Серж Брюссоло - Запретная стена

Юноша ускорил шаг, торопясь как можно скорее выйти из гнетущей белесой мглы. Мерно взмахивая ледорубом, он не без труда пробивался сквозь пока еще хрупкие нагромождения тумана, то и дело кашляя от тонкой стеклянной пыли. Иногда ему казалось, что он крушит гипсовую стену.

С некоторых пор его стала одолевать неясная тревога, и он с некоторым стыдом понял, что поддается тем самым суеверным страхам, над которыми сам бы посмеялся, имей он под ногами твердую сушу. Теперь же в голове у него неотступно вертелись мысли о демонах, которые, по рассказам путешественников, зарождались в тумане. Их застывающие стеклянные когти без труда превращали человеческое тело в гору кровавого мяса. И сколько бы Нат ни убеждал сам себя, что это все небылицы, в клубах тумана ему мерещились уродливые, хохочущие хари, которые расплывались при его приближении и снова появлялись чуть дальше, дразня и издеваясь.

— Убирайтесь прочь! — заорал он внезапно. — Отстаньте от меня!

От собственных слов ему стало ужасно стыдно, что он так жалко поддался страху. Но ему было хорошо знакомо это ощущение… Как будто покалывание нервных окончаний в коже. Инстинкт подавал ему сигналы, предупреждая о неминуемой опасности. Чуть впереди, за застывающей завесой тумана, ему снова почудился визгливый смех демонов.

«Это всего лишь ветер, — сказал он себе. — Просто ветер, ничего больше».

Наконец на горизонте проступил темный силуэт охотничьей палатки — обложенный камнями кожаный пузырь, похожий издалека на панцирь огромной черепахи. Вскарабкавшись на гребень застывшей волны, Нат присел и опасливо заглянул в темнеющий входной лаз — ящеры имели скверное обыкновение занимать брошенные убежища, и ему не хотелось очутиться нос к носу с кем-нибудь из них. Одной рукой он швырнул в отверстие камень, а другой приподнял ледоруб, готовясь нанести удар.

Однако палатка была пуста: внутри не оказалось ни ящеров, ни сундука, ни бинокля. Правда, в ней было полно экскрементов, свидетельствующих о том, что это логово облюбовали для себя Мягкоголовые. Они всегда заботливо копили свои испражнения, чтобы потом подтапливать ими костры. Несмотря на все усилия, Нату так и не удалось отучить Нюшу от этой отвратительной привычки.

Юноша помедлил. Куда же, интересно, мог подеваться сундучок, о котором говорил Гун? И бинокль вместе с ним? Видимо, кто-то забрал их, вопреки неписаному правилу, запрещающему охотникам воровать что бы то ни было из временных убежищ своих товарищей по промыслу. Как-то Гун воспримет эту новость?

И в этот самый момент он услышал вдалеке гортанное ворчание, с помощью которого Мягкоголовые обычно общались между собой. Должно быть, это они разграбили палатку! Что ж, ничего удивительного: у Мягкоголовых воровство было в крови. У Ната осталось немало мучительных воспоминаний о том, в какие неприятности втягивала его Нюша всякий раз, когда они ходили продавать пеммикан или ящериные шкурки в главную факторию в Шака-Кандареке. Едва входя в лавку, молодая женщина не могла удержаться, чтобы не стянуть хоть что-нибудь. Запуская руку то влево, то вправо, она хватала с полок всякие мелочи и рассовывала их по карманам платья, которое Нат заставлял ее надеть по случаю «выхода в свет». Она тащила все без разбору — безделушки, с которыми даже не знала бы, что делать: карандаши, книжки… Эти кражи, которые она совершала, даже не пытаясь таиться, вызывали шумные скандалы и пару раз едва не обернулись линчеванием.

Оставив палатку, Нат пошел дальше. Поднимающийся туман хрустел под ногами. Густая пелена продолжала застывать в воздухе, упрямо вырисовывая фантастические фигуры, угрожающие лики, которые словно бы навязчиво твердили: «Тебе конец, человечишка! Он все ближе и ближе! Здесь, прямо перед тобой!» Нат упорно крушил их обухом ледоруба, поднимая облака пыли с легким запахом селитры.

Он притаился за очередным гребнем застывшей волны. Прямо перед ним возилось стадо Мягкоголовых. Голые, перемазанные в грязи мужчины и женщины толкались, то и дело окликая друг друга гортанным рычанием. Они явно пытались что-то втолковать друг другу с помощью жестов или примитивной мимики и сердились, ничего не понимая. Детишек при них было мало. Про Мягкоголовых говорили, что большинство самцов у них бесплодны и почти лишены мужской силы. Считалось, что именно по этой причине их самки так охотно совокуплялись с людьми. Оттого и потомство их часто состояло из полукровок. В двух случаях из трех у Мягкоголовых рождались девочки, вполне здоровые и плодовитые; мужчин же в кланах было очень мало, да и те часто оказывались чахлыми или вовсе уродцами. «Стада» жили по законам матриархата, и нередко случалось, что женщины гоняли и притесняли мужчин.

Нат все сидел в своей засаде, не решаясь вмешаться. Он был почти уверен, что бинокль Гуна находится где-то там, на шее одной из мутанток, решившей пощеголять в таком шикарном ожерелье. Отобрать его было бы совсем нетрудно — Мягкоголовые были начисто лишены воинственности. Если на них нападали, они просто впадали в тупое оцепенение, парализованные ужасом, и только те, что посообразительнее, убегали прочь с пронзительными воплями, как обезьяны. Они никогда не оказывали сопротивления, а потому оказались всеми презираемой расой жертв.

Решившись наконец, Нат выступил из своего укрытия. Посреди равнины торчали неуклюжие, кое-как сложенные саманные хижины, забраться в которые можно было только ползком. Никаких более совершенных жилищ Мягкоголовые строить не умели. Они набивались внутрь, как мертвецы в склеп, и согревались, по очереди пуская газы; возникающее при этом зловоние, от которого нормальный человек скончался бы минут через десять, они переносили без малейших неудобств.

Нат ускорил шаг. Согласно намеченному плану, он собирался войти в стадо, высмотреть бинокль и отобрать у воришек законную собственность Гуна, даже не раскрывая рта. Главное — действовать неожиданно, чтобы стадо не успело разбежаться.

Уже приготовившись сделать решающий рывок, он резко остановился, споткнувшись о труп. Совсем молоденькая самочка, с еще не опушенным лобком, лежала навзничь с широко открытыми глазами. Верхушка черепа у нее была снесена ударом клинка, так что был виден мозг. Нат стиснул кулаки. Среди шалашей валялись и другие тела, все одинаково скальпированные. Верхняя часть головы у всех была снесена вместе с волосами, и обнажившиеся желтоватые мозги влажно поблескивали на солнце.

«Охотники за забвением…» — сразу установил он. Два или три раза — еще в те времена, когда он регулярно наведывался в факторию, — ему случалось сталкиваться с бандами охотников на Мягкоголовых — торговцев наркотиками, которых не преследовала никакая полиция и которые орудовали на равнине в условиях полнейшей безнаказанности.