На одном из них ясно угадывался сидящий Кабри, а на другом — спеленатые какой-то тканью две молодые девушки с завязанными платками ртами. Звуковое сопровождение отсутствовало.

— Они в карете едут. Потому и качается. И молчат. Почти ноль информации…

— Макс, а можно узнать, где находится сейчас карета?

— Да всякое ещё можно, Тони, да — толку-то? У них три часа форы, к тому же, уверен, по пути сменные лошади предусмотрены — ведь не первый же раз такое проделывают. Мы с тобой их уже не догоним. А остальные их не видят, смотри, вот по краю ореол радужный — это Крег поработал. Я, когда что-нибудь для других невидимым сделаю, сам это нормально вижу, но вот в таком ореоле. А куда они едут, это — к гадалке не ходи — я точно знаю: в замок маркиза. Значит, и нам туда. Выдвигаемся перед рассветом, а сейчас — сборы, улаживание дел и здоровый сон перед походом.

— Макс, ты что — сможешь уснуть? Когда они там…

— Тони, дружище, а что им больше поможет: наши взволнованные метания из угла в угол и красные от недосыпа глаза, или два спокойных, полных сил бойца? Так что — сосредоточься, собери себя в боевой порядок, скажи себе: «Всё! Я готов!» — и ляг, поспи перед схваткой. Именно так мы и сможем сохранить силы для решающего сражения. Всё, дорогой принц, — труба зовёт, приступим к сборам. Встретимся за ужином и согласуем наши действия…

Уснул-то Грей легко, но виделся ему престранный сон.

«…Мягко отворилась тяжелого дерева дверь, и в сумрачную залу осторожно протиснулся внушительных размеров человек в щедро расшитых золотом и каменьями одеждах. Остановившись за порогом, он притворил за собой двери и заслонил ладонью глаза, прикрывая их от пляшущего огонька, зажатой в другой руке свечи.

Кисть со свечой чуть подрагивала, и разогретый воск капля за каплей стекал на его толстые пальцы, но человек с таким напряжением вглядывался в глубину залы, что, казалось, этого не замечал.

— Мессир!.. — тихо позвал он, — Мессир, отзовитесь!..

И вошедший терпеливо застыл в ожидании.

Ещё с минуту ничего не происходило, но вот в дальнем углу затеплился огонёк ещё одной свечи, а затем разом вспыхнули огни в канделябрах по всей зале.

В высоком кресле, рядом с зевом давно прогоревшего камина, возникло какое-то движение и оттуда, отражаясь от голого камня стен, прокатился низкий рокочущий голос:

— Ну, что ты всё мечешься?.. Смогу ли я хоть когда-то заняться своей работой, не слыша твоего кудахтанья?!

Вошедший, дрогнувшим, но вовсе не напоминающим кудахтанье, голосом подобострастно возопил:

— Но, мессир! Двое суток мы, как ни пытались, не могли открыть вашу дверь! Мессир, я был обеспокоен…

— А-а, так вы ещё и пытались её открыть? Ха! Да ты неисправимый дурак, Бертольд! В следующий раз эта дверь отхватит тебе полруки, но ты всё равно не поумнеешь!.. Ладно, оставь свою свечу да садись, мне есть, что тебе сказать. Давай к камину, а то холодно, как в склепе…

В камине разом загудело ровное жаркое пламя, а говоривший, сдвинув с головы капюшон и наслаждаясь волнами тепла, откинулся в кресле. Тот, кого назвали Бертольдом, не мешкая, задул свечу и грузно протопал к креслу напротив. Несколько минут прошло в полном молчании. Один, будто забыв обо всём, грелся, а другой, опасаясь за лишнее слово получить очередную выволочку, молча сидел и не отводил взгляда от изборождённого морщинами смугло-землистого лица своего визави.