Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

Он кивнул, сказал очень серьезно:

— Да, нам много приходится делать того, что не хочется. Даже вот жен выручать… И как вы, гм, планируете?

— Сперва была идея, — сказал я, — точечного удара. Молниеносной операции воздушно–десантных сил по захвату тюрьмы и освобождении… или даже скрытой операции, чтобы никто даже не заметил, что узница уже освобождена и переправлена в безопасное место…

Он, похоже, не все понял, но суть уловил, кивнул, поторопил:

— Ну–ну, и что вас остановило?

— Чувство неполного удовлетворения, — признался я. — Если я выкраду жену и перевезу в безопасное место, хотя и не представлю куда…

— А к себе?

Я изумился:

— А зачем она там мне?.. Я же говорю о деле, о репутации, о чести и достоинстве, при чем тут женщины, пусть даже и жены? Особенно свои. Не–е–ет, этого недостаточно. Освобождение — только половина дела.

— А вторая?

— Злодей должен быть наказан, — сказал я твердо. — Мы же за справедливость? Рыцари должны защищать женщин? А жена тоже в некоторой степени как бы женщина, хотя уже и не совсем настоящая, потому я должен… ну да, должен, хоть и, если честно, не хочу. Я знаю таких, что и сами бы доплатили, только бы их жен украли и держали в темнице. Но я — государь, должен поступать, как надо, а не как хочется. Я же примат для народа, в смысле — пример, или не?

Он слушал, кивал, всматривался в меня серьезно и внимательно, наконец сказал неожиданно:

— Как я понял, вы хотите свободного прохода своей армии через земли моего королевства?

Я воскликнул в восторге:

— Как же приятно с вами общаться!

Он поморщился, покачал головой:

— А как, по–вашему, посмотрят лорды Шателлена на чужестранную армию, что вторгнется в наши пределы?

Я даже отшатнулся в испуге:

— Ваше Величество! Какие ужасные слова отыскали в своем бездонном словаре! «Вторгнуться»… Как можно?.. Да еще «чужестранную»! Разве мы чужестранные?.. Мы, как тихие робкие зайчики, пойдем строго по дорогам, не отступая ни на шаг в сторону огородов, где куры, гуси, свиньи, козы, девки, утки, индюшки, девки, перепелки, девки…

Он кивнул.

— Да–да, конечно. Эти куры сами к вашим солдатам в мешки попрыгают. Но, полагаю, с этим решить можно будет, если оплатите сопутствующие расходы…

— Конечно, — сказал я убежденно. — Ваши торговцы могут неплохо заработать, сосредоточив заранее на пути следования для продажи кур, гусей, девок, поросят, хлеб, сыр, молоко, девок… Я принес карту с намеченным маршрутом! Когда мы с вами его сейчас согласуем, это не будет неожиданным вторжением, как могли бы подумать ваши лорды, а заранее спланированной нами совместной операцией. По гуманитарному освобождению. Весьма законному, как ни посмотри, даже если сбоку.

Он призадумался, я положил перед ним карту, но взгляд его скользил по ней достаточно отстраненно.

— Мои лорды, — проговорил он в затруднении, — могут быть против.

— А будут?

— Немалая часть, — признался он. — А мне раскола в обществе очень не хотелось бы.

— А мне? — спросил я. — Однако между нами, королями, скажу честно, нужно укреплять свою власть, чтобы эти местные горлопаны не садились нам на головы. Мне, к счастью, удалось путем хитрых маневров создать армию, что подчинена только мне, а от лордов не зависит, там что я вполне могу оказать и вам помощь…

Он нахмурился:

— Это в каком смысле?

— Демонстрацией нашей дружбы, — уточнил я. — Никто не осмелится хрюкнуть против вас, видя, что я любого за своего мудрого наставника порву, как Бобик тряпочку!..

Он все еще хмурился, разглядывая карту.

— А почему здесь отмечены три дороги?

— Планирую вторгнуться по трем направлениям, — сказал я. — Так уж получилось, что у меня совсем близко к границам Шателлена оказались сразу три армии!.. Не подумайте чего, две шли в Варт Генц и Скарлянды, а та, что из Сен–Мари — в Турнедо.

Он кивнул, принимая объяснение, но лицо оставалось немного обеспокоенным.

— В этом случае, — объяснил я, — сопротивление будет минимальным. Я нарочито хочу обрушиться впятеро превосходящими силами!.. Местные должны видеть сразу, что все их попытки выстоять обречены. Таким образом войны не будет… или сведется к минимуму.

Найтингейл внимательно всматривался в карту.

— Все правильно, — заметил он, — вы хорошо знаете наши дороги. Настолько хорошо, что, не будь вы нашим другом, я бы встревожился…

— Ваше Величество! — вскричал я испуганно. — Обожая вас, вашу прелестную Франку, по которой так безумно скучал, ваше личное обаяние…

Он усмехнулся, вскинул руку.

— Да–да, верю. Вот тут у вас дорога обрывается…

— Дальше, — сказал я, — как понимаю, уже земли Ламбертинии?

— Верно, — подтвердил он, — только не вздумайте переть напрямик, хотя там вроде бы и ровная степь.

— Ваше Величество?

Он поморщился:

— Увы, на земле осталось еще многовато неприятных мест, что напоминают о Великих Войнах Магов. Одно из них как раз у вас на пути, нужно будет обойти… хоть справа, хоть слева, это неважно. Все обходят. Там хорошая протоптанная дорога, очень удобная. А говорю это вам потому, что у вас есть опасная привычка ездить напрямик.

— И это знаете?

— Многие знают, — ответил он спокойно, — так что опасайтесь. Этот вот неприятный участок краешком заходит даже в наше королевство, но только чуть–чуть.

— Очень опасный?

— Раньше был очень, — ответил он. — Но потом народ перестал туда соваться, так что неизвестно. Многие опасные места со временем перестают быть ими. Бывало, попадет туда какой–нибудь чужак, которого забыли предупредить, проходит спокойно, а потом и другие начинают сперва осторожненько…

— Спасибо, Ваше Величество, — сказал я горячо. — Я не стану рисковать армией!

Он коротко усмехнулся.

— Собой тоже не рискуйте, мой юный друг.

— Ни за что, — заверил я твердо. — Теперь я не сам по себе, на мне столько всего, что я теперь своей тени шарахаюсь! Мне вообще–то нужно сосредоточиться на чем–то одном и довести до весьма победного конца!

Он посмотрел на меня со снисходительной усмешкой и симпатией, как все мы смотрим на младенцев.

— Правда?

— Ну да, — сказал я сердито. — А что не так?

Он хмыкнул:

— Сэр Ричард, вы очень молоды, это видно по вашим рассуждениям. С одной стороны — у вас очень много знаний, что удивительно даже, а с другой — полное отсутствие жизненного опыта.

Я вскричал оскорбленно:

— Ваше Величество!.. Как это?.. Да меня столько мордой по битому стеклу, что опытнее меня уже нет человека во всей вселенной и за ее пределами!